Властитель островов

– Силы небесные! Обязательно расскажешь! На самом деле мы всегда рады тебе. У Гектора Ога дурной характер, и я думаю, они с братом получают от отца по заслугам. Мать часто говорит мне, что я заслужила своих детей. К счастью, девочка унаследовала не мой темперамент, а отцовский.

– Тогда, думаю, за ней надо следить еще тщательнее, чем за мальчиками, – усмехнулся Гектор. – Я рассказывал, каким твой муж был в детстве?

– Я рассказал все, что ей можно знать, – сказал вернувшийся в комнату Лахлан. Он подошел, и братья тепло поздоровались. Лахлан был на пару дюймов ниже, не такой мощный, и его волосы были чуть светлее, но в остальном братья были очень похожи.

– Извини за отлучку, – сказал Лахлан. – Гектор Ог показывает характер, весь в кое-кого из родственников.

– Надеюсь, ты не обо мне, – вставил Гектор.

– Нет, – ответил тот, глядя на жену с ухмылкой. – Он не в тебя. Мы ждали твоего приезда пару дней назад, что тебя задержало?

– Много чего.

– Правда? Я думал, ты просто развозил приглашения на Прощеный вторник и собирал корабли для моей флотилии.

Майри рассмеялась:

– Неправда, ты так не думал! Ведь его посылал не только мой отец, но и ты. Не позволяй ему обманывать себя, Гектор. Если честно, он просто жалеет, что не мог отправиться с тобой.

– Ну, тогда наверняка поползли бы слухи, – с улыбкой сказал Гектор брату. – Люди ломали бы головы – с чего это его светлость отправил верховного лорда-адмирала приглашать подданных на праздник, а тем более собирать корабли? Не иначе скоро война.

Лахлан пожал плечами:

– У нас одна война – с упрямыми детьми. Гектор расхохотался:

– Так мой тезка уже показывает зубки?

– Да.

– Но ты с ним уж слишком строг!

– Когда-нибудь он унаследует большую власть – и большую ответственность. Пусть учится держать себя в руках, иначе как он станет приказывать другим? Поэтому прошу тебя не поощрять его… Что тебе нужно? – неожиданно произнес он суровым голосом, глядя мимо Гектора.

Обернувшись, Гектор увидел племянника, стоявшего с решительным лицом в дверях, через которые его недавно с позором выставили. Он стойко перенес взгляд отца, даже когда тот скрестил руки на широкой груди и прищурился.

– Отец, я пришел извиниться, – начал малыш. В его ясном голоске не было страха перед отцом, только милая детская картавость.

– Перед кем же? – спросил Лахлан.

– Перед вами, сэр, – ответствовал мальчик, – но еще более перед леди, моей матерью. Простите… прости меня, мама!

В его глазах блеснули слезы, и когда Майри раскрыла объятия, он подлетел к ней и крепко обнял.

– Уложи его спать, душечка, – снисходительно усмехнулся Лахлан.

– Иду, – сказала Майри. – Но не смейте обсуждать важные вещи, пока я не вернусь, иначе худо будет. Кстати, ты не голоден? – обратилась она к Гектору.

– Нет, я сначала заехал в Лохбуи привести себя в порядок и поужинать.

– Хорошо. Тогда я распоряжусь, чтобы вам принесли браги и закусить на случай, если проголодаетесь за ночь. Ты же заночуешь у нас?

– Да, спасибо за приглашение.

– Не стоит благодарности, – сказала Майри. – Этот дом всегда открыт для тебя. Но берегись: если ты скажешь брату хоть что-то важное до моего возвращения, я тебя придушу.

Гектор улыбнулся ей, любуясь ее грацией. Блестящие черные локоны, густо-синие глаза, безупречная кожа и идеальная фигура, которую не испортили трое родов, – Майри была не только красивой, но и волевой женщиной, достойной женой будущего главы клана Гиллианов.

