Слишком близко

И вот тогда я заметила тележку для гольфа, петляющую вверх и вниз по извилистым тропинкам, ведущим от вилл к ресторанам и барам. В тележке сидел упитанный турист в узеньких плавках, а юный стройный доминиканец, весело улыбаясь, тащил тяжеленный груз на очередную трапезу. Я отвернулась: все же я всегда причисляла себя к среднему классу, а не к сливкам общества. С другой стороны, это все двойные стандарты, ведь я носила точно такой же браслет, как и тучный пассажир, а значит, была с ним «в одной лодке».

– Я не говорю, что местные хотят тут отдыхать. – Я отправляю в рот последний кусочек стейка и, оглянувшись, понижаю голос: – Меня просто поразило, что в этой очереди исключительно белые.

– Не говори глупостей, – прищурившись и хмуря брови, отвечает Роб.

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я! – Отложив вилку, я делаю глоток вина.

Я смотрю на двери, ведущие в просторный внутренний дворик, на пляж, освещенный закатным солнцем. У моря виднеется еле различимый силуэт: юноша с граблями ровняет песок. Прохладный вечерний бриз доносит запах соленого прибоя.

– У меня хотя бы совесть есть, – бурчу я себе под нос.

– То есть, по-твоему, у меня ее нет? – интересуется Роб.

– Я этого не говорила, но… разве ты не чувствуешь себя неловко? Мы тут как высшая каста: валяемся на шезлонгах, а нам подают коктейли и всячески ублажают. Мы и на пенсии так будем жить – выпивать и объедаться?

– Не будем. Но мы ведь заработали на этот отпуск, почему бы не получить удовольствие? Кроме того, своими долларами мы поддерживаем местную экономику. – Он намазывает маслом очередную булочку. – Мы не угнетатели, а гости.

– Да, я знаю. – Я с благодарностью киваю официантке, и та доливает в мой стакан воды. – Наверное, дело в том, что я уже сто лет как не работаю. Не могу отделаться от ощущения, что не заслужила подобной роскоши.

Роб добродушно отчитывает меня, уверяя, что моя работа – воспитание детей – самая сложная.

– Ты отлично потрудилась. Мы оба молодцы.

Пожав плечами, я отвожу глаза.

– Может быть.

– Чем хочешь заняться завтра?

Роб отодвигает тарелку. Несмотря на рекордные объемы поглощенной еды за последние несколько дней, он по-прежнему гибок и строен, разве что рубашка чуть плотнее облегает живот.

– Можно встать пораньше и занять кабинку у бассейна, – предлагаю я. – Или пойти на урок сальсы в одиннадцать.

Роб морщит нос.

– Кабинка – это хорошо. Пожалуй, в следующий раз выберем отель, где поменьше мероприятий. – В его голосе слышится нотка раздражения. – Терпеть не могу организованные развлечения.

– Только сначала сделаем перерыв, – говорю я.

– Ты все еще волнуешься из-за детей?

– Тебе не кажется, что Фин пропал? Я знаю, он всегда мало пишет, но сейчас…

Роб произносит привычную тираду, мол, нужно дать сыну освоиться в университете, и наверняка он хочет оставить нас в покое хотя бы на время отдыха.

– Иногда я думаю, не из-за нас ли Фину трудно заводить друзей, – говорю я. – Мне нравится наш новый дом, но Саша и Фин были еще совсем детьми, когда мы туда переехали.

– Правда? Тебе правда он нравится?

Это предмет давних споров. Стоит заговорить о доме, и Роб начинает спрашивать, правильно ли мы сделали.

– Это было наше общее решение, – улыбаюсь я. – Мы просто воплотили мечту.

– А мы мечтали о таком доме? – Роб морщит загорелый лоб.

– Думаю, да. – Я задумчиво верчу в пальцах бокал. – Теперь, когда мы остались вдвоем…

– Не совсем! Фин приезжает на каникулы.

– Согласна, не совсем. И все же мне кажется, нам бы хватило жилья поменьше, но поближе к городу и твоей работе. Ты бы ездил на работу на велосипеде, я бы ходила в город, встречалась с Сашей. И Фину было бы проще до нас добираться.

