Записки об экзорцисте

– Хорошо, отлично даже, мне это подходит, – воскликнул Антон, доставая бумажник. Всё вложенное окупится по окончании дела.

Козловский прошел в зал для работы с текстами, где сел за длинным столом и терпеливо ожидал, когда ему принесут заказанные документы. В зале пахло старой бумагой документов и книгами. За соседними столами ковырялись в учебниках несколько студентов, изредка раздавались их смешки. Антон вспомнил свои студенческие годы, когда он учился на учителя истории, жаль, конечно, что ни дня не проработал по специальности – всё в менеджерах, да продавцах скитался, теперь же стал бизнесменом, сам на себя работает, самозанятый, лишь только ещё в самом начале выбранного пути.

Спустя десять минут ожидания к столу подошла сотрудница архива с корзиной как в супермаркете, в которой лежал его заказ.

– Через час закрываемся, – бросила она, уходя.

Книга по истории Эльбруссии была толстой и тяжелой. В разделе история Марьевска попалось описание застройки. Первым кирпичным домом был построен дом купца Аракчеева. Постройка датируется 1860 годом, архитектором выступил некто господин Курвуазье. До этого в провинциальном городе строились дома саманные или турлучные: из камыша и глины. На фотографии в книге изображен тот самый дом, в котором теперь располагается «Маков цвет». Все сходится. Антон продолжил чтение. Местом постройки квартала кирпичных домов выбрана опушка Южного леса, в дальнейшем квартал стал именоваться Форштадт. Архитектор Курвуазье спроектировал также банк Марьевска. «То есть каких-либо кладбищ там не было, – подумал Антон, – а лучше бы было, тогда бы делу конец, сказал бы платите за ритуал и переезжайте, магия тут бессильна, но придется еще продолжить шоу».

Отложив книгу в сторону, перешел к подшивке газеты второй половины девятнадцатого века под названием «Вестник Марьевска». Бегло читая каждый заголовок, он перелистывал ламинированные страницы одну за другой. Архив скоро уже должен закрыться, необходимо было ускориться. Изучив уже достаточное количество, в одной из газет, за март 1865 года, на третьей полосе бросился в глаза заголовок: «Смерть Оксаны Аракчеевой». В статье описывался несчастный случай, произошедший с дочерью владельца особняка Петра Аракчеева, Оксаны: «13 марта сего года упала с лошади и в скором времени скончалась единственная дочь купца первой гильдии и фабриканта Федора Аракчеева». В статье было фото дочери. «До чего же похожа на Женю, – подумал Антон, – Те же вьющиеся волосы, миндалевидные глаза и улыбка – немыслимый двойник из прошлого».

Пролистав газеты, достал из корзины планы построек. Удерживаясь от чихания из-за поднятой пыли, принялся искать первый кирпичный дом. Он нашелся в самом конце стопки. На первом этаже здания большая комната – теперь это магазин. От неё ведет дверь в коридор. Антон всмотрелся в план. Что-то не сходилось. Из магазина нет двери в коридор, получается она заложена кирпичом. Стена, на которой чугунная батарея, не имеет двери, а в плане имеется. Может это какой-то шутник там топает за стенкой и хулиганит?

В зал вошла администратор и сказала о закрытии архива. Антон сфотографировал на смартфон план дома Аракчеева и собрал разбросанные по столу бумаги.

Машину облюбовала пара голубей, оставив на память гадкие метки на капоте.

Доехав до особняка, он увидел, что дверь в «Маков цвет» по-прежнему открыта. На улице уже горел фонарь. Антон торопливо вошел в магазин и поведал о найденной информации.

– Что будем делать? Сломаем стенку? Может там кто-то прячется? – спросил он у хозяйки.

– Не хотелось бы, конечно, – глядя на снимок дома в смартфоне, сказала Женя.

– Такое чувство, что здесь какой-то секрет, – сказал задумчиво Антон и подошел к стене. – Это вы красили стены?

– Да, тут другая краска была.

Антон принялся ладонью ощупывать кирпич за кирпичом. Женя, стоя у пластиковых клумб с цветами, молча наблюдала за колдуном. Тот, ощупав в ширину стену, на середине произнес: «Этот кирпич почему-то глубже остальных». «Что если..», – и он надавил на вмятину. В этот миг, будто створка волшебного ларца, стена приоткрылась, обнажив черноту спрятанного до этого пространства. У Жени от удивления округлились глаза.

– Офигеть! Ничего себе! – воскликнула девушка.

Антон удивился не меньше. Включив фонарик, тихо произнес: «Я на разведку, вот так архитектор этот Курвуазье».

За дверью луч фонарика поймал лестницу с деревянными ступенями. В нос ударил запах старья и затхлости. Шагая по скрипучим ступеням, Антон подумал, что легкой добычи денег сегодня не выйдет. Сверху свисали серебряные нити паутины, по которым ползали жирные пауки. Лестница привела его к двери, открыв которую он увидел коридор, совершенно темный, без единого окна. Зато пахло в нём уже иначе. Резкий запах серы впитывался одеждой, медленно ступающего по деревянному полу Антона. Видимо про этот запах говорила Женя, описывая странные явления. Шагов через десять, дойдя до конца коридора, фонарь телефона осветил металлическую дверь. Антон потянул ручку вниз и на себя – не заперто. За дверью вновь лестница, теперь ведущая вниз. Спустившись по ней, он осветил еще одну дверь, деревянную. Открыв её, он оказался в просторной комнате, с высоким, под три метра потолком.

