Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск им. Велимира Хлебникова. Выпуск третий

Да, именно зарослям: жаль было удалять пасынки, чтобы не болели томаты. «Лишь бы града не было, а созреть ещё успеют, ведь сегодня ещё только шестое июля», – отметила про себя огородница, любуясь обилием цвета и завязи на помидорах. Хотя нынешнее лето ей казалось уж очень похожим на уральское, потому что июнь и июль выдались облачными, с прохладными росными ночами.

Она прекрасно помнила, какие в Рудном были раньше холодные снежные зимы и очень жаркое лето… Зимой 1968 года морозы стояли ниже сорока градусов. А первого марта, когда она приехала в Кустанай с почти годовалой старшей дочкой, было минус тридцать семь.

Пока муж нашёл такси, все приехавшие и встречавшие уже уехали в Рудный. Старенькая «волга» шла плохо и вскоре встала. В салоне сразу стало холодно. Молодая мать плотнее прижимала к себе одеяльный свёрток с ребёнком, стуча зубами и притопывая ногами, мысленно уговаривая автомобиль завестись всё то время, что водитель и муж копались в моторе на морозе. И, слава богу, мотор заработал! Так они глубокой ночью добрались до своей первой однокомнатной квартирки в доме рядом с кафе «Сауле», посреди которой стояла груда вещей, заранее высланных багажом и недавно полученных мужем.

А каким жарким было их первое лето на новом месте! Да и потом ещё много лет в первой половине июня всегда стояла жара выше сорока градусов, и негде было спастись от неё в угловой однокомнатной квартирке, где целых три окна! Да ещё этот знойный ветер с песком, от которого не укрыться на улице, где не знаешь, что придерживать: поднимающиеся дыбом волосы или юбку…

В те моменты она ясно представляла, каким мужеством обладали первостроители молодого города, в котором просто жить-то было трудно, а надо было ещё и работать.

Здесь жило и трудилось много уральских земляков, жителей их маленького посёлка, которые были постарше и приехали раньше: начальник первой автобазы Кушмин, семья инженеров Крыловых, главный бухгалтер комбината Бондарев, семьи шахтопроходчиков Павлюченко и Урюпина, семья Клюкиных и многие другие. Даже Николай Фадеевич Сандригайло, директор ССГОКа, перед ВОВ работал директором их рудника на Магнитке, что возле Златоуста. Вот уж кто умел разбираться в людях! Как он тщательно подбирал, воспитывал и берёг кадры ССГОКа, что после развала Советского Союза и смерти Сандригайло почти все ГОКи стран СНГ говорили ему ещё много лет: «Спасибо за кадры!»

И действительно, город был очень богат энергичными и талантливыми людьми! Ведь на комсомольскую стройку съехались самые активные молодые люди со всей страны, которые росли в своём мастерстве вместе с комбинатом и новым городом. На 140 тысяч его жителей обозначилось восемь самых трудолюбивых и сознательных, получивших звание Героев Социалистического Труда. Первым среди них был, конечно, сам директор строящегося ГОКа, как опытный организатор всех работ, получивший громадный опыт на предыдущих должностях, Сандригайло Николай Фадеевич! И семь работников основных профессий: бригадиры машинистов экскаваторов Ермолович Василий Михайлович, Антошкин Евгений Порфирьевич и Верёвочкин Евгений Иванович, экскаваторщики Петров Леонид Фёдорович и Шпак Анатолий Андреевич, старший машинист обжиговых машин Кузнецов Александр Прокофьевич и единственная женщина среди них, Политкина Александра Ивановна, машинист электровоза. Не зря этими людьми много лет гордится город, да и вся область!

А мы-то приехали уже на готовенькое… Маленький чистенький городок тогда заканчивался улицей Фрунзе, а дальше строился буквально на глазах. Он поднимался не по дням, а по часам, прирастая новыми микрорайонами, которые постепенно благоустраивались пешеходными дорожками, детскими площадками, скверами, цветниками, газонами и фонтанами. Снабжение города комсомольской стройки в те годы было просто замечательным, а очереди были только за книгами, особенно за подписными изданиями. Красивые прямые проспекты, зелёные парки и улицы радовали глаз, город всегда нравился его гостям!

