Слишком чужая, слишком своя

– День добрый и тебе, красавица. Ищешь кого-то?

Жизнь такая несправедливая… неужели я тоже превращусь в такую же старую ведьму? Хотя лица, обращенные ко мне, совсем не злые, а очень даже приветливые, но это меня не утешает. Я в таком возрасте буду просто старой ведьмой. Если доживу. Надеюсь, что нет.

– Да, ищу. Может, вы сможете мне помочь… Мне нужна Семенец Валентина Филипповна, она живет где-то здесь. Не знаете, где я могу ее найти?

– Ты присаживайся, – старушка двигается, и я сажусь. – А зачем она тебе? Ты ее родственница или просто знакомая?

– А почему вы спрашиваете? Я просто…

– Нет, дочка, не просто. Так ты не родственница?

– Нет. Я с ней никогда не встречалась, но она нужна мне по делу.

– У нее теперь нет никаких дел, – женщина скорбно качает головой. – Она умерла. Скоро уж два месяца как нет ее.

Умерла? Два месяца назад? Но это невозможно. Ведь есть ее свидетельские показания, именно два месяца назад… Кто-то пытается ввести меня в заблуждение? Но зачем?

– Вы не помните, какого числа это произошло? Ну, когда именно она умерла?

– А чего ж, дело тут такое… Шестого марта умерла, точно знаю, потому что – вот ведь совпало-то как – в этот день у моего внука день рождения. А тут приходит Саша, ее муж, и говорит: идите к нам, Семеновна, потому как беда. Пришла я, а там… Вита, дочь, значит, в обмороке, с Маринкой истерика – позвонили из больницы, что машина, дескать, сбила. Так она, голубушка, до самой больницы продержалась, а там уже померла – в приемном покое. Хорошо еще, что так, что не лежала посреди дороги полдня – пока еще собрались бы из морга приехать! Знаешь же, как у нас… А я врачом работала, терапевтом, Виту в чувство привела, а тогда уж и себе давай нитроглицерин искать. А водителя того так и не нашли. Да, по всему видать, не очень и старались.

– Да кто там его искал! – вмешалась вторая старушка. – Ведь буквально перед этим Валя видела аварию – господи, и пришлось же так! Напротив «Орфея», ну, возле горки. Такое, рассказывала, творилось – ну просто фильм американский! Летит красная небольшая иномарка, скользко, каток просто! А за рулем девушка. Сзади догоняет темно-синяя машина и бьет ее в бок – раз, другой, а там, как на грех, мостик. Так и полетела красная машина вниз. Хоть и не высоко, так ведь тот негодяй, Валя говорила, по всему видать, не раз ударил в бок машину, в которой девушка была, потому что дверца была смята. А потом машина так побилась – кто бы мог разобрать! И девушка погибла. И что ты думаешь? Валя осталась там, на месте, рассказала этим негодяям из милиции, что видела, а они знаете, как отнеслись? Ты, бабка, говорят, боевиков обсмотрелась. А она же их не терпела, всю жизнь учительствовала! И ведь заставила-таки их записать свои показания, да что с того… Читала я потом в газете, что дело якобы закрыли – несчастный, дескать, случай. Никто и не искал!

– А ты по какому делу? Может, мы поможем, потому как в квартиру к ним тебе лучше не ходить. Саша, бедняга, так переживает, лучше не напоминай лишний раз. Жизнь душа в душу прожили, дочь вырастили – ни ссоры, ни спора, слова плохого друг другу не сказали – и беда такая! Так ты чего хотела-то?

– Нет, уже ничего. Этого уже никто не сможет…

Я встаю и иду прочь. Что я могу сказать? Только то, что старая учительница погибла, скорее всего, из-за меня. Из-за того, что настаивала на том, что не устраивало многих? Или нет? Может быть, просто совпадение? Но я принципиально не верю в совпадения!

– Эй, девушка! – Это снова меня. – Пожалуйста, вернись!

– Да?

– Так это ты была в той красной машине? – Она слишком многих людей видела в своей жизни, врать не имеет смысла.

– Я.

– Сядь, дочка, и послушай, что я тебе скажу, – я покорно усаживаюсь на скамейку. Старушка уже одна, ее соседка ковыляет к подъезду. – Я попросила Анну вынести мне воды, она тут на первом этаже живет, так что времени у нас мало. Слушай меня, дочка. Ты же пришла порасспросить Валю о том, что она видела?

– Да.

– Зачем? Разве тебе недостаточно того, что ты там была?

– Нет. У меня амнезия.

Этой женщине я могу говорить только правду и ничего, кроме правды. Может, потому, что никто не называл меня так – «дочка»?

– Поэтому на тебе парик? Операция?

