Творчество и потенциал. Выпуск 4

– Мне ваша жизнь не нужна. Я еще никого не убивал, мадемуазель, и… не хотел бы начинать с вас.

На языке вертелся ехидный вопрос – не пришел ли он просто, чтобы поздороваться, но Нина все еще была напугана и благоразумно промолчала.

Эжен явно ожидал от нее какого-нибудь словесного выпада, а когда не услышал, сказал:

– Я оскорблений не забываю! Предлагаю вам за них со мной расплатиться… Вы поможете мне встретиться с отцом. Я нашел его, но совершенно не представляю, каким образом наладить с ним контакт.

– Я?! Мне… помочь вам?.. – Нина прочистила горло, потому как голос ее был таким же сдавленным, как несколько минут назад ее шея. – И как вы это представляете?..

Эжен стоял напротив нее в расслабленной позе. Вдруг он резко поднял руку к ее лицу. Девушка вздрогнула. Юноша усмехнулся, поднял вторую руку, уже медленнее, и стал медленно стягивать перчатки прямо перед носом Нины.

– Вы боитесь меня… Иначе бы сразу отказали и стали бы звать на помощь. – произнес Эжен рассудительно, самым будничным тоном, глядя Нине в глаза, как если бы проводил лабораторные опыты или оповещал больного о его диагнозе.

Нина вряд ли представляла, как подавленно она сейчас выглядит. Она всеми силами старалась бороться с паникой, которая полностью ее охватила и заставила тело предательски дрожать.

Почему она была так беспечна и легко открыла дверь, даже не поинтересовавшись, кто за ней стоит?..

Последние несколько лет Нина жила спокойно, чувствуя себя самостоятельной. Ей было за что уважать себя. Она всего добилась сама. Приехала в Париж без денег и знакомств, выдержала все перипетии трудного периода адаптации.

У нее была работа – Нина слыла очень хорошим переводчиком-синхронистом, и она даже побывала замужем. Причем, в отличие от подружек с похожей биографией, муж был не фиктивный – тут ей опять повезло: веселый парень, художник, инфантильная личность, живущая на деньги мамы и в доме мамы. Их брак был спонтанным решением, они быстро это поняли и разъехались. Разводиться он не хотел: экономил на налогах, и Нине это было на руку – она могла работать, хотя не имея гражданства, зато будучи замужем за французом.

И вот она стояла сейчас перед этим почти подростком… и боялась.

Нина перебирала в голове возможные варианты выхода из сложившейся ситуации. Она вспомнила, что буквально на днях видела по телевизору, как психолог рассуждал о грамотном общении с неадекватными людьми, маньяками… Он говорил уверенно что-то важное и конкретное, но она слушала его рассеянно, увлеченная книгой, которую читала. И все же…

– А… ваша мама? Она… Может, логичнее ей это сделать… в смысле, познакомить вас с отцом?

Эжен холодно посмотрел на нее. Нине показалось, что его серые глаза стали совсем прозрачными.

– Вы дома готовите? – Он повернул голову в сторону дверей, ведущих в комнаты из прихожей.

– Что?..

– У вас еда есть? Я бы что-нибудь съел… – Эжен направился в сторону одной из дверей. – Кухня здесь?

– Да… – только и смогла сказать Нина.

– Идите сюда и дайте мне поесть. – Эжен вошел в кухню, и голос его слышался слабо. Он, вероятно, понял это и стал говорить громче: – Моя мать умерла. Это ведь естественно… Люди умирают. А вы меня спросили о ней, чтобы отвлечь, вызвать во мне человеческие чувства? Я об этом читал… давно. Это не работает. Есть статистика!

Тут Эжен выглянул из двери кухни и улыбнулся Нине так открыто и доброжелательно, что все случившееся несколько минут назад могло сейчас показаться розыгрышем, шуткой… чем угодно, только не реальностью.

– Я не маньяк, мадемуазель! – Юноша вышел из кухни.

В его руках блестел нож, взятый, несомненно с кухонного стола. Он был похож на подростка, который зашел в кухню сделать себе бутерброд.

Эжен, все так же улыбаясь, посмотрел на нож в своей руке, сделал шаг к Нине и добавил совершенно серьезным тоном:

– Я же объяснил вам, зачем пришел… Черт!

Нина сползла по стенке и упала на пол без чувств в шаге от входной двери в квартиру.

Эжен подошел ближе, наклонился, внимательно посмотрел на девушку, затем на входную дверь… Дверь оказалась не заперта.

Он тут же устранил эту оплошность, захлопнув ее.

Римма Байтимирова

Родилась в г. Орске Оренбургской области России.

По первому высшему образованию – инженер-строитель, по второму – юрист. Всю жизнь посвятила своей семье, воспитав двоих прекрасных сыновей и с удовольствием работала – в основном по первой профессии.

После 35 лет брака осталась одна: скоропостижно скончался муж. Чтобы не сойти с ума, начала писать сначала воспоминания, потом стала замечать, что её волнуют и чужие проблемы. В творчестве Риммы появились басни, рассказы о любви. Всё, что она писала, складывала в стол, показывала друзьям и родственникам.

По совету брата стала размещать свои произведения в соцсетях. Так появилось много поклонников и друзей, потом были заметки в местную газету. И вот возникла возможность показать своё творчество… Была этому несказанно рада, ждала реакции от руководителя проекта. Получив добро, автор почувствовала, будто у неё выросли крылья!

Птичник

…Летний жаркий день. На площадке перед курятником лежал петух, будто упавший без сил. Можно подумать, что он покинул этот мир: вытянул лапки, распустил крылья… Вокруг него ходили куры – одни были спокойны, а другие занимались интересными им делами.

Петух (которого, конечно, звали Петей) временами открывал один глаз, иногда поднимал голову, смотрел обоими глазами, снова отпускал голову на землю и закрывал глаза…

– У меня такое ощущение, будто я в раю! Красота! Хозяева хорошие: напоили, накормили, и погода хорошая… – рассуждал Петя. – Вот Пеструшка… она так ласкова, чистит мне лапки, ну как её не любить?!

И правда, эта Пеструшка клювом чистила ему лапки, аккуратненько, чтобы не повредить кожу, выковыривала песок и мусор из складочек.

– А Рябушка как старается, слов нет! Мне так приятно!

Курочка тщательно протягивала каждое перо по всей длине, тем самым чистила перышки и массировала крылышки с особым усердием, рассчитывая на расположение Пети к ней.

– Какие они у меня классные! А Клуша что придумала: подсовывает мне еду. Но зачем? Я сыт, жара, совсем ничего не хочется, – заметил петух.

Курица, которую он называл Клушей, принесла ему в клюве кусочек яблока (хозяева нарубили падалицу).

– Я знаю, что она меня любит, мне просто жалко её. Вот стоит около забора блондинка, и имя-то её Забияка, очень хороша! Но она мне не нравится – уж больно задириста и очень наглая, – продолжал рассуждать Петя. – А я бы не выпускал из своих объятий вон ту блондинку Хохлатку… но она даже не смотрит на меня. Новенькая, а ничего не боится. Думаю, когда мы познакомимся, я ей тоже понравлюсь. Всему своё время…

Петя положил голову на землю, закрыл глаза и стал представлять, как он подходит к Хохлатке и боком, боком осматривает её, тем самым показывая свою благосклонность к ней… «Да, это будет!» – подумал он и задремал.