Так набит, точно птичками Пришвин.
Твой двойник всё стоит над рекой?
Всё стоит. Ну вот так и запишем
В память неба. Жара нарасхват.
И не в пользу двуногих прогнозы.
То ли это июнь, то ли ад…
В ожидании метаморфозы.
* * *
Парки в парке парились на солнце,
Жёлтый луч подкатывал к ежу,
Жизнь смеялась в смуглом стихотворце:
Доверялся мир карандашу.
Жизнь смотрела ангелом джинсо?вым
В пурпурном старинном колпаке,
Облаком большим и мотыльковым…
…А внизу покойники к реке
Шли вдвоём, конечно, на свиданье
С демоном Хароном, налегке:
Каждый нёс последнее прощанье,
Тот, что в шляпе – гиацинт в руке,
Тот, что в кепке… Впрочем, что там кепка,
Если столько солнца на двоих.
«Человек привязан к жизни крепко», —
Кто сказал? Читатель детских книг?
Децима, планидой наделяя?
Морта, перерезавшая нить?
Ангел в синем держит вымпел рая,
Никого не хочет торопить…
Ангел в синем. Парки в парке летом.
Нет Харона да и Леты нет.
Кто спешил за несмертельным ветром
Превратился в самый чистый свет.
* * *
Стоит и смотрит твой двойник на то,
Как на луне расселся чёрт двурогий:
На нём по моде, в клеточку, пальто
И некому сказать: куда вы боги
Глядите, а? Всё чаще Сатана,
Своих расставив по местам, смеётся,
Флюидной ведьме говорит: «вина!» —
И ведьмовское пойло шире льётся,
Чем это многоточие… Двойник
Просунул тело в старость – вот не радость —
Не то чтоб сник… пожалуй, всё же сник…
Болеет чаще. В хилом теле слабость
И птицы, те, что к веточкам души
Слетались часто – позабыли это.
Приятели в загробный лес ушли,
В них амнезию подсадила Лета.
А он остался доживать свой бред,