Быстро рос и набирал мощность Соколовско-Сарбайский горно-обогатительный комбинат. Муж нашей героини успел поучаствовать в пуске 11-й и 12-й машин в должности инженера цеха КИПиА, а она после тщетного полугодового поиска работы устроилась в городскую поликлинику и три года бегала участковой медсестрой, затем перешла в медучилище. За те несколько лет, что проработала там, стали медсёстрами более пятисот десятиклассниц, о которых она знала всё, учила их уходу за больными и часто помогала советами. Как было приятно видеть в любом медучреждении города знакомые лица! А теперь встречает их всё реже и реже… Все давно стали мамами, многие – уже и бабушками, в отличие от неё…

А каких новых друзей обрели они с мужем в новом городе! Две семьи сослуживцев мужа прямо-таки шефствовали над ними. Семья электрослесаря Николая Васелюка жила с ними в одном дворе и приглашала к себе на все праздники. Там впервые им довелось услышать чудное хоровое застольное исполнение украинских и белорусских народных песен. Добрая бабушка приглядывала за их девочкой, а жена Николая Татьяна, тоже медик, просто делилась урожаем с дачного участка. Другая семья – Юрий и Раечка Лубашевы тоже ввели их в свой круг молодых людей. В той интересной и весёлой компании было пять инженеров, приехавших на Кустанайщину из Львова. Талантливые ребята вскоре стали видными руководителями подразделений комбината: Рыбак и Фасуляк – в цехе сетей и подстанций, Сулима – первым начальником ЦТД (цеха технологической диспетчеризации), Боровков вскоре уехал, а Казимирко и по сей день возглавляет ИВЦ.

Родители Раечки, незабвенная чета Тремаскиных, церемонно приглашали новосёлов к себе на воскресные семейные обеды с обязательными пирогами, всячески старались помочь в бытовых сложностях жизни. И кто же мог тогда предположить, что их приветливый двухэтажный домик на берегу Тобола в закуточке под названием «осиное гнездо», где жило большинство руководителей подразделений комбината и его Героев, лет через двадцать по иронии судьбы станет нашим домом?

И тут же ей на память пришло лето 1983 года, когда муж, поддавшись уговорам друга, начальника отдела снабжения Владимира Квасова, и диспетчеров комбината, взял участок земли под дачку рядом с ними. Ей бы подождать пару годиков, пока встанет на ножки младшая дочка, а целинные участки оборудуют поливным водопроводом, но, соскучившись по земле и надеясь на близость речки, посадила всего понемножку. Наступил сорокаградусный июнь, растения начали требовать много воды и погибать. Новоиспечённая огородница таскала воду в огромных вёдрах, поливая ненасытный песок, кусала губы от боли в плечах и желала только одного – обыкновенного коромысла. В следующее лето и коромысло разыскала у родителей, и насос уже появился, но руки были безнадёжно испорчены и всегда напоминали о себе при тяжёлой работе…

Женщина ещё раз вздохнула о прошлом, машинально взглянула на небо, отметив на горизонте небольшую тучку, привычно подняла и подвязала нагнувшийся помидорный стебель к бечёвке, протянутой между металлическими кольями. «Как хорошо придумал и устроил муж эти шпалеры! Теперь, несмотря на густоту, всем растениям хватит солнца», – благодарно подумала она. Признаться, муж не любил огородные работы, но если брался за что-то, то делал это прочно и рационально.

«Золотая головушка у него и руки тоже золотые, да суждено ему думать не об огороде», – продолжала размышлять огородница, осмотрев последний ряд томатов и направляясь к огурцам, чтобы приоткрыть их солнышку. Подобрала укрывной материал со всех сторон парника, подвязала его к одной из опор, осмотрела и поправила плети. Двинулась дальше по дорожке вдоль домика, но, остановившись от новой волны воспоминаний, прислонилась спиной к его нагревшейся стене. Всё-таки она была благодарна своей женской судьбе, что та послала ей в спутники жизни умного и необыкновенно талантливого мужчину, с которым прожито более тридцати лет. А мужчина этот оказался с непростым и довольно жёстким характером. Несмотря на их многочисленные разногласия смолоду, она интуитивно и безоговорочно верила в него, угадывала его настоящую ценность и знала, что рождён он не столько для семьи, сколько для государства, потому что природой (или породой) ему было отпущено многое.

