Сгорая в пламени моём, не бойся…

– Но она-то куда делась? – В растерянности, официантка постоянно поправляла прядь жирноватых волос, падавшую ей на лоб.

– Ей пришлось срочно уйти. А я спасла ужин. – Я сыто улыбнулась и встала из-за стола. – и очень даже вкусный, спасибо. – повернулась к девчонке спиной и медленно проплыла к двери.

– Пожалуйста… – растерянно донеслось мне вслед.

Кстати, насчет подруги я не особо и наврала. У меня была одна такая, неформалка. Креативная стрижка, пирсинг и тату, и масса обаяния. Маринка. Открытая жизни, как ребенок. Такого легкого характера и запредельной коммуникабельности я больше ни у кого не встречала. В свои двадцать восемь она сохранила наивность и жизнерадостность шестнадцатилетнего подростка, прибавила к ним кое-какой опыт минувших лет, и скользила по жизни, как по водной глади, легко и непринужденно. Наверное, это и есть счастье – в способности принимать все, что ниспослано тебе, как должное, преодолевать преграды и идти дальше, не теряя надежды на лучшее.

В принципе, я тоже на судьбу не жаловалась, до поры, до времени. Пока не стала слишком часто задумываться над «смыслом жизни». Где – то после тридцати…

По хорошо освещенному проспекту я шла домой, шурша золотыми листьями, осыпающимися с деревьев. Горьковатый аромат осеннего вечера будил что- то грустное в душе… Я напевала себе под нос «прилипшую» незамысловатую песенку и пыталась настроиться на другую волну. Получалось как-то не очень. Раньше я более ловко справлялась с подводными камнями своей двойной жизни.

До встречи с ним. Черт! Черт! Черт! Так нельзя! Нельзя позволять какому – то мальчишке сломать мой так тщательно выстроенный мир, в котором хватало места абсолютно всему, о чем только можно мечтать – тихой семейной гавани и бешеному адреналину в крови. Мне не бывало скучно, я не страдала депрессиями, самой большой проблемой было все успеть. И вот на тебе!

Я должна побороть себя, ведь это только работа. Мальчишка – не больше, чем объект наблюдения, даже его жизнь зависит от того, что решит мое руководство, ну, и насколько точно я выполню задание. Он – только пешка в большой игре. Впрочем, чего кривить душой, и я – тоже.

Глава 2

– Привет.

Я перешагнула порог своей квартиры, торопливо расстегивая жакет и сбрасывая туфли. Маскируя за нарочитой спешкой явное стремление избежать объятий мужа. Не хотелось.

– Привет, привет. Долго же ты сегодня домой добиралась… – Женя шел следом за мной в спальню.

– Много работы. Конец месяца, ты же знаешь.– Я раздевалась, складывая вещи в аккуратную кучку.

– Ну да, конечно… Ужинать будешь? – он вопросительно посмотрел на меня поверх очков.

– Что? А, нет, просто выпью чаю.

Без чашки чая я не могла ни начать, ни закончить свой день. Это зависимость.

– Хорошо, поставлю чайник. – Женя развернулся и побрел на кухню.

Я собрала свои вещи, незаметно прибавив к ним и те, что лежали в рюкзачке на дне эффектной замшевой сумочки – свидетели моей тайны – и поспешила в ванную комнату. Открыв на полную мощность краны, чтобы поскорее наполнить ванну, я запустила самую короткую программу стирки и сушки, а сама погрузилась в воду. Она успокаивала мои порядком расшатавшиеся нервы.

Лежа в мутной от специальной соли теплой ванне, я разглядывала зеленовато-мраморные плитки, которыми была выложена комната. Мысли растекались в разные стороны, а я пыталась собрать их вместе. Подумать о том, что вообще со мной происходит.

У меня хороший муж. Нет, правда, он – очень даже хороший. Женьку я знаю лет двадцать, не меньше, он пришел в наш седьмой «а», переехав с родителями жить в соседний дом. Я помню день, когда испуганный худенький очкарик стоял перед всем классом, стиснув обеими руками большущий портфель. Учительница посадила его рядом, лишив меня общества самого популярного мальчика в классе. Я новичка сразу буквально возненавидела, но чувство это быстро прошло, уступив место неподдельному интересу, который постепенно перерос в дружбу, ну, а потом – как это бывает в семнадцать лет, вспыхнули чувства, и понеслось… Институт, любовь, общежитие, любовь, первая съемная квартира, потом еще две, наконец, собственное жилье, сумасшедшая радость по этому поводу… И всегда нас окружала любовь, мы были окутаны ею, как искрящимся коконом.

Это было, вроде, не так уж и давно, но… теперь мне порой казалось, что ликующее, ежедневное счастье той поры – всего лишь вымысел, последняя отчаянная попытка мозга приукрасить действительность. Хотя бы минувшую.

– Кать, ты там не утонула? – нетерпеливый стук в дверь. Хотя, если учесть, что я валяюсь в ванне уже часа два, то, наверное, даже слишком терпеливый. Женя всегда меня удивлял своей выдержкой. Он вообще во многом был таким, каким любая хотела бы видеть своего мужа – симпатичный, статный – я же вижу, как на него заглядываются другие женщины.