Сам он всегда предпочитал иной тип женщин – более покорных и, как он это понимал, более женственных (хотя никто бы не назвал Майри мужеподобной). Гектор хотел видеть рядом с собой женщину слабую, которую бы его сила восхищала, а не вдохновляла на соперничество. Дай Бог, чтобы Майри не задержалась в детской. Он желал поскорее рассказать брату все новости, но не хотел нарушить слово, данное его жене.

Лахлан попросил:

– Расскажи вкратце, что ты узнал и на сколько судов я могу рассчитывать. Что тебе сказал Макдугалл из Дунстафнейджа?

– Около сорока лодок, – ответил Гектор, – и сам Макдугалл непременно явится – хотя бы для того, чтобы найти мужа для своей младшей дочери Сары, а возможно, и для старшей – Фионы. Я ее не видел, но отец говорит, что она снова живет дома и, хотя уже сняла траур, тверда в своем намерении не вступать в повторный брак. Сара не столь красива, как Фиона, но Макдугалл наверняка сможет ей кого-нибудь подыскать.

– Макдугалл не поддерживает Стюарта, – задумчиво произнес Лахлан.

– Это верно, но и не рискнет пойти против Макдональда. Он отправит также два баркаса: я дал понять, что Макдональду нельзя намекать на свое недовольство. С Маклаудом из Гленелга примерно то же самое.

Лахлан нахмурился:

– Так ты и его видел. И наверняка вынужден был рассказать о приеме Стюарта. Макдональд рассчитывал пригласить его лично.

– Я объясню, только… – Он взглянул на дверь.

– Не бойся ее. Майри не станет ссориться из-за политических новостей, о которых сама может узнать. Ей интереснее новости личного свойства. Например, она знает, что ты посетил Маклауда из Льюиса и ее сестру Марджори, и хочет услышать, что у них нового. Макдугалла она знает хорошо, и Фиона иногда навещает нас. Я сам его видел, но хотел бы узнать твое мнение.

Гектор был не настолько уверен в терпимости Майри. В конце концов, она велела ничего не рассказывать до ее возвращения. Однако, поскольку Лахлану предстояло однажды стать во главе их клана, он играл более важную роль, чем Гектор, и был для него таким же сеньором, как и сам верховный лорд-адмирал. По сути, Лахлан и сейчас был главой клана: их отец, Йен Дубх Маклейн, интересовался скорее научными изысканиями, нежели политическими хитросплетениями. Он, как никто другой, поддерживал давнюю репутацию Маклейнов как ученейшего из шотландских семейств.

– Как поживает отец? – спросил Гектор, чтобы сменить тему. Никаких особых новостей он не ожидал услышать. Йен Дубх обычно занимался своей наукой в Беллахуане, их родовом поместье на острове Сейл. К его удивлению, Лахлан ответил:

– Сам увидишь, отец здесь.

– Здесь?

– Да, сказал, что соскучился по внукам. Я немного забеспокоился, ведь это не в его характере, но, кажется, ему просто захотелось узнать, пойдет ли кто-нибудь из малышей по его стопам.

– Разве можно судить об уме в таком нежном возрасте? Гектору Огу – четыре годика. Йену – три, а Фингуале еще нет и двух.

– Отец утверждает, что мы еще не научились ходить, когда он понял, что я буду ученым, а ты – воином. Якобы ты стремился меня оберегать с момента рождения, ведь я родился на двадцать минут позже.

– Интересно, как он это определил.

– Вроде бы ты плакал, пока повитуха не подняла тебя и ты не увидел меня. Тогда ты сразу замолчал.

– А почему он решил, что ты будешь ученым?

– Будто бы при взгляде на тебя я всегда делался довольным, как если бы сразу понял, что мы вдвоем сможем горы свернуть. Кстати, я заметил, что, когда я заговорил о Маклауде, ты как-то странно изменился в лице. Какие-то новости?