Редко кто из нас с детства знает своё предназначение, а он знал – радиотехника и всю жизнь был ей верен и развивал свои способности постоянно. Это была его работа и хобби, смысл и образ жизни. Он всегда был в поиске новых радиотехнических идей или в большей рационализации уже существующих. Уже забылись десятки собранных и усовершенствованных им приёмников, телевизоров, магнитофонов, электромузыкальных инструментов, но помнятся те важные вещи, к которым он приложил ум и руки, проработав почти тридцать лет в Соколовско-Сарбайском объединении: металлосигнализаторы на конвейерах, чтобы случайно попавший вместе с рудой металл не портил дорогую конвейерную ленту или дробилки, первое промышленное телевидение, диспетчерские пульты управления, пульт и вся звукотехника в Ледовом дворце, работы по учёту электроэнергии, опрокидывания думпкаров и многое другое. Особо ценна его деятельность в качестве главного инженера, а потом и начальника цеха технологической диспетчеризации и связи после отъезда Сулимы в Россию. Как он строил и доводил до совершенства хозяйство цеха, совмещая это с постоянным и целенаправленным ремонтом, усовершенствованием связи на комбинате, оставаясь неиссякаемым источником технических идей для коллектива, увлекая ко всему новейшему в радиотехнике своим примером. После его ухода цех жил наработками своего руководителя ещё несколько лет, а идейных катализаторов больше там не наблюдалось…

Жена помнила все его удачи и неудачи: поездки на ВДНХ Казахстана и СССР, медали и дипломы, но и то, как сумма вознаграждения за его очередную научную разработку делилась на тридцать три человека – такова была советская система. С каким трудом вводились его усовершенствования в производство, а многие просто не принимались или откладывались в долгий ящик. Но звание «Почётный радист СССР» в Казахстане имеют немногие, а в Кустанайской области – он один. Всё это женщина делила с мужем много лет.

Наверное, неслучайно муж работал над своими идеями только на кухне, какой бы ни была их квартира, порой мешая ей, но больше не мог ни в какой комнате. И по сей день всегда возле его места у окна на кухонном столе и подоконнике лежат последние записи, схемы, новые журналы, очки, лупа, ручки и прочие нужные предметы.

Тут взгляд женщины, так глубоко ушедшей в воспоминания, остановился на большом дереве черёмухи, радовавшем каждую весну обилием цветов и сильным ароматом. Этот маленький кусочек родины они привезли вместе с берёзкой, пихтой и рябинкой. Вот под черёмухой получился уральский уголок: дикая чёрная смородина, купавки и другие травки, случайно выкопанные с деревцами. Да, как быстро бежит время! Судя по черёмушке, они в этом домике живут уже давно, ведь младшенькой тогда было всего четыре года, а сейчас она учится в Челябинске, откуда они прибыли с мужем в Рудный, в Южно-Уральском университете, на приборостроительном факультете, который окончил папа в своё время. И как нестерпимо жаль, что рядом с таким отцом нет сына, и ничего уже не поправишь…

Зато дочери – наша отрада. Старшая – преподаватель теории музыки в прошлом, по законам новой рыночной экономики вынуждена была забыть свою профессию и уже несколько лет работает экономистом в маленькой фирме отца, который в годы перестройки тоже был вынужден уйти с комбината, ставшего частной собственностью. А новый его руководитель Баженов, уволенный когда-то с должности инженера за профнепригодность, терпеть не мог никого умнее себя и поэтому избавлялся от таких кадров любыми путями… И младшая дочь тоже скоро станет единомышленницей и помощницей отцу, когда закончит образование.

Увлечённая своими мыслями огородница не заметила, как усилившийся ветер нагнал уже тёмные тучи над её головой. Громыхнул раскатистый гром, и дождь застучал по листьям тяжёлыми каплями. Мгновенно усиливаясь, он уже лил сплошной стеной. И вот уже белые холодные комочки начали падать вместе с ним на землю. «Боже, это же град!» – всплеснула руками хозяйка сада и бросилась к огурцам, которые недавно открыла. Она быстро распутала и натянула над растениями укрытие, но дождь уже полностью сменился градом. С неба теперь плотной стеной сыпался ледяной горох величиной с хороший окатыш, диаметром около сантиметра, устилая землю толстым слоем. «Опять мои труды пропали даром!» – отчаянно причитала женщина, собирая горстями холодный горох с просевшего под его тяжестью укрывного материала и бросая в растущую рядом картошку, оглядываясь на баклажаны и кабачки, листья которых уже были пробиты градинами и которым ничем не могла помочь. Мокрое платье прилипло к спине и леденило тело под каскадом градин, вызывая дрожь, но она не замечала этого, лихорадочно продолжая сгребать и бросать комья градин на землю, уже покрытую снегом.