– От вас ничего не скроешь!

– Ты скрывай от тех, от кого надо. А сейчас слушай: Валя погибла из-за того, что видела тогда. В травмпункте работает моя внучка. Она узнала Валю, а Валя была еще жива. Она тоже смогла узнать Натку и сказала ей: та же самая машина, синяя. Прошептала и умерла. Никто не слышал, а у Натки хватило ума никому не проболтаться, а уж потом и я ей молчать приказала строго-настрого. А тебе говорю. Тебе надо бы бежать, они же найдут тебя – тем более теперь, когда ты все забыла. Беги, дочка, может, и спасешься. Ты же еще такая молодая!

– Мне некуда бежать. Я сирота.

Она задумывается – но только на минуту. Потом, все для себя решив, говорит:

– Бумага и ручка у тебя найдутся? Дай мне.

Я подаю ей свою новую записную книжку, она что-то быстро пишет. Почерк неразборчивый, как у всех врачей. Сколько рецептов и историй болезней написали эти руки! Скольким людям помогли… Старая докторша пишет для меня рецепт.

– Вот, возьми. Это адрес моей сестры в деревне под Белгородом. И письмо для нее. Она одинокая женщина и приютит тебя. А теперь иди, сейчас Анна вернется.

– Почему вы это делаете?

– А кто для тебя сделает это? Разве можно жить в этой стране? Кругом одни бандиты, страшно на улицу выйти. Награбили денег и считают, что все вокруг купили. Откуда узнали о Валиных показаниях? Кто-то же из милиции сказал им, предупредил. А ты еще совсем молодая, тебе только жить… А тут такое. Валя всю жизнь учила детей. Я их лечила. Анна дворником работала. А теперь мы – нищие. И ради этого мы жили? Иди, дочка, удачи тебе.

– Спасибо вам. Как вас зовут?

– Зачем тебе? А впрочем… Селина Мария Семеновна. Тут вот живу… А ты?

– Меня зовут Юля.

– Как-нибудь дай о себе знать, Юля.

– Постараюсь. Спасибо вам за все.

Я ухожу. Мне еще надо поймать такси, потому что я устала. И я огорчена. Меня так растрогал поступок этой женщины! Ведь она меня впервые видела, но приняла во мне такое участие… Кто из моих знакомых способен на это? И способна ли я сама? Не знаю. Вместе с этими стариками уходит в небытие целая эпоха подлинных ценностей. Ведь я уже знаю, что было время, когда помощь попавшему в беду была обычным делом. На смену этому пришло холодное: «Это ваши проблемы». Мы становимся так одиноки, отталкивая от себя людей, отгораживаясь каждый в своем мирке материальных ценностей. И мы становимся беззащитными перед судьбой. И судьба наказывает нас, заставляя многим платить за одиночество. Слишком многим, чтобы дело того стоило. Надеюсь, что когда-нибудь мы поймем это.

– Влад, ты только посмотри, какая краля! – Отвратительный голос возвращает мне способность действовать.

Передо мной выныривают двое. Гадкие улыбочки, а уж вонь – так совсем мужики не моются, со дня своего рождения. Эту вонь я должна была почувствовать издали, но они затаились возле гаражей, а здесь, похоже, местный сортир под открытым небом… Мерзость! Пьяные самцы.

– Куда направляешься, красотка?

– Что надо? – Я угрожающе спокойна. Вокруг никого, темнеет, но я спокойна. Я должна сейчас избавиться от накопившегося раздражения.

– Влад, ты слыхал? Она хамит! Ты, сучка, сейчас узнаешь, чего нам надо! Можешь даже покричать.

Грязная рука хватает меня за волосы. Что, парень, не ожидал? Но ведь так и есть – я в парике. Моя рука сама бьет нападающего в горло, а второму я в этот момент вогнала в мозг переносицу. Хрустнула кость. Я наклоняюсь за париком. Что, дорогой, нечем дышать? И не надо, поверь мне, это для твоей же пользы. Вы оба вряд ли сможете выжить, если вас в ближайшее время никто не найдет. Что маловероятно. Спокойной ночи, мальчики, никуда не уходите.

Я старательно пристраиваю парик на место и отправляюсь искать такси.

6

– Макс, отстань от меня! – Мягкие лапки касаются моих щек, но мне еще хочется спать. – Отстань, кому говорю, не то не получишь больше рыбы.

Нет, сон безнадежно испорчен. Утоплю этого кота когда-нибудь. Пора вставать. Но я просто разбита, словно на мне камни возили. Ах да! Как я могла забыть! Я вчера, сдается мне, убила двух ублюдков. Какая жалость! Это надо было сделать позавчера.