Красный фундаментализм. Сталинизма больше не будет

Означает ли это, что все крестьянские социализмы 20 века и все другие крестьянские социализмы обречены на повторение западной эволюции? Да, это так. (Если Китай успеет провести урбанизацию, то проскочит советскую стадию переворота, не повторит Россию) Все крестьянские социализмы обречены догонять Запад, потому что это были мобилизационные проекты. Диктатура пролетариата подошла для технологически отстающих народов, чтобы они своей культурой, всем традиционным коллективом создавали материальные блага. Только в атмосфере военного коммунизма, дисциплины, страха был возможен социалистический человек 20 века. Если бы каждый зереф по отдельности захотел блага для себя, это государство превратилось бы в колонию (провозглашение демократии в СССР тут же превратило СССР в колонию). Поэтому все крестьянские социализмы 20 века нужно считать мобилизационной формой одной и той же эволюции человечества? (Что Маркс не видел и не мог видеть)

У разных народов были разные мобилизации. Если население на три четверти состояла из зерефов, тогда это советский социализм. Привилегированные элиты и их фавориты получили возможность встать на эволюционный путь в 1991 году. Но новую русскую элиту не признают на Западе за равных.

Если население было консервативным наполовину, тогда это германский национал-социализм. Элита немецких нацистов легко могла вписаться в западную элиту. Если население тотально феодально, тогда это Джамахирия и прочие африканские и азиатские социализмы. Третьего пути нет. Есть разная степень подражания западным идеалам. А что такое западные идеалы? Сегодня это победоносная демократия, которую все хотят строить, даже в тотально традиционных, значит и отсталых общинах. Весь вопрос, признает ли элита Запада привилегированные элиты из прошлых мобилизационных проектов.

Равенство, справедливость, социализм.

Собственно, почему пролетариям, как последней фракции, сбежавшего из деревни крестьянства, понравились идеи Карла Маркса? Думали ли они о благе человечества или только о благе себя?

Ленин как политик действовал правильно. Лозунги большевиков «Землю – крестьянам!» «Фабрики – рабочим!» были абсолютными. Когда рабочие захватили заводы и стали делить прибыль между собой, Ленину, как руководителю государства, это не понравилось. Государство ожидал крах. Государство ожидал крах и в 1928 году, когда крестьяне, захватившие все земли помещиков, оставили города СССР без хлеба. Для мобилизационного проекта это было недопустимо. Эти примеры показывают, чем нравятся лозунги и что на самом деле происходит.

Глава 5

Dura lex, sed lex.

Можно ли объяснить современную вторичность социализма? Является ли социализм вторичным априори? Объясняется ли это мировой кризис социализма?

Древние римляне говорили о суровости закона, который все равно надо исполнять. Только о каком законе речь? В традиционном мире неформальный закон сильнее официального» который надо исполнять». С чиновником, дорожным полицейским, адвокатом, судьей можно договориться. Любой администратор может по-человечески понять просителя. В Германии, США такие действия есть коррупция и такой неформальный договор чреват для обеих сторон.

Если мы говорим о торжестве на данной территории неформального договора, значит мы говорим о традиционном обществе. Пусть оно уже далеко не первобытное, не натуральное снаружи, использует современную технику и технологии, но оно феодально по своей сути. Неформальный договор характерен для общества, где всегда существовал коллектив. Следовательно, для социализма здесь всегда были исторические объективные предпосылки. За услугу чиновник берет неформальную плату. Но может и не брать. Проявить человечность. Ведь человеческая солидарность в традиционном мире, коллективная мораль всегда были на первом месте.

Получается что? Получается, что на Западе общество потеряло человечность? Нет же. На смену неформальному договору пришел легальный закон. Чиновники из поколения в поколения устали «понимать» просителей. Количество просителей возросло в тысячу раз. Они хитрят, они притворяются. Они надоели. К тому же между людьми пропала всякая связь. Сначала пропало кровное, потом моральное и даже религиозное родство. (Когда к Троцкому после Октябрьского переворота в кремль пришли Равины, он им ответил, что он не еврей, а революционер). Вывод второй: чтобы пропала неформальная солидарность, требуется огромная миграция, чтобы население смешалось. Но даже в этом случае попытки договориться останутся. Ибо это традиция.

