Любовь на выживание

– Алихан, вот эту девушку наш сын выбрал в жены. Нужно благословить наших детей и начать приготовления к свадьбе….

– Постойте – постойте. – Грубо перебила Терезу, не давая ей договорить этот сущий бред. – Какая свадьба? Мы же договорились…. Шамиль?

Шамиль был серьезен, как никогда прежде; задумчиво, нахмурив брови, он смотрел в окно, и так и не отозвался на мой зов, что позволило Терезе продолжить дальше:

– Уважаемый Аким, – обратилась она к моему отцу, а после и к матери, – Салимат, я понимаю ваши родительские чувства. Единственная дочь вскоре покинет вас и будет жить в другой семье. Огромная утрата для вашей семьи. Но таковы традиции, рано или поздно вам все равно придется разлучиться с Изетой, выдав ее замуж. Вашей дочери уже двадцать один, так ведь?

– Да, но…. – Взволнованно произнесла мама, но Тереза даже не дала ей договорить, нацепив ехидную улыбку, она сжала мою руку еще крепче, и не думала отпускать меня.

– Еще немного, и ваша дочь уже будет считаться старой роженицей. А в этом возрасте, простите меня, уже не безопасно беременеть и рожать здоровых, крепких детишек. Кто ж ее старую потом возьмет замуж?

Такое чувство, будто мы находимся на рынке домашнего скота, а я являюсь молодой, но уже с истекающим сроком годности, кобылой; и меня здесь и сейчас хотят купить с одной только целью – разведения здоровеньких жеребят.

– Тереза! – вдруг окликнул свою жену все это время молчавший Алихан, голосом довольно грубым и резким, что женщина тут же замолкла, покорно взглянув на своего «хозяина». – Что ты тут устраиваешь спектакль? Распинаешься перед людьми, уговариваешь зачем-то. – Он встал с кресла и все гости тут же замерли. Мне же показалось, будто в зале даже пространства стало меньше, он был намного крупнее, чем я представляла себе, словно грозная, могучая скала сейчас возвышался над нами каждым и наводил своей грозной внешностью некий страх. – Вчера был совершен обряд похищения невесты – обычай, который нам передали наши прародители, чтобы мы в дальнейшем строго соблюдали его и передавали из поколения в поколение. Или что, для вас, – взглянул он на меня грозным взглядом судьи, – это просто игра? Да? Я вас спрашиваю?

– Я не просила себя похищать! – воскликнула я отчаянно, проглатывая наворачиваются на глаза слезы обиды. Почему на меня все так давят?

– Изета! – шикнула на меня тут же мама, а Тереза осуждающе покачала головой.

– А кто тебя будет спрашивать? Если состоялось похищение, все, обратного пути нет. Или под венец, или на всю жизнь с позором. Ты этого хочешь? О чем ты вообще думала, когда целовалась с моим сыном?

Вдруг, Алихан поднимает с журнального стола ту самую злополучную утреннюю газету и бросает прямо на пол. Судя по реакции моих родителей – они уже видели фотографию, и очень-очень недовольны мною.

Еще немного, и вот-вот заплачу. Почему Алихан так кричит на меня, и разговаривает со мной на «ты»? Он не должен и не вправе так неуважительно разговаривать со мной. И почему все остальные молчат, никто даже не заступится за меня?

– Я не…. – Правду о поцелуе мне не дали сказать.

– Отец, – наконец-то, подал голос сам виновник всего происходящего, – если Изета не хочет выходить замуж – это ее право. Я с ней согласен. Я не стану брать ее в жены силой. Нам следует извиниться перед ней за похищение и раз навсегда закрыть тему со свадьбой.

– Шамиль, что ты такое говоришь? Как закрыть? – со своим сыном Алихан говорил не так, как со мной, в его тоне уже не было той резкости и власти. – Ты понимаешь, что девушка на всю жизнь будет опозорена?

– Понимаю, – спокойно произнес он, и впервые посмотрел на меня, взглядом искреннего сожаления, – и мы будем в этом виноваты. Из-за нас ее репутация падет. Наверное, Изета права – обычай, когда наши предки похищали себе невест – уже не так актуален, нужно придерживаться других, более умеренных правил.

В зале на какое-то время образовалась тишина. Каждый думал о своем, пока первым не заговорил мой отец:

– Уважаемый Алихан, – говорил он как всегда медленно, тщательно подбирая каждое слово, – я приношу вам самые искренние извинения за свою неучтивую, неблагодарную дочь….

