Ритуал

– Ах просто за спор?! – Закипел инквизитор. – А она не сказала, что во время этого спора в пепел обратился не только священник, но и весь собор, вместе с прихожанами?!! Или для вас магов, такая обыденность как смерть людей не достойная упоминания вещь?!! – В глазах инквизитора зажегся мрачный огонь. Гарвель хмыкнул – Этого она мне не говорила.

– И ты по-прежнему считаешь, что такая тварь заслуживает называться человеком? – Продолжил бушевать Вальмонт.

– Возможно. А семью то за что? – Не уступал демонолог. Вальмонт на миг опустил взгляд.

– Семью мы не сжигали. – Сказал он тяжело.

– А кто же тогда? – В голосе Гарвеля разлился целый океан яда.

– Это сделали разъяренные жители. – Ответил Вальмонт после короткой паузы.

– И вы, конечно же, не стали им мешать вершить <справедливый суд>?! – Ехидно спросил Гарвель.

– Мы просто не могли. После свалки у ее дома, нас выжило всего четверо. – Ответил Вальмонт тихо. – Из простых братьев не уцелел никто. – Добавил он.

– Извини. – Неожиданно для себя самого сказал Гарвель. Инквизитор бросил на него удивленный взгляд. Клокотавшая в нем ярость мгновенно утихла.

– Извинения приняты. – Устало сказал он, садясь напротив. Хозяин заведения, видя, что появился новый гость, кивком головы отправил в его сторону одну из девушек. Вальмонт сделал заказ и, повернувшись к Гарвелю, спросил: – У меня есть еще один вопрос.

– Спрашивай. – Великодушно разрешил Гарвель, понимая, что его отказ ничего не изменит.

– Где демон, которого ты призвал в Коше? – Спросил инквизитор. Гарвель вздрогнул от неожиданности. Он рассчитывал, что его скромный ритуал остался незамеченным.

– Я его уничтожил. – Выдал Гарвель бодро.

– Уничтожил? – Саркастически спросил Вальмонт. И усмехнувшись, добавил: – Я конечно не демонолог, но отличить мертвого демона от куста сирени смогу.

– Хорошо. – Сдался Гарвель. – Я не знаю что с ним. Но одно могу сказать точно, силы своей он лишился полностью и прихлопнуть его одной лапой может даже мой имп.

– А где отнятая мощь? – Проницательно поинтересовался инквизитор.

– Не знаю. – Скривился Гарвель. Не сводя с демонолога горящего взгляда, Вальмонт хапнул с тарелки лапку гуся, с хрустом сжевал. Глядя на него, за гуся принялся и Гарвель.

В келью Гарвель вернулся то ли поздней ночью, то ли ранним утром- то есть в тот чудесный миг, когда луна уже пропала, а первые лучи солнца еще не осмеливаются выползти на небосвод. А на улицах любого города царит тишина, поскольку спят все: и стражники, и неугомонные купцы, и те чудесные люди, что поджидают в переулках неосторожных горожан.

Батор проводил демонолога обожающим взглядом и тут же вернулся к тому занятию, которому посвятил день. Он пристально смотрел на висящую на гвозде сумку Гарвеля. В его глазах горела безумная надежда, что вот еще чуть-чуть и сумка свалится на пол и вот тогда наступит полное и безоговорочное щенячье счастье.

– Брось. Лямка не сползет. – Попытался разубедить его Гарвель. Щенок, услышав такую глупость, даже голову не повернул, лишь фыркнул, будто понимает. Дожил – невесело подумал Гарвель. – Вот уже и с собакой разговариваю.

От невеселых мыслей его отвлек глухой стук упавшей сумки.

Глава 7

Проснулся Гарвель в полдень от того, что острые зубки щенка нещадно теребили его за носок. Остро пожалев, что снял сапоги перед сном, Гарвель открыл глаза. Добившись своего, Батор громко тявкнул освобожденной пастью, побежал к голове обожаемого друга.

– Ну что тебе надо, изверг мохнатый? – Взмолился Гарвель. Вместо ответа щенок впился демонологу в бок. Отпихнув от себя щенка, Гарвель встал, обулся, накинул плащ. Батор следил за ним восторженным взглядом, а когда тот направился к выходу, увязался за ним, оглашая келью радостным лаем.

Проснувшийся вместе с хозяином желудок немедленно потребовал к себе внимания, очередной раз напоминая, что есть надо каждый день и желательно не по разу. Приняв ультиматум желудка, Гарвель торопливо взбежал по лестнице. Батор остановился в нерешительности перед внезапно выросшим препятствием. Потрогал лапой, убедившись в ее реальности, тоскливо заскулил. Однако бесчувственный демонолог не поспешил на помощь, поэтому щенок грустно вздохнул совсем по-человечьи и принялся карабкаться спеша за обожаемым другом.

За столом уже сидела вся храмовая братия. К удивлению Гарвеля, за столом сидел и инквизитор. Причем выглядел он столь свежо и бодро, будто не он провел всю ночь без сна и отдыха.

На его фоне сутулый демонолог с тусклым взглядом из-под капюшона, выглядел живой иллюстрацией о вреде ночного образа жизни.

Поздоровавшись, Гарвель присоединился к обедающим. Монахи хмуро наблюдали за бесцеремонным демонологом, стаскивающим себе в тарелку самые лакомые куски. Очевидно, они считали, что чревоугодие грех. Этой идеи Гарвель никогда не разделял и при первой, да и при второй возможности старался выбрать себе кусочек пожирней да повкусней. Жаль только, возможность такая выпадала редко.