«Вот так секреты».

Пахло здесь уже сладковато-приторно, такого запаха Антон до этого нигде не встречал.

Стены комнаты оклеены желтыми обоями в зеленую полоску. Половину комнаты занимала широкая кровать с металлическими набалдашниками на спинке, тумбочка рядом, а на ней канделябр с тремя свечами. Пол покрыт блестящим паркетом. Антону комната показалась нежилой, но принадлежавшей женщине или девушке – у кровати стояло большое напольное зеркало, почти такое же как в магазине. Под потолком, что странно, не висело ни одной люстры. Комната выглядела убранной, но утратившей человеческое присутствие. На стене висела большая икона, Антону она показалась довольно странной, таких икон до этого он не видел: на холсте был изображен Иисус в терновом венке, распятый на кресте без какой-либо одежды или набедренной повязки и имела место одна деталь – его пах был как у кукольного Кена, «ангелоподобным». Антон достал смартфон и сфотографировал икону, и отойдя на два шага назад, весь интерьер чудной комнаты.

Аккуратно ступая, он подошел к окну и отодвинул занавеску. Вид был изумительный, только никак не узнаваемый. Было совершенно не ясно, где в городе ещё сохранилась булыжная мостовая. Здесь должна быть улица Шоссейная, но постройки какие-то иные, несоответствующие. Из-за угла повернула лошадиная упряжка. Громко стуча копытами по мостовой, она промчалась по улице. «Цыгане наверное», – подумал Антон.

Подошел к напольному зеркалу и осмотрел его: на поверхности ни пылинки, значит его протирают, да и вообще следят за чистотой в комнате. Откуда-то из глубины дома послышался крик. Это был голос Жени. Бегом помчал к хозяйке магазина, освещая себе путь фонариком телефона. Ворвавшись в магазин, спросил:

– Что случилось?

– Там были вы!

– Где?

– В зеркале. Я не знаю как, но точно, как тот бородатый мужик, вы рассматривали что-то, будто зеркало, но с той, обратной стороны!

– Правда чудно. Там по коридору я обнаружил комнату, выглядит вполне ухоженной, но попасть в нее можно лишь отсюда.

Не успел Антон договорить последние слова, как в стоящем на полу высоком зеркале показался бородатый мужчина, лет около пятидесяти, в строгом черном костюме он сверкал карими глазами и поправлял длинные, пышные усы. Козловский стремглав бросился в потайной ход. Бегом поднялся по лестнице и помчался в найденную комнату. Так и есть! Внутри расхаживал тот самый бородатый.

Резкие черты лица его, как и сама походка придавали бородачу угрожающий вид. Облачен человек в старомодный костюм-тройку, в руке зажата черная трость. Увидев вбежавшего, человек остановился посреди комнаты и не сводил с него глаз. Запыхавшийся Антон переводил дыхание.

– Здравствуйте….

– Добрый день, почтенный, – ответил мужчина, чуть приподняв подбородок, – мое имя – Федор Аракчеев, я хозяин этого дома.

– Какой сейчас год?

– Странный вопрос.

– Пусть будет даже глупым, считайте, я с луны свалился.

– Тысяча восемьсот шестьдесят пятый, двадцатое апреля.

– Вот это да! – только и воскликнул Антон. – Немыслимо!

– С моей стороны тоже можно произнести это слово «немыслимо», ведь я ждал, что наконец, ко мне выйдет моя дочь, Оксаночка. После долгой разлуки, наконец, ждал её возвращения. Вы кто, молодой человек?

– Я экзорцист, Козловский. Читал буквально сегодня в газете о смерти вашей дочери, сочувствую.

– А, пресса второй свежести, – махнул рукой Аракчеев, – моя дочь умерла месяц назад – упала с лошади. Лечил её доктор Кользин. Лечил, да не вылечил. Скончалась моя хорошая. Экзорсист говорите? Не знаю таких. Православный али католик? Козловский, хм.

– Эм, православный.

– Почему без бороды, усов? Дворянин? Я старомоден в этом плане, не признаю отмену крепостного… Ох и беда будет.

– Эм..

На лестнице послышались чьи-то шаги. В комнату, осторожно ступая, вошла Женя.

– Я закрыла магазин и решила сама…

– Оксана! – бросился к Жене Аракчеев, но тут же остановился, – нет, вы не Оксана, но очень на неё похожи. Очень. Где же моя доченька? Я так скучаю по ней. Так скучаю.

Аракчеев сел на кровать и его глаза сделались мокрыми.

– Женя, – начал Антон, – это комната тысяча восемьсот шестьдесят пятого года.

– Не может быть! – воскликнула девушка.

– Подойдите к окну и посмотрите на улицу, сам бы не поверил, – стоял на своем Антон.