У Евгения прозрачные зеленоватые глаза, приятный контур губ, волевой нос и подбородок. Открытое и улыбчивое лицо. Муж начал немного лысеть, но и это ему идет. Кроме того, он спокойный, умный и предприимчивый – надежный спутник по жизни.

Только вот сердцу не прикажешь…

– Я уже все. Сейчас приду.

Мне не хотелось покидать такой уютный водный мир, но время было уже позднее. Тело отчаянно просило отдыха перед завтрашним трудовым суматошным днем. Я, ворча, вылезла из ванны, нацепила халат и тапочки. Рыжие волосы тяжелой мокрой гривой лежали на спине. Замотала их полотенцем.

На кухне – любимой, тщательно и собственноручно обставленной кухне, меня ожидала большая кружка горячего крепкого чая, коробка конфет с орешками и апельсин. Все как я люблю. Муж знает меня от и до, все слабости и привычки, и старается, по мере возможности, выполнять мои капризы. Не подозревает он только о существовании Флейм, моей темной стороны.

И хорошо.

– Нравится чай? Я купил тот самый, с ароматом дыма, помнишь? – Женька заглядывал мне в глаза, трогал за руку – ему так хотелось моего внимания!

– Угу, спасибо. То, что надо. – а мне так хотелось помолчать… о своем…

– Тяжелый был день?

– Угу

– Отчеты? Или совещания?

Да уж, четыре с половиной часа в ветках клена, на высоте третьего этажа. Скрываясь ото всех и наблюдая за мальчишкой. Я обхватила горячую чашку с ароматным чаем двумя руками и закрыла глаза.

– И то, и другое. Да, денек был, не дай Бог. Наверное, пойду спать. Чашку вымоешь?

– Иди, Кать, конечно. Я тоже скоро лягу. – Он, понятное дело, чуть расстроился, но виду не подал. Ангел просто.

А я сволочь.

– Спокойной ночи. – Я поцеловала его в щеку и удалилась в спальню.

Сон не шел. Совсем не шел, даже не собирался, что было несколько странно, учитывая степень моей физической усталости. А уж моральной… Я то закрывала, то вновь открывала глаза, разглядывая звезды и планеты на потолке спальни – то ли декор, то ли проекцию Вселенной в мой маленький мир. Мир, в котором две стороны меня существовали параллельно, не пересекаясь и не мешая друг другу. Но сейчас отлаженный механизм моего пребывания в гармонии с собой что-то начал давать сбои. Впервые в жизни я задумалась над необходимостью выполнения задания… Нет, ну зачем, зачем нужно убирать этого парня?

Слова «убивать» я даже не смела произнести. Не могла и подумать.

Я познакомилась с ним в университете, куда временно была направлена на работу в деканат одного из факультетов. Естественно, не просто так направлена, а чтобы получше узнать объект.

Кирилл Смолин, двадцати двух лет от роду, студент – выпускник кафедры прикладной математики, оказался весьма общительным парнем, бойким на язык и неравнодушным к противоположному полу

– от первокурсниц до почтенных преподавательниц. Он частенько забегал в деканат, вроде и по делу, не упуская, между тем, ни малейшего шанса перекинуться словечком с обитательницами просторного кабинета, делая комплименты пожилым дамам и отчаянно флиртуя с молодыми. Конечно, спокойно пройти мимо новой, огненноволосой, секретарши Кира просто не смог. Поздоровался, улыбнулся, сказал пару каких-то банальных фраз… Потом я нашла на столе букетик полевых цветов. Мелочь, но приятно. Затем – открытка: «Самой – самой …на свете!» Со смешным мультяшным рисунком.

Несколько раз – шоколадки, все без намека на дарителя. Последней каплей стала роза, небрежно, видимо в спешке, засунутая в ящик письменного стола – редкая, необычного золотого оттенка, и записка. Я развернула ее, чересчур торопливо для равнодушной: «Вы – как искорка в этом темном царстве. Лепесток пламени».

И подпись – впервые – «Кирилл».

Я скомкала листок дрожащими руками. В глазах начали собираться слезы, я бросилась прочь, спасаясь от неожиданного и необъяснимого приступа сентиментальности в туалете. Немного придя в себя, села на скамью и попыталась разобраться, что именно стало причиной такой бурной реакции на невинный, в общем-то, презент. Может, то, что Кирилл, наконец, назвался? Или то, что парень употребил в отношении меня слово «пламя», не догадываясь, как близко он к истине? А может, я просто влюбилась?

При этой мысли мое сердце замерло на долю секунды и ухнуло вниз со скоростью подбитого бомбардировщика. Под урчащие звуки туалетного бачка, наполняющегося ржавой водой.

Стоп, Катерина, опомнись.

Я досчитала до десяти, очень медленно, глубоко вздохнула и открыла глаза.

Катя, говорила я сама себе, не глупи. Ему двадцать два года, тебе на десять больше. У тебя семья – муж, обязательства. Работа!