Массовая миграция конечно ослабляет законы крови и даже религии, но она не избавляет от посредников. Количество посредников между государством и народом растет. Чиновникам не важна уже слава, чиновникам важны уже деньги. Чтобы подкупать чиновников сверху. Любое традиционное общество сильно коррумпировано. Даже в обществе без родственников и земляков все будут искать и родственников, и земляков. Потому что это культура такая. Будут ли в таком случае эти люди искать социализма? Нет, сначала они будут искать национализм. Национализм – это первая стадия солидарности в смешанном мире горожан и новых мигрантов. Большие группы людей, может даже народ (не род, не племя) могут заболеть национализмом. Парадоксально, французы конца XVIII века могли скорее заболеть национализмом-шовинизмом, чем русские революционные пролетарии начала XX века. Все потому, что французы познали, что такое собственность, а русские крестьяне нет (Чтобы появилась ксенофобия большая часть населения должна привыкнуть к собственности, которая дает первую свободу, чтобы оптом ненавидеть разных «чурок»). Потому дезертиры русской императорской армии, сбежавшие с германского фронта летом 1917 года, захватывали помещичьи земли, а французские крестьяне жгли долговые книги и били адвокатов (кстати тогда было много адвокатов, Робеспьер тоже был адвокатом, готовился родителями брать взятки. В РФ тоже полно адвокатов. Все повторяется) Французы освоили собственность ко времени своей революции, оттого у них все происходило быстро. Диктатура якобинцев держалась один год (Советская власть простояла долго – 73 года.) Наполеон тоже быстро установил свою диктатуру. Всему причиной была готовность европейцев к легальным законам, ибо они защищали свою собственность (а не большие просторы России, как объяснение ее «медленности». Сегодня все в РФ имеют собственность. Если суммировать тенденцию, то старые советский социализм хотят меньше всего, хотя часто о нем говорят. Здесь, скорее, тяга к национал-социализму. Таким образом фашизм не объясняется традиционной культурой и победой над фашизмом в 1945 году. Это всегда реакция массы собственников. В СССР отменили частную собственность. Эта самая главная причина задержки в общемировой эволюции демократии. Но что демократия теперь любима всеми, этого никто не сможет отрицать. Главное отличие готовности населения к демократическому универсализму – это выборы. А не создание альтернативной идеи, партии, альтернативной элиты).

Таким образом крестьянам в 1917 году была нужна только земля. Французы в 1789 году требовал отменить высокие налоги. (Чувствует разницу? Сегодня все оппозиционные экономисты России говорят только о Кейнсе, что в Центральном банке сидит Набиуллина. Надо снизить налоги! Ввести пошлины). Поэтому все мигрантам или рейдерам нужно легализовать новую собственность. Русским крестьянам помог легализовать новую собственность Карл Маркс и большевики. Именно этим объясняется любовь населения к социализму («в слабом звене капитализма» по-Ленину), а не врожденным коллективизмом. Маркс потерпел крах в Европе из-за этой самой привычки европейцев. Они долго имели собственность, следовательно, и свободу. (В 1933 году буржуазия прореагировала вполне себе естественно, когда поддержала Гитлера и его борьбу с коммунизмом). Но Маркс был поднят на знамя в Советской России. Потому что в России произошла массовая внутренняя «миграция» собственности. Перераспределение собственности и одновременная отмена ее легальным законом. Что тут же оживило старые неформальные законы и связи. Привело к варианту новой абсолютной монархии, к всевластию вождя и его бюрократии. Эта новая элита также не могла отказаться от Маркса, потому что ей нужно было показывать преемственность. Что они – за социализм!

