Сердце Льва

Я ведь не спрашивала тебя, что нас позвало домой. Но хоть сейчас ты можешь мне рассказать, в чём причина. Не хочется выглядеть дурочкой.

– 

Дорогая моя, никто даже не посмеет представить тебя дурочкой! А едем мы домой, потому что люди утверждают, будто в деревне черти хороводы водят. Народ в страхе кричит, что на деревню кто-то порчу напустил. Вот уже неделя, как требуют, чтобы я вернулся. Вчера даже председатель отца просить стал.

– 

Ты серьёзно? Насчёт сглаза?

– 

Не знаю. Вот приедем, – разберёмся.

– 

Вась! – развеселилась Ольга. – А на печке ты ездить умеешь?

– 

Это зачем?

– 

А я с тобой, как в сказке живу. Сглаз, порча. Ведьмы на метле. Черти в трубах. Гоголь сказки выдумывал, а я должна в этом жить. Хорошо, что ты рядом, а то я бы с глузду зъиха– ла.

– 

Не боись! Разберёмся и с чертями, и с ведьмами. Вот и наш дом. – Василь остановил машину возле калитки. – Я открою ворота, а ты пересядь за руль и загони машину во двор.

В накинутой на плечи телогрейке выбежал во двор Степан Славенко.

– 

Здравствуйте, батя! – Василь подошёл, и они обнялись.

– 

Сынку, ридный! – отец гладил сына по спине и затылку. – Ох, и скучалы мы за вамы. Дуже добре, що вы повернулысь. Дякую!

– 

Шо ты, батя? Усэ будэ гаразд. Ты нэ хвилюйся.

– 

Дай то, Господи! – Степан пошел навстречу Ольге и расплылся в счастливой улыбке. – Иди сюда, дочка! Дай я тебя обниму.

На пороге появилась сияющая от счастья Степанида. Они с невесткой пошли на кухню, а мужчины подняли багаж

в хату, отогнали машину в гараж и сели за столик в саду.

– 

Ну, батя, розповидай.

Степан положил локти на стол, сжал кулаки и рассказал сыну историю странных происшествий, от которых в селе произошёл переполох.

Всё началось с того, что Щукарь прибежал к ветеринару и попросил посмотреть его свиней. Ветеринар понаблюдал за поведением двух свиноматок и был поражён: свиньи лежали друг против друга и по очереди, по чуть-чуть ели из корыта. Поест одна, хрюкнет, как бы приглашая свою подругу, та хрюкает в ответ и тоже немного, как бы нехотя, съедает из корыта. Щукарь сказал, что они вдвоём за сутки не съели и половины того, что обычно съедает каждая. Ветеринар обследовал животных, удивился их поведению и сказал Щукарю, что у него «свиньи светского воспитания».

На том бы всё и закончилось, но вечером ветеринара вызвали в колхозный свинарник. Там взбесившийся хряк грыз перегородку, отделяющую его от последней подруги, которая мирно лежала, отвернувшись от недавнего любовника. Свинарка позвала близнецов Петра и Павла, которые целый день околачивались возле фермы, и попросила отгородить хряка старым железным корытом, чтобы тот не видел своей милашки. Но одержимый кабан не успокаивался и бился о бадью головой. А когда ветеринар решил погладить его, тот агрессивно оскалился и чуть не отгрыз руку эскулапа.

– 

Ишь, какой Отелло! – воскликнул ветеринар. – Пусть побесится. Проголодается, успокоится, – с чем и оставил свои попытки вразумить колхозного осеменителя.

Дело закончилось трагически: на третьи сутки, поутру, свинарка нашла безжизненное тело хряка. Вскрытие показало … инфаркт.

И в первом случае не обошлось без жертв. Те «светские свиноматки» стали терять в весе, и пришлось их заколоть.

Если бы на этом всё закончилось,.. но.

На прошлой неделе, во время заседания правления колхоза, бумаги и ручки начали падать со стола. Бюст Ленина самостоятельно переехал с председательского стола на общий и начал крутиться. Шесть человек правления в ужасе, после того как не смогли остановить движения предметов, вынуждены были покинуть кабинет председателя. Теперь Сковорода старается не заходить в кабинет. Сидит за столом в приёмной и посылает секретаршу, когда ему надо что-

нибудь взять в комнате.

С тех пор каждый вечер у кого-нибудь в селе за ужином начинает двигаться посуда, взрываются стаканы, падают тарелки.

– 

Да это что! Вчера у нас борщ в кастрюле волнами пошёл. Степанида орала – еле успокоил.

– 

Зрозумив, батя! Я до Кота, – сказал Василь и прикрыл за собой калитку.

Константин Курочкин спал на диване одетый, в обнимку с двустволкой. По углам комнаты стояли догорающие свечи.

Василь сел на краешек скамьи рядом с диваном, скрестил и подобрал под себя ноги, положил руки на колени ладонями вверх, выпрямил спину, расслабил плечи и закрыл глаза.

Стоило только телу расслабиться, а сознанию сосредоточиться, как Василий почувствовал разлитый вокруг негатив. Везде, в любой точке деревни царила тёмная, цинично настроенная энергетика. Она звучала сарказмом перебираемых звуков, изображалась карикатурными формами.

Среди звучащих фраз одна выделялась конкретной жёлчной насыщенностью. Она порождала ряды уродливых форм и болезненных образов. Василий последовал к источнику этого лидирующего соло. Светлые пятна добра и мягкие переходы палитры и гаммы звуков по мере приближения к солисту попадались всё реже. В обстановке, когда «все кошки серы», в блеске невиданной славы, в фокусе ослепляющего свечения, исходящего ниоткуда, но освещающего только его, восседал Властелин Земли.

– Учитель… – иронично-снисходительно проронил светозарный. – Я ждал твоего появления.

– 

Так! – Василь разочарованно уставился на чёрта, восседающего в пурпурной парче и в золоте. – Зачем?