Что?!

– … Поверьте, не этому мы ее учили, чтобы она в дальнейшем повышала голос на взрослых, мудрых людей, не плохим манерам, не тому, чтобы она вот так осознанно шла против обычай и традиций наших предков, мы воспитывали уважению и послушанию, быть примерной и образцовой женой и матерью….

Нет, папа, нет! – кричало мое застывшее лицо.

– … Алихан, Изета выйдет замуж за вашего сына, это я вам это обещаю. Ибо она мне больше не дочь.

Последние слова были обращены лишь мне одной. Впервые я видела отца таким холодным и отстраненным, будто он уже отрекся от меня, от своей родной дочери.

Глава 7

Семья Шамиля и вся их свита уехала от нас сразу же, как только была согласована следующая встреча наших семей – уже завтра вечером. Именно завтра вечером планировалось провести «фидыд» – брачное соглашение; после всех споров и разногласий было решено провести свадьбу по всем положенным традициям и обычаям, будто похищения и вовсе не было, и я дала согласие на замужество, чего, конечно же, не было и никогда не будет.

Отец со мной не разговаривает, мама не перестает ругать:

– Изета, ты же знаешь, какое у папы больное сердце. Ты смерти его хочешь? Как же мы потом будем с тобою жить, если его не станет? Ты об этом думала? Глупая, неблагодарная дочь.

Я молчала. Просто не видела смысла что-либо говорить. Родители уже все решили за меня, решили, что я буду счастлива в семье грубого Алихана, неискренней Терезы и нелюбимого Шамиля, что меня очень огорчает. Как? Как можно жить с мужчиной под одной крышей, делить с ним одну постель, принимать его ласки, поцелуи, и при этом не любить его? Как? Я не понимаю этого….

Сегодня я впервые заперлась в своей комнате и никого не подпускала к себе. Впервые, когда я так разочаровалась в решении своих родителей и их мудрости. Повернуть бы время назад, тогда бы я ни за что Шамилю не дала себя похитить. Ведь все мои проблемы и неудачи начались именно с того дня.

Есть только одно решение, а точнее возможность спасти себя от вынужденного брака – это Шамиль. Во что бы то ни стало, я должна уговорить его не жениться на мне и тогда все станет по своим местам: я снова буду любимой дочерью своих родителей, а Шамиль женится на другой девушке, которую он полюбит и которую примет вся его «высоко традиционная» семья.

Но как мне связаться с ним? До завтрашнего дня я должна поговорить с ним, иначе будет поздно, Алихан планирует приехать «с выкупом» к пяти часам вечера.

– Изета, тебе звонят. Ответь. – Крикнула мама с прихожей, где находился наш стационарный телефон.

Наверняка звонит Феруза, хочет полюбопытствовать, как продвигается моя насильная помолвка, или рассказать, как прекрасен её Асламбек, где они гуляли и что он подарил.

Выходить из своего убежища ужас как не хочется, но с другой стороны, подруга все еще ждет меня на другой стороне провода, нужно ответить на звонок.

Надела на босую ногу тапочки и нехотя побрела к телефону. Недолго длилась моя забастовка.

– Да. – Буркнула недовольно в трубку.

– Прости, что вновь подвергаю вас к провокациям, но я не мог не позвонить и не поинтересоваться, как вы. – В трубке послышался не женский, привычный для меня голос Ферузы, а незнакомый мужской, и как мне подсказывает интуиция, этим мужчиной, может, является Шамиль.

– Шамиль, это вы?

– Да. – Короткое «да» заставило забиться мое сердечко чаще.

Что это с моим сердцем? Почему оно так сильно бьется?

И тут я вспомнила, что сама хотела с ним поговорить.

– Шамиль, я….

– Не нужно, Изета, не говорите мне ничего. Я знаю, вы не хотите сейчас со мною говорить, и тем более видеть меня. Но позвольте увидеться с вами завтра и объяснить сегодняшний визит моих родителей. Мне это очень важно.

Как ни кстати, мама вышла в коридор, якобы полить в прихожей цветочки. Но кому как не мне не знать ее хитрый прием подслушивать разговор.

– Да. – Коротко бросила, обернувшись. Мама по-прежнему кружила рядом.

– Тогда я заберу вас с университета в два часа дня?

Откуда он знает, когда у меня заканчивается зачет? Хотя, что это я? Перед тем как меня похитить, он, наверное, ознакомился со всем моим распорядком дня.

– Хорошо.

– Тогда до завтра?