– А я думаю, простор – это хорошо. Например, Фин может привести девушку. А Саша наверняка найдет парня, который вытащит ее из унылой каморки, потом родит кучу детишек, и у нас дом все время будет полон гостей. – Роб с улыбкой берет меня за руку. – Давай подождем годик-другой, посмотрим, как нам живется вдвоем.

– Не то чтобы я спешила стать бабушкой… – отвечаю я, немного уязвленная, что он так пренебрежительно отнесся к моей идее.

– А я не спешу спать с бабушкой. – Роб стискивает мою руку. – Идем поищем того бармена на пляже. Боюсь, больше никто здесь не умеет готовить коктейли. Чем-пи-он, – передразнивает он парня.

Мы идем по террасе, любуясь великолепным закатом.

– Давай сделаем «селфи». – Роб тянет меня к балюстраде и поднимает телефон выше. Я улыбаюсь, слыша слово из жаргона детей. Роб крепко обнимает меня за талию, но слишком долго возится с настройками, и моя улыбка становится напряженной.

Наконец он делает снимок и демонстрирует мне результат. Улыбка неожиданно выглядит вполне естественной, а мы оба – счастливыми.

– Отлично вышло! – Я возвращаю ему телефон.

– Джо, мы прекрасная пара, – говорит Роб, разглядывая кадр. – И так будет всегда.

Глава 6

Три дня после падения

Я касаюсь его обнаженной спины. На мягкой, но упругой коже блестят капельки пота. Я провожу пальцами по его бедру, узкой талии, широким плечам. Все тело дрожит от предвкушения.

Резко проснувшись, я сажусь и мотаю головой, словно хочу вытрясти оттуда образ неизвестного мужчины. Затем освобождаю ноги из скомканной простыни и оборачиваюсь к тумбочке, где стоит будильник Роба. Уже почти вечер. Время тянется бесконечно, но стоит задремать – и нескольких часов как не бывало. Погруженная в тревожные мысли, я не смогу вспомнить, что было днем. В старой деревянной постройке неважная звукоизоляция, и снизу постоянно доносились шаги Роба – он и день не продержался на работе. Сначала он разбудил меня звонком – я не проспала и двух часов. Оказывается, он раз десять звонил мне на новый телефон и рассердился, что я выключила звук, когда шла спать.

Я откидываю одеяло и убеждаю себя, что видения с обнаженным мужчиной – всего лишь сон, а не воспоминание. Голова буквально налита свинцом, во рту привкус горечи. Я думала, что за эти несколько дней память прояснится, однако прошлое будто дразнит меня – на миг показывается и исчезает снова. Я привстаю и смотрю на телефон, затем ложусь и заставляю себя вспоминать момент падения, пытаясь увязать между собой известные факты.

По словам медсестры, было шесть часов две минуты. Очнулась я на полу после удара головой о стену – отпечаток в штукатурке тому подтверждение. Я осторожно трогаю пальцем шишку – она уже меньше и не такая болезненная. Падая, я отчаянно пыталась за что-то ухватиться правой рукой – за перила, за стену, за Роба? А потом потеряла сознание… Я ворочаюсь, устраиваясь поудобнее. Сосредоточься, Джо! Думай! Мы с Робом были на лестничной клетке. Ссорились, причем начали еще в спальне, а потом он догнал меня наверху лестницы. Роб говорит, что я оступилась, но сама я этого не помню.

Перед глазами вновь встает обнаженный мужчина, и я испытываю острое чувство вины. Может, лучше не знать, что произошло за этот год? Похоже, Роб именно так и думает, судя по тому, как он контролирует общение детей со мной и как скупо выдает подробности, несмотря на мои бесконечные расспросы.

Сев спиной к подушке, я прислушиваюсь к звукам снизу. Пищит микроволновка, и пахнет разогреваемой едой. От перспективы совместного ужина я прихожу в ужас. Что меня так пугает?

Я осторожно спускаюсь по ступенькам и захожу в кухню. Роб что-то выкладывает на тарелки из пластикового контейнера. При виде студенистого блюда мой аппетит, поначалу возбужденный запахом, притупляется. Роб удивленно смотрит на меня и чуть заметно улыбается.

– Я думал, ты спишь. Собирался принести ужин наверх.

– Незачем. Я вполне способна передвигаться.