Исправляя ошибки

– Нет, нет, я не могу. Это же ребенкино!

– У ребенка еще два сока с собой. Он будет только рад. Попей.

– Уф, спасибо.

Она выпила половину бутылочки.

– Я отдам тебе деньги. Налички нет с собой. Дима сейчас подойдет…

– Даже не думай, это мелочи.

– Тогда перевод?

– Уймись, Ника. Все нормально. Это просто вода.

– Ладно, – наконец смирилась она. – Спасибо огромное. Наверное, это эффект бомжа, как говорит мой муж. Я слишком хорошо помню, как жить без гроша и считать копейки до получки. А теперь у меня квартира на Арбате…

– На Арбате? – переспросила я. – Разве вы не из Казани?

– Да, муж здесь родился. Его мама здесь живёт. Но мы познакомились в Москве.

Сердце пропустило удар, и я на миг как будто застыла. Мой разум отключил жизнедеятельность, чтобы выдать решение в кратчайшие сроки.

Арбат, Москва, финансовый гений. Значит муж Ники вполне может знать Грифа. Режим самосохранения запрещал мне подобные контакты. Я медленно поднесла телефон к глазам и нажала кнопку. Экран ожил, показывая мне какое-то время.

– Ох, как поздно, – проговорила я словно запрограммированный робот. – Нам пора.

– Может оставишь телефон? Мы тут…

Я сделала вид, что не слышу голос Ники, и скорее удирала прочь из парка. Перед глазами стоял туман. Я пилила на автопилоте. Даже задела плечом кого-то и извинилась так же автоматически, наращивая скорость.

Меня больше не радовала погода. Я просто хотела скорее добраться до дома. Мне не нравились автобусы, но в этот раз я сделала исключение. Через полчаса мы с Данисом уже были дома. Он как раз проснулся и не отказался от полдника.

Только за привычными рутинными заботами я смогла немного успокоиться. Но даже дома я не жалела, что знакомство с Никой не продолжилось. Она приятная, веселая. Мы могли бы подружиться. Но безопасность намного дороже.

Марат

Я смотрел через стекло, как Мили танцует со своей группой. Они выглядели, мягко говоря, странно. Я знал, что часть терапии – это двигаться так, словно тебя никто не видит. Выход эмоций происходит через движение. Ритм и мелодия проникают сквозь кожу. Погружение в легкий нирванический транс часто изматывает, опустошает, но открывает какие-то тайные краны. Через них хлещет боль, злость, обида. Становится легче. На время. В идеале – навсегда.

Руслан, мой брат, утверждал, что таким образом перестал возвращаться к обиде на своего биологического отца. Возможно, Мили поработала с ним лучше, чем со мной. Он ей муж, ей с ним жить. Но, скорее всего, дело в том, что Руслан сам устал быть букой. Обретя любовь и жену, он сам очень изменился. Потому что хотел.

Я же не слишком сильно пытался забыть Сашу. Скорее наоборот. Хватило мозгов и сил только вычеркнуть ее и Грифа из своей жизни. Но из мыслей она никуда не делась. И из сердца тоже. Не каждый день, но достаточно часто я вспоминал о ней. Мне нравились эти воспоминания. Я не хотел вытаскивать из сердца эту занозу. Она не убивала, но саднила, воспалялась время от времени.

После визита Грифа стало хуже. Я спрятал Сашино досье в ящик, стараясь игнорировать визит бывшего друга. Но думать о ней стал чаще. Еще и ребенок добавил мне бестолковых жестоких фантазий.

От этого дерьма всегда помогал зал. Я наврал Грифу. Никогда я не пропускал тренировки. Наоборот, их стало больше. Особенное удовольствие доставляла совместная работа с братом. Руслан тоже стал чаще бывать в зале. Думаю, из-за Мили. Иногда он до уморительного идиотизма ревновал жену к ее танцорам. Возможно, не без причин. Я сам видел, как к Мили подкатывали не только ее клиенты, но и обычные качки из клуба. При этом она никогда и никому не давала повода. Любые предложения отвергала вежливо, но твердо.

– Ты пялишься на мою жену, – сообщил Руслан, пугая меня до усрачки. – Я говорил, чтобы такого не было, Марат.

Я обернулся, держась за сердце.

– Зачем ты подкрадываешься, бро? Я чуть в штаны не наложил.

– Не надо так на нее глазеть.

Я воздел глаза к небу.

– Умоляю тебя, Рус. Твой тощий пупс, конечно, славный лакомый кусочек, но я ж не конченый.

– Точно? – уточнил Руслан, издеваясь. – Не уверен в этом.

– Ты же знаешь, что она крутая, и я восхищаюсь этими танцами.

Руслан заулыбался, за секунду превращаясь в самодовольного, гордого петуха.

– Да, Мили невероятная, – произнес он не менее восхищенно. – Но это все равно не повод облизывать стекло.

Я пробормотал несколько ругательств, но не сопротивлялся, когда Рус взял меня за шею и повел к тренажерам. Он с детства так делал и не стал менять привычек, когда мы перестали быть пацанами. Я давно стал выше его и шире в плечах, но позволял старшему брату немного вольностей.

Выбью дух на спарринге.

Мы вместе сделали разминку, прошлись по тренажерам и отправились к зоне единоборств. Руслан едва успел достать лапы для отработки ударов, как в зал вплыл улыбающийся Довлатов.

– Мать твою! Война, это ты или сон? – проорал я прежде, чем загрести дружище в потные объятия.

Диман ржал и не сопротивлялся.

– Я-я, спящая красавица. Пустите морду набить, а?

– В Штатах никто не дает? – поддел Димку Руслан в свою очередь.

Я отпустил долговязого приятеля и позволил брату немного его потискать. Дима снова не сопротивлялся. Он звонко захлопал по спине Руслана и улыбался на весь зал.

Блин, я скучал по нему.

Каждый год Димка сваливал в Калифорнию на полгода. Он называл себя климатическим эмигрантом. Лукавил, конечно. Работы у него в Штатах было завались. Весну и лето он проводил в России и Европе. Мог себе позволить такие причуды.

– Чертовски рад вас видеть, придурки, – как всегда ласково признался нам в любви Война.

– Давно прикатил? – спросил у него Руслан.

– Намедни вот.

– Ника и дочка с тобой?

– Конечно.

– Давайте после тренировки обсудим какашки и присыпку, ага? – немного осадил я их болтовню.