Через несколько минут всё неожиданно прекратилось: туча иссякла, небо очистилось. Открывшееся солнце, как бы извиняясь за промах, начало быстро согревать воздух и землю. Потрясённая только что бушевавшей стихией женщина побежала по огороду, осматривая на ходу растения и осмысливая нанесённый ущерб. И только обежав его весь, остановилась отдышаться, вытирая мокрой косынкой лицо.

«Ну, кажется, не всё пропало: макушки целы, сами растения не поломаны и не перемешаны с грязью, как несколько лет назад от града на даче».

В том году овощи так долго болели после града, что не успели заплодоносить, как лето уже кончилось. С тех пор женщина панически боялась града, который так жестоко и бесцеремонно уничтожал огромную работу и был сродни тем людям, что безжалостно растаскивают пустующие сейчас дома, потому что не научены уважать чужой труд и чужую собственность.

«Ничего, ещё разок подкормлю все растения, и они быстро отойдут», – успокаиваясь, планировала хозяйка огорода, направляясь к дому, чтобы переодеться и окончательно успокоиться. На крыльце она остановилась, ещё раз окинула взглядом «градово побоище» и, уже почти уверовав, что не всё на свете плохо, подняла голову к небу, заслоняя глаза ладонью, как козырьком.

«Будем жить дальше, несмотря ни на что! У нас ещё одно главное дело впереди – дождаться внуков и помочь их вырастить достойными жителями нашего знаменитого города!» – с этой мыслью женщина опустила руку, повернулась и вошла в дом.

    08.2002

Град

P. S.

Женщина закрыла свою потёртую объёмную тетрадь и ласково провела рукой по обложке. Эта тетрадь вмещала всю её трудную работу воображения, служа хранилищем черновиков многих строк последних лет, наедине с которой проведено столько ночей…

Да, лет тридцать назад новоиспечённый автор этих стихотворных строк и думать не думала, что будет когда-то писать стихи. За годы трудной жизни она уже почти забыла, как пятнадцатилетней девчушкой пыталась выразить новое чувство, проснувшееся от знакомства с соседским мальчиком. Те первые стихи никто никогда не видел, потому что она их сама уничтожила, когда этот мальчик трагически погиб во время побывки из армии. А ведь они даже и не поговорили ни разу, только смущённо здоровались при встрече…

Как же давно это было… Уже появились и выросли трое внуков, а она давно на пенсии… Годы так неумолимо быстро пробежали, вобрав в себя на ходу всё: учёбу, замужество, работу, рождение детей, радости, любовь, разочарования, слёзы, трудности, горе утраты людей и каких-то прежних чувств. И вот уже исполнилось пятьдесят три года со дня замужества, на пороге старость, а эта вполне перезрелая дама ударилась в поэзию! Нет, не вчера, конечно, а более двадцати лет назад, когда примкнула к кругу интересных людей-единомышленников, увлечённых литературой. Им было доступно всё: и музыка, и живопись, и литература. Город всегда славился своими талантами, его культурная прослойка была очень велика! Здесь жила и живёт целая плеяда художников, журналистов и поэтов разных поколений: Владимир Селезнёв, Яков Дьяченко, Эдуард Черниховский, Зинаида Немцова, Людмила Узбекова, Оксана Оберемко, Алла Гирик, Людмила Каргапольцева, Татьяна Буланова, Олег Осинцев, Сергей Лешаков, Вера Василенко, Касымкаир Дюсембаев, Виктор Стаценко, Валентина Кейдия, Владимир Труфакин, Марина Волкова, Илья Васильев, Владимир Сизёв, Вадим Чичерин, Наталия Соловова, Сергей Петренко, Наталия Богдан, Юрий Вовк и ещё многие, прославившие город своими публикациями даже в союзной и республиканской печати. Городское музыкальное училище под руководством Станислава Гагарина очень ценилось в республике своим преподавательским составом и выпускниками. При Дворце культуры «Горняк» работали свой драматический театр с руководителем-энтузиастом Лилией Гайнутдиновой, известные коллективы народных и бальных танцев во главе с такими же профессионалами супругами Запорожкиными – все трое имели звания заслуженных деятелей культуры Казахстана. Там же была прекрасная музыкальная и вокальная самодеятельность. Любимая горожанами певица Анна Ивановна Тимофеева в те годы была тоже удостоена звания заслуженного работника культуры Казахстана, будучи рабочей железнодорожного цеха комбината! И много других талантливых имён хранит память. А она так отстала от них, занимаясь только семьёй, работой, огородом…

