Ничего не возьму с собой

– Какой конкретно закон?

– Ну… закон. Запрещает, да.

Охранник из новых. Анна раньше его не видела, а иначе он бы знал, что за такие выходки руководство ему спасибо не скажет.

– Я хочу, чтобы вы предоставили мне текст закона, который запрещает мне снимать товар или оформление зала.

– Запрещено.

– Кем и когда?

Поддержать дискуссию на таком уровне охранник уже не мог. А еще он никак не мог понять, почему девица с бейджиком «старший менеджер», стоящая позади мужика, ничем ему не помогает.

– Если законом это запрещено, я подчинюсь. Но хотелось бы увидеть текст этого закона, – дожимает беднягу Виктор.

– Самый умный, да? – наконец выходит из себя охранник.

Отчего-то выражение «самый умный» у представителей определенного социального слоя является жестоким оскорблением. Виктор этого никогда не понимал. Вот у евреев, например, самый умный – это комплимент. А тут если хотят оскорбить, то спрашивают: ты что, самый умный? Типа так ты лучше меня? А получи вот в дыню, потому что если ты самый умный, то ты слабак и никак тебе твой ум не поможет, потому что против лома нет приема.

И если бы охранник был в состоянии извлечь этот логический ряд из своего сознания, он бы все так и сформулировал, но семантика ускользнула от него, и осталось только вот это «самый умный» в виде оскорбления.

– Да, самый умный, – кивнул Виктор. – А что?

А то, что бедняга-охранник окончательно «завис». Налицо разрыв шаблона: «самый умный» не только этого не стыдится, но еще и оказался здоровенным дядькой. Никак не хлюпик и не ботан, и совсем не боится, и, что хуже всего, никакого почтения к бейджику с внушительной надписью «Борис, охрана» не испытывает.

Анна все-таки решила вмешаться и, пристально посмотрев на охранника, скомандовала:

– Ступай займись делом. Чего стоишь? У нас в магазине производить фотосъемку не запрещено. И никакой закон этого тоже не запрещает.

– Ну вот, – Виктор укоризненно улыбнулся. – Взяла и вырвала добычу у меня из рук. Что ж за день такой сегодня.

– Я предлагаю вам контрибуцию. Может, пива хотите? Пока ваша жена выбирает себе что-то красивое.

Они обошли обиженного в лучших чувствах охранника, превратившегося в соляной столб, и направились к отделу, куда так рвалась душа хозяйственной Раисы.

– У нас тут кафетерий, пиво есть и разливное, и в бутылках. – Анна весело подмигнула Виктору. – Вы же не за рулем, надеюсь?

– Нет, не за рулем. Меня жена возит, – Виктор засмеялся. – Видишь, Рая, уводит меня молодая красавица среди белого дня, можно сказать, а ты стоишь и смотришь на это безобразие, словно тебе и дела нет, что родного мужа, как коня, за уздечку и со двора.

– Приведут обратно вскорости, еще и денег приплатят, чтоб обратно взяла, – засмеялась Раиса. – Карточку давай и ступай порезвись на травке, пока я тут поброжу. На пиво у тебя налички хватит?

– Хватит. – Виктор протянул Раисе карточку и запел: – Сердце красавицы склонно к измене… Гм-м, в данном случае – красавца, да.

– Иди пиво пей, красавец! – Раиса улыбнулась Анне. – Спасибо за экскурсию, очень все хорошо придумано, правда.

Анна с Виктором остались, и тот, глядя на девушку, ухмыльнулся:

– Ну, показывайте ваше пиво и расскажите же мне наконец, что вас так тревожит.

Анна смотрит в смеющиеся глаза полицейского и чувствует, что краснеет.

Вот не умеет она скрывать свои чувства, все на лице написано, и полицейский сразу увидел. Видимо, не зря сволочная Ирка сказала, что народ судачит, будто она в Никиту влюблена. Только вовсе она и не влюблена в Никиту, а просто нужно, чтобы все по справедливости было.

– Бокал светлого. – Виктор кивнул Анне. – Давай-ка присядем и поговорим.

И они присели за столик, огороженный стеклянной стенкой, с надписью «ЗАКАЗАН». Этот столик никогда не занимали посетители, его держали как раз для таких вот случаев, когда нужно было угостить кого-то: партнеров, клиентов и просто гостей.