Вот потому приблизительно такой социализм ожидает все традиционные народы, если они предпримут массовую миграцию из села в город. Но таких народов в мире больше нет. Или они совсем маленькие. Это также объясняет, почему весь 20 век люди не могли увидеть другого социализма, кроме крестьянского социализма.

Глава 6

Хуже, чем я!

Западная культура обвиняет диктатуры. Что диктаторы творят культ. Они хотят творить сами. Потому что прекрасно знают, что толпа выбирает по принципу «хуже, чем я». Взгляните на европейских лидеров. Их выбрали избиратели. Но за что? Макрон женился на маме. Меркель живет как обыватели. Толпа видит и радуется: «Они хуже меня!»

Чем отличается тоталитаризм, пардон, автократия от такой демократии с выбором по принципу он хуже меня? Деградация тоталитаризма идет сверху. Диктаторы подбирают безобидных, бесхребетных людей, людей без лица, чтобы обезопасить неограниченную власть.

При демократии толпа выбирает кумиров, в том числе и политиков по такому же принципу. Но вместо власти – самолюбие. Толпа выбирает людей хуже себя. Оттого демократия деградирует снизу.

Однако почему демократия выглядит устойчивее, чем диктатуры? Потому что выбор толпы не поднимается выше необходимого уровня. При тоталитаризме поражается слой управленцев. Оттого после ухода диктатора наступают смутные времена. Нет гарантии.

При демократии отбираются такие на самом деле несамостоятельные люди. Власть канцлера сильно ограничена парламентом. Оттого даже военными министрами назначаются женщины. Можно смело: ведь ничего же не будет. Над государственной машиной существует еще одна – невидимая власть. Но это не народ. Толпа заинтересована выбрать смешного безобидного человека. Толпу давно изучили. К эгоизму толпы давно привыкли и подстроились. Толпе разрешили выбирать кого-угодно, только после контроля последствий выбора ты – хуже меня. Оттого любой современный президент не поднимает и не может поднять вопрос национальной безопасности. Толпа никогда не понимает, она только чувствует. Потому избирателям позволено выбирать каждые четыре года. Эти выборы ничего не решают. Не потому что толпа снижает уровень кандидатов до своего эгоизма, а потому что над государственным уровнем есть еще один уровень. Именно это уровень является новым фашизмом, который еще неизвестен народам, но они его чувствуют и удивляются собственной так называемой элите.

Уровень денег стоит выше уровня государства. Если отключить моральные ценности, это естественно. Государственный уровень – самый высший моральный уровень общества. Пока еще нет де юре мирового правительства и основного принципа существования планеты, государственный принцип остается самым узнаваемым и понятным. На самом деле новый стиль руководства народами определяют деньги, мировая валюта. Отсюда происходит кризис государственного менеджмента. Государство из гаранта Конституции, то есть местной морали превращается, если говорить просто, в кормушку. В это самое время люди, которым власть недоступна, пытаются всеми способами иметь… деньги. Кроме того, они отбирают кумиров – певцов, шутов, шоуменов, болтунов и так далее. Они отбирают по принципу – хуже, чем я.

П. С. Чем приятен и одновременно неприятен Джамшут? Он дешев. Он исполнителен.

Чем приятна и одновременно неприятна Кончита Вурст? Она с отклонениями (хуже, чем я), но выходит на публику – это приятно. Только консервативным (моральным) народам она неприятна. Но эти народы ничего у себя не решают.

Глава 7

Диктатура пролетариата как старая крестьянская икона.

Кто был третьим? Научит германский нацизм.

Есть разные диктатуры. В основном это диктатуры элиты. Родовой знати, аристократии касты военных, хунты наконец. Диктатура олигархии. Но откуда взялась диктатура пролетариата?