Сейчас вот новоиспечённая писательница перечитала свой «Град» и вспомнила ещё многое… Однажды осенью 2003 года она купила республиканский литературно-художественный журнал «Простор», прочла там дневниковые записки 60–70-х годов народного писателя Казахстана и уроженца их Кустанайской области Ивана Павловича Щеголихина, после чего ей стало так стыдно… Оказывается, чрезвычайно занятая тогда семьёй и работой, она пропустила такое важное событие, как пребывание в их городе этого писателя.

А ведь он жил здесь целую зиму, будучи в творческой командировке, с целью описать процесс всесоюзной комсомольской стройки нашего Соколовско-Сарбайского горно-обогатительного комбината, предназначенного для поставки сырья Магнитогорскому металлургическому заводу. Он не только интересовался стройкой комбината и нового молодого города, но и встречался с его строителями, с читателями. Только прочитав его дневники, поняла, как трудно Щеголихину дался выпуск романа «Другие зори» о Рудном. Роман вышел сначала в двух первых номерах журнала «Простор» за 1970 год, в котором он тогда работал в отделе прозы, и чрезвычайно не понравился руководству комбината за предельно откровенную правду в описании процесса стройки и портрета самого руководителя, Сандригайло Н. Ф. А тот уж постарался задействовать возможности своего авторитета Героя так, чтобы роман не вышел к широкому читателю. Мало того, что скупил эти журналы в Рудном, – он поднял общественность в лице всех рудненских Героев Социалистического Труда, партактива, начальников подразделений. И полетели в разные влиятельные органы республики, ЦК Компартии Казахстана коллективные и персональные жалобы на писателя… В результате Ивана Павловича убрали из редакции журнала (хотя такие увольнения «по собственному желанию» случались в биографии Щеголихина за его правдивые творческие и гражданские действия не менее пяти раз!) и приказали рассыпать уже набранную книгу романа, запретив его совсем. Иван Павлович два года был без официальной работы, перебиваясь переводами произведений своих казахских друзей, не оставлявших его в те годы без помощи. Роман «Другие зори» вышел только через двадцать лет, вместе с другим романом, «Старая проза», и под этим названием книги.

Такая несправедливость к писателю настолько расстроила автора сего повествования, что она начала действовать, будучи уже тогда руководителем читательского клуба. Все прочли, бурно обсудили эти дневниковые записки на занятиях клуба, пригласив нескольких ветеранов и Героев Соцтруда города, и написали коллективное извинительное письмо автору романа. И писатель ответил им! В своём тёплом ответе Иван Павлович писал, что рад такому отклику, хотя и через тридцать три года после тех неприятностей, но тогда он знал, на что шёл! С тех пор она иногда, не докучая уже известному народному писателю Казахстана, члену сената, писала о городе и о людях, поздравляла с днём рождения, передавала небольшие посылочки с оказией, а он, в свою очередь, подарил клубу несколько книг с автографами. В годы юбилеев комбината и города женщина неоднократно просила профком пригласить Ивана Павловича в качестве почётного гостя на торжества как единственного писателя, отразившего город в художественной литературе, но этого не случилось…