– Так что такого происходит, что ты сама не своя?

Сейчас полицейский – просто приятный мужик, который под пиво ведет неспешный разговор с хорошей знакомой. Вот только пришел он сюда, потому что полицейский, и знакомы они меньше часа.

– Вы же из-за тех фотографий пришли? – Анна тревожно смотрит на Виктора. – Ну, в интернете которые?

– Не вижу причины скрывать. Да, из-за них, – кивает тот.

– Но пришли вы неофициально, а значит, никакого дела – уголовного или другого какого – нет. – Анна вопросительно смотрит на Виктора. – Я хочу, чтоб вы знали: все эти фотографии – сплошная ложь. Не мог Никита Григорьевич так поступать, он вообще не способен ни на что подобное.

– Ох, Аннушка, знать бы, кто на что способен. – Виктор отхлебнул пива. – Но в данном случае я с тобой согласен: все эти фотографии и обвинения – не просто липа, но умелое мошенничество. И я собираюсь сделать все от меня зависящее, чтобы виновные понесли заслуженное наказание.

– Правда?!

Глаза Анны полыхнули такой радостью, что Виктор про себя усмехнулся: девчонка влюблена в своего директора, и влюблена нешуточно. И если он не будет дураком, девчонка-то хорошая… Да только он дураком будет, он же до сих пор страдает по рыжей бабенке, обобравшей его до нитки и лишившей всего: семьи, работы, доверия, репутации. А если и нет, то, так обжегшись, он теперь не скоро рискнет завести новые отношения, да и не факт, что не найдет аналогичную по тактико-техническим характеристикам гражданку – есть такие мужчины, которые западают только на определенный тип женщин.

– Ты вот что… – Виктор снова отпил пива. – Хорошее пиво, скажу я тебе! Буду теперь знать, где брать, я там у них и баклажки видел, наливают с собой. Так я о чем тебе толкую: ты не торопи события – с Никитой-то. Девчонка ты хорошая, и ему бы вот так попасть в добрые руки, и не жизнь будет, а сказка. Но дело в том, что он сейчас ни к чему такому не готов и не скоро еще оклемается. Он-то об этих интернетных делах, оказывается, и понятия не имел. Думал, когда развелся и отдал имущество, то все закончилось. И я ему принес сегодня неприятную новость. А ты знала и не сказала?

– Как бы я ему сказала? – Анна в отчаянии сжала руки так, что пальцы побелели. – Это надо было бы тогда сказать, что все в курсе и что за спиной у него смеются, кличку придумали – Чикатило. Никому не интересно знать, правда это или нет. Лишь бы ржать да шуточки идиотские придумывать.

– Это да. – Виктор вздохнул. – Народ у нас такой: если начальство не давит его так, что юшка кровавая выступает, он начальство не уважает. Не понимают у нас люди по-хорошему, не приучены.

– Вот и не сказала.

Анна хочет объяснить полицейскому, что не сказала, потому что случая не представилось. Как к нему подступишься, к Никите этому, когда он словно стеной себя от всех отгородил, и стена вроде бы прозрачная, а вот ничего сквозь нее не проходит, и звуки гаснут. Как тут сказать!

– Ну, не горюй. – Виктор вытащил из кармана визитку. – Вот, держи, и если что подозрительное, сразу звони, в любое время. И свой телефон дай мне, я запишу на всякий случай.

Анна, улыбнувшись, достала из кармана плоскую золотистую коробочку для визиток и протянула визитку Виктору.

– Ишь ты! – Виктор засмеялся. – Теперь это удобно, да. Что ж, пойду жену искать, а то ведь мы, если что, на легковой машине приехали, а не на грузовике.

– Если что, у нас бесплатная доставка.

– Ну, ты очень меня этим утешила.

Смеясь, они вышли из кафетерия и разошлись, довольные друг другом.

5

Когда за полицейским и его женой закрылась дверь, Никита в изнеможении рухнул в кресло. Со временем стало все сложнее держать себя в руках и делать вид, что все нормально, и ничто его не волнует, и мир вокруг – отличное местечко, пригодное для жизни. И хорошо еще, что Лепехина подвернулась вовремя, потому что ему нужно было устоять, удержать свою маску.