Голодный щенок почти незаметный в полумраке комнаты принялся теребить ногу демонолога, надеясь выпросить хоть пару кусочков такой вкусной, но такой не досягаемой пищи. Через какое-то время он даже принялся жалобно поскуливать, умоляя дать ему хотя бы крошки со стола. Наконец Гарвель, насытившись, принялся скармливать щенку то, что не осилил сам. Батор впивался в хрустящие косточки, разгрызал их. С упоением выгрызал мозг, с забавной рожицей лопал небольшие сдобные булочки. Демонолог же с умилением наблюдал за щенком, что после обильной трапезы попытался забраться ему на колени, и не замечал, что его самого столь же пристально разглядывает Вальмонт. Подхватив кроху под пузо, Гарвель усадил его себе на колени. Обезумевший от счастья Батор обвел любопытным взглядом всех присутствующих. И благообразного старца настоятеля, и горбоносого инквизитора с горящим взглядом, и безликих в своей сосредоточенности монахов. Удовлетворив природное любопытство, щенок попытался лизнуть демонолога в лицо.

Закончив неторопливый обед, монахи разошлись по своим делам. А в обеденной зале остались двое, да сонно сопящий щенок.

– Ну как успехи? – Наконец спросил Гарвель, которого повисшая в зале тишина начала раздражать.

– Людей я расставил, теперь нужно только подождать. – Пожал плечами Вальмонт. И вновь наступила тишина.

– А что рассказал тот бедолага, подвернувший ногу? – Поинтересовался Гарвель.

– О, он поведал множество интересных вещей, в связи с ними я хочу посетить сиятельного князя. Мне есть, что ему рассказать в обмен на некоторые услуги. – Нехотя ответил Вальмонт.

– Помнишь, ты в свое время упоминал мне о снабжении? – Осторожно начал Гарвель.

– И?

– Мне нужны некоторые ингредиенты.

– Так в чем проблема?

– Деньги.

– Мне казалось, задатка будет достаточно. – Пожал плечами Вальмонт.

– Не будет, я сильно потратился на подготовку к последнему ритуалу, а чутье подсказывает, что ты впутал меня в очень опасное дело. – Внимательно следя за состоянием инквизитора, проговорил Гарвель.

– Говори прямо! – потребовал Вальмонт.

– Мне нужно еще сто золотых.

– Ты что еще и все портовые бордели города обойти собрался? – Ехидно поинтересовался инквизитор.

– Нет, только сделать пару заказов алхимикам. – Парировал Гарвель.

– Ты что их с потрохами купить решил? – Хмуро спросил Вальмонт, все еще подозрительно глядя в скрытое тенью капюшона лицо демонолога. Наконец, видимо признав требования Гарвеля справедливыми, отцепил от пояса кожаный кошель с позвякивающим содержимым и бросил его на стол перед демонологом.

Гарвель небрежно сгреб кошель, прицепил его к поясу. Спустив на пол недовольно забурчавшего щенка, встал, поблагодарив инквизитора, почти бегом вернулся в келью.

Жители Гессиона как и любого торгового города были счастливыми обладателя огромного рынка, куда свозились товары из Лерайи, Элигоса, и даже из пустынь далекого Зепара. Но в отличие от других, в Гессионе было два рынка. Отчасти в этом была виновата <мудрая> политика князя, что в стремлении нажиться обложил торговлю такими налогами, что центральный рынок всего за год захирел и засох как букет цветов, который забыли поставить в воду. Зато начал цвести и пахнуть подпольный вариант такой необходимейшей вещи как рынок. И надо сказать, что душок от него шел как от помойной ямы. Вот в это чудесное во всех отношениях место и направился Гарвель. Чудеса, правда, здесь творились исключительно паскудные и, что характерно, без всякой магии. Так, например кошель с пояса рассеянного жителя или приезжего купца мог запросто раствориться в воздухе, а пока бедолага взывает к справедливости, вполне может испариться и его товар. Впрочем, в портовом городе, это не такая уж и редкость да и рассеянные купцы вымирают от голода довольно быстро, а те, что остаются, следят за своими деньгами. Однако все эти ужасы теряются в тени цветастого великолепия портового рынка.

Рамон был типичным представителем своего народа: смуглокожий, горбоносый, одетый в причудливый с точки зрения Роноверца наряд уроженца Зепарских пустынь. Он водил в Кош караваны с лечебными травами и стеклянной утварью. Его семья уже несколько лет занималась торговлей стеклом, но основной доход Рамон получал от продажи особых трав алхимикам и магам. Вот только в этот раз все пошло наперекосяк: сначала нападение пустынных Самохов, из-за которого караван лишился почти всей стеклянной утвари, а затем оказалось, что алхимик, с которым был заключен длительный контракт, ушел из этих мест, бросив свою лабораторию. Поэтому Рамон, презирающий работу лоточников, вынужден как простой торговец стоять у прилавка в надежде, что заезжий маг польстится на его товар. Когда у его прилавка остановился высокий мужчина одетый явно не по погоде зепарец заметно оживился. Царившая в городе жара, от которой в полдень жизнь в городе замирала, казалось, не производила на странного мужчину никакого впечатления. Он не выказывал дискомфорта, несмотря на то, что одет был по-осеннему.

Взгляд Гарвеля, неторопливо бредущего между торговых рядов, рассеяно блуждал по сторонам, однако никто из карманников не рисковал срезать его кошель. Отчасти в таком отношении виноват парнишка, со слезами ползающий в пыли у входа на торговую площадь. Казалось бы, какое дело щипачам до проблем какого-то мальчика? Однако все видели, как малец попытался срезать у него кошель, и последствия этой попытки – Гарвель сломал карманнику кисть и предплечье. Больше желающих рискнуть здоровьем ради денег не нашлось. Все оценили быстроту движений, с которой мальчишка стал инвалидом.