Нет, я знаю, все знают, что эту диктатуру придумал Карл Маркс, в пылу революционного спора с буржуазными оппонентами в первой половине 19 века. Но Карл Маркс ненавидел любую первобытную общину (по типу русской). В письме Вере Засулич он никак не рассчитывал на русских. Наоборот, считал их отсталым народом из азиатского мира. Однако, вот незадача! Именно в России произошла пролетарская революция. Во всяком случае, все ее так называют до сих пор.

На самом деле это была великая крестьянская и вовсе не революция, а глобальный местечковый бунт, который мог перекинуться на точно такие же отсталые азиатские народы. Народы, которые жили общиной. Народы, которые «страдали» под деспотией своих азиатских элит. Весь 20 век бастовала так только Азия. Но кто, собственно додумался, что они страдали? Азиатские народы до сих пор, до нашего века высоких технологий, Интернета вполне себе живут «под гнетом» своих элит и жили бы дальше, если бы никто не вмешивался со своей миссией освобождения. То есть, по сути мем диктатура пролетариата, как слепок с первобытной диктатуры рода зажил самостоятельной жизнью религиозной догмы. И его подхватили все религиозные, по сути забитые азиатской деспотией народы. Закричали не то только великие революционеры, но и фанатики с дураками. Атеистичные, во всяком случае глубоко рациональные народы Запада от мема Карла Маркса отказались. И выдвинули свою версию диктатуры – фашизма и нации.

Почему же этот мем диктатуры еще живет в виде догмы? И мешает освободить дорогу от старого божества? Еще есть группы догматиков, фанатиков, лицемеров, болтунов, что в наступающем бунте обязательно применят пролетариат, которого нет, но который все же есть, именно из-за упрямства, то есть самого примитивного эгоизма. В каждом автомобиле можно увидеть телегу. И не надо напрягаться. Просто включить фантазию и все снова совпадет. Там, где появится другая группа диктаторов, подобные фарисеи тут же увидят руку мема. Строгая родовая мораль табу превратилась в 19 веке с помощью Маркса в диктатуру пролетариата. Но Маркс не ведал, не мог знать в пылу, что его мем заживет не просто самостоятельной жизнью догмы, но и повторит эволюцию рода: из рода состоится снова монархия в виде диктатуры, затем падение монархии, теперь уже красной и снова распад на новые кусочки, то есть род обязательно разложится, как ему положено. Потомки русских крестьян под этим самым мемом пойдут на штурм за революционерами, захватят власть, выберут своего красного монарха, перебьют революционеров (якобы евреев), потом в третьем поколении снова распадутся на новых, супер современных феодалов и не менее современных, но таких бесправных крестьян. Мем диктатуры сыграл свою зловещую шутку лагом в один век. Нет ли здесь самого великого подвоха?

Я не предлагаю отобрать у фанатиков их новую старую религию. Они все равно люди верующие. Болтуны и эгоисты знают: по этим самым граблям пойдут новые миллионы. Новые стада. Но не эти самые болтуны эгоисты. В конце концов надо что-то делать с очередной действующей диктатурой олигархии. Которая сама по себе есть завершающая часть, последнее звено той же самой эволюции распада рода, разложения табу и появления точно такого же феодализма. Разве в Мерседесе кто-нибудь видит сегодня телегу?

Теперь, к делу. Кто третий? В классовой схеме исторического материализма «страдающие от гнета» никогда не совершали переворотов. В Древний Рим пришли варвары и освободили рабов. Вовсе не Спартак с Эномаем. К бывшим крестьянам, ставшими мещанами – горожанами, не пришли Уот Тайлер и Робин Гуд и провозгласили республику. Пришли мещане Кромвель и Робеспьер. Светлую дорогу пролетариату указали не пролетарии по рождению, а Маркс и Ленин – вовсе не пролетарии. Всегда присутствует кто-то третий. И вот этому современному новому третьему по аналогии мешают старые религиозные догмы в головах фанатиков. Мир изменился. Но он никогда не меняется в религиозных умах, к тому же отягощённых рыночным себялюбием.