А годы всё шли… Её талантливый в теле- и радиотехнике муж, занимавший пост начальника цеха, требовавший и дома подчинения, не терпел никаких её увлечений (типа чтения беллетристики – только по профессии!), кроме шитья, вязания и работы в огороде, что было необходимо при сравнительно небольших тогда зарплатах. Да и не было времени среди этих нескончаемых дел для увлечений, только для чтения она иногда выделяла хоть часок, отрывая его ото сна, который и так всю жизнь был краток. Правда, после гибели маленького сына почти год не спавшая ночами мать пыталась писать короткие рассказы, особенно о тяжёлой жизни пожилых людей, которую наблюдала в качестве участковой медсестры несколько лет. Даже понесла их в редакцию газеты, где ей посоветовали прийти в литобъединение при газете, чтобы подучиться… Как же зря она постеснялась и не пошла туда, ведь тогда её путь к литературе был бы немного короче…

Потом от этой же бессонницы мать занялась составлением кроссвордов (сначала по произведениям любимого писателя Ивана Ефремова), чтобы попасть на телепередачу – передать приветы и свои извинения подругам из Болгарии за то, что внезапно бросила с ними переписку. Но пока её не спешили (более одиннадцати лет) вызывать на телевидение, кроссворды брала для печати городская газета «Магнетит» с лёгкой руки редактора Дины Сергеевны Образцовой. О ней узнали горожане, да и в клуб пригласили именно по этому увлечению.

Заразившись активностью от членов клуба, она и начала писать стихи, почувствовав уже серьёзную тягу к ним. Стали возникать вопросы, требовавшие изменить отношение к ним в жизни… Иногда строки складывались на ходу, во время домашней работы. Сначала не обращала на это особого внимания, но, когда приходили четверостишия, стала их всё-таки записывать. А чтобы в свои лета не выглядеть смешным и наивным рифмоплётом, всё же пришла к необходимости изучения правил стихосложения. Когда стихов накопилось приличное количество, то двоюродный брат, занимавший должность декана в университете Магнитогорска, напечатал небольшой сборничек к её юбилею, сделав таким образом необычный и приятный подарок.

После этого сборника она как автор уже не стеснялась почитать стихи соклубникам и сослуживцам. К следующему юбилею сама сознательно готовила к печати свой настоящий сборник стихов, пройдя ступени их признания.

Нельзя сказать, что годы её жизни протекли беззаботно и счастливо за спиной мужа. Не обошли стороной и болезни, перечислять длинный список которых не имеет смысла, но серьёзную операцию на сердце пришлось перенести более десяти лет назад в Астане не на пустом месте…

Интерес к литературе с годами не угасал, а рос, поэтому появилась ещё одна книжка стихов. Неожиданно кустанайский поэт и основатель литературного объединения «Ковчег» и журнала «Берега» Владимир Растёгин предложил и уговорил возглавить новое литературное объединение в её городе. Новая руководительница так увлеклась работой с авторами, особенно начинающими, что решилась даже продолжить самостоятельно выпуск собственного сборника рудненских авторов «Литературный горизонт», ранее печатавшегося в Кустанае, но заглохшего после кончины Растёгина.

Теперь «Рудненский меридиан» – её любимое детище, которому она отдаёт свои силы, энергию и всё свободное время. И, значит, жизнь продолжается!

    11.2019

Ханох Дашевский

Ханох Дашевский – поэт, переводчик, писатель и публицист. Член Союза русскоязычных писателей Израиля (СРПИ), Международного союза писателей Иерусалима, Международной гильдии писателей (Германия), Интернационального Союза писателей (Москва), Союза писателей XXI века (Москва), литературного объединения «Столица» (Иерусалим). Родился в Риге. Учился в Латвийском университете. В 1971–87 гг. участвовал в подпольном еврейском национальном движении. В течение шестнадцати лет добивался разрешения на выезд в Израиль. Был под постоянным надзором репрессивных органов, неоднократно привлекался к допросам. Являлся одним из руководителей нелегального литературно-художественного семинара «Рижские чтения по иудаике». В Израиле с 1988 г. Автор шести книг поэтических переводов и романа «Дыхание жизни». Лауреат премии СРПИ им. Давида Самойлова, номинант на премию Российской гильдии мастеров перевода.

Дыхание жизни

Роман

Книга вторая. «Долина костей»

отрывок

Михаэль, восемнадцатилетний юноша из Риги, в августе 1941 года участвует в обороне Таллина, а затем, чудом уцелев при переходе Балтийского флота в Кронштадт, с приключениями добирается в Нижний Новгород (Горький), где формируется Латышская стрелковая дивизия.

* * *