В степи всё гладко, всё бело,
Один лишь ворон против бури
Крылами машет тяжело.
И на душе не рассветает,
В ней тот же холод, что кругом,
Лениво дума засыпает
Над умирающим трудом.
А всё надежда в сердце тлеет,
Что, может быть, хоть невзначай,
Опять душа помолодеет,
Опять родной увидит край,
Где бури пролетают мимо,
Где дума страстная чиста, –
И посвящённым только зримо
Цветёт весна и красота.
1862 г.
Когда у райских врат изгнанник…
Когда у райских врат изгнанник
Стоял унижен, наг и нем,
Предстал с мечом небес посланник
И путь закрыл ему в Эдем.
Но, падших душ услыша стоны,
Творец мольбе скитальца внял:
Крылатых стражей легионы
Адама внукам он послал.
Когда мы бьёмся из-за хлеба,
В кровавом поте чуть дыша,
Чтоб хоть одна с родного неба
Нам улыбнулася душа,
Но и в кругах духов небесных
Земные стоны сочтены,
И силой крыльев бестелесных
Еговы дети не равны.
Твой ангел – перьев лебединых
Не распускает за спиной:
Он на крылах летит орлиных,
Поникнув грустно головой.
В руке пророческая лира,
В другой – горящий божий гром;
Так на твоём в пустыне мира
Он камне станет гробовом.
1856 г.
Комета
«Дедушка, это звезда не такая,
Знаю свою я звезду:
Всех-то добрее моя золотая,
Я её тотчас найду!
Эта – гляди-ка, вон там, за рекою –
С огненным длинным пером,
Пишет она, что ни ночь, над землёю,
Страшным пугает судом.
Как засветилася в небе пожаром,
Только и слышно с тех пор:
Будут у нас – появилась недаром –
Голод, война или мор».
«Полно, голубчик, напрасная смута;
Жили мы, будешь ты жить,
Будешь звезду, как и мы же, свою-то,
Видеть и вечно любить.
Этой недолго вон так красоваться,
Ей не сродниться ни с кем:
Будут покуда глядеть и бояться –
И позабудут совсем».
1874–1886 гг.
Легенда
Вдоль по берегу полями
Едет сын княжой;
Сорок отроков верхами
Следуют толпой.
Странен лик его суровый,
Всё кругом молчит,
И подкова лишь с подковой
Часто говорит.
«Разгуляйся в поле», – сыну
Говорил старик.
Знать, сыновнюю кручину
Старый взор проник.
С золотыми стременами