Кавказская война. Семь историй

Аналогом турецкого тимара было русское поместье. Иван III начал вознаграждать служилых людей землей вместе с проживавшими на ней крестьянами. Мотивированное войско позволило не только объединить русские земли, но и произвести грозное впечатление на золотоордынского предводителя Ахмад-хана, повернувшего свои тумены вспять от Угры в 1480 году.

Но в Черкесии и в ее восточной части – Кабарде – сильной государственной власти не сложилось. Верховным правителем здесь считался великий князь – «пщышхуэ». Его трудно назвать неограниченным монархом. В своих решениях он должен был учитывать мнение «хасы» – совета высшей знати. Более того, власть великого князя не являлась наследственной. Его избирали на хасе, соблюдая очередность между княжескими домами – различными ветвями рода Иналовичей. Знатный кабардинец был постоянным участником интриг и открытых столкновений в борьбе за власть. В этой игре он мог преуспеть, но ценой поражения была жизнь.

ЧТО ПРОИСХОДИТ В КРЫМУ, НА БЕРЕГУ ЧЕРНОГО МОРЯ…

1475 год – важная дата. Пали последние генуэзские колонии в Северном Причерноморье. Их обладателем отныне и на долгое время становится турецкий султан. Тогда же его волю признал осколок Золотой Орды – Крымское ханство. Османская империя начала борьбу за Кавказ.

Один из турецких походов в земли черкесов описан в «Истории дома османов». Ее автор, государственный деятель и ученый Ибн Кемаль, принимал участие в многочисленных военных предприятиях конца XV – начала XVI века. «По приказу государя – завоевателя мира (Мехмеда II Завоевателя, захватившего Константинополь в 1453 году. – А. У.) люди победоносного войска прошли горы, во множестве пересекли Черное море и достигли страны черкесов. В этой стране каждый день храбрецы своими острыми мечами снимали головы мятежникам, тщетно боровшимся против газиев; изрубив на куски тех нечестивцев, бросали их на съедение воронам; опустошив находящиеся на побережье области, хлынули в тот край, подобно океанской волне. В каждом селении страны черкесов пленили по 50–100 красавиц, обратили в рабство множество пленников… С покорением указанных краев, вырвав у мира неверных много областей, возвысили в тех краях знамя истинной веры Мухаммеда. Для поднимающихся на газават та земля стала передним краем…»

Турки прочно обосновались в бывших генуэзских колониях. Столицей османского Приазовья и Восточного Причерноморья сделали Кафу. Здесь находилась резиденция султанского наместника.

…И В АЗЕРБАЙДЖАНЕ

Провинцией Азербайджан, входившей в состав Иранского государства, с начала XVI века правили Сефевиды. Еще до того, как Исмаил Сефеви провозгласил себя шахиншахом Ирана. Сила и влияние Сефевидов в Иране быстро росли. Они управляли страной до 1736 года. Но еще до триумфа Исмаила, в промежутке между 1459 и 1488 годами, Сефевиды четырежды ходили войной на горцев Северного Кавказа.

КАВКАЗ В ОГНЕ

Став вассалом турецкого падишаха, крымский хан выступал его верным союзником в многочисленных войнах. Именно с крымскими татарами черкесы воевали в XVI веке ожесточеннее всего. Массированное крымско-османское наступление преследовало несколько целей. Во-первых, цель стратегическую. Контроль над Северным Кавказом позволил бы султану напрямую угрожать Азербайджану – сердцу владений соперников-Сефевидов. Во-вторых, цель экономическую. Захват новых стран сопровождался обращением части их населения в пленников. А работорговля – один из самых прибыльных видов коммерции. Несчастные черкесы, ставшие военной добычей татар и турок, превращались в живой товар на невольничьих рынках Стамбула, Каира и других мегаполисов Ближнего Востока.

С запада черкесов теснили турки и крымские татары. На востоке горцы Дагестана испытывали растущее давление Ирана. Две могучие мусульманские державы вступали в долгое противостояние. Османы бились с Сефевидами за контроль над важными торговыми магистралями, которые проходили через Кавказ и связывали Европу с Азией.

Ирано-турецкие войны имели и религиозную подоплеку. Противники представляли различные ветви ислама: турки – суннизм, а иранцы – шиизм. Противники воевали почти весь XVI век. Первая война началась в 1514 году и продолжалась до 1555 года. Затем последовала недолгая передышка, которая была прервана уже в 1578 году. Удача сопутствовала османам, сумевшим поставить под свой контроль большую часть Кавказа. Мир султан и шах заключили только спустя двенадцать лет.

Эти войны с участием многотысячных армий разоряли Кавказ и его жителей. Черкесия страдала от опустошительных рейдов крымско-татарской конницы. Монах Доминиканского ордена Джованни де Лука, прибывший на Кавказ с дипломатическим поручением папы римского, отмечал: «Не проходило года, в котором бы татары не производили на их (черкесов. – А. У.) страну какого-либо набега».

Дагестан тем временем стал мишенью для кызылбашского войска Сефевидов. Горцы сопротивлялись отчаянно. Но силы оказались не равны: горцам пришлось признать себя вассалами шаха. Однако зависимость эта являлась скорее номинальной. Горцы признали шаха верховным правителем, но на деле экономически и политически оставались независимыми. И в условиях постоянной политической турбулентности пользовались любым счастливым случаем, чтобы объявить себя свободными.

Стремясь сохранить политическую независимость и просто выжить в водовороте ирано-турецкого противостояния, горец обращает свой взор к северу. Туда, где крепнет и набирает силу Русское государство, готовое вмешаться в борьбу за Кавказ.

ГОРЕЦ ОТПРАВЛЯЕТСЯ В МОСКВУ

В 1550-х годах столицу России начинают регулярно посещать посольства различных северокавказских обществ и владений. Западные черкесы, кабардинцы, подданные тарковского шамхала и тюменского хана ищут поддержки у Ивана IV Грозного, сокрушившего Казанское (1552) и Астраханское ханства (1556).

Чтобы попасть ко двору русского правителя, горец должен был совершить длинный и многодневный путь. Точных данных о маршрутах северокавказских посольств и времени их пути у нас нет. Горцы не составляли записок о своих путешествиях. Но в качестве аналогии можно привести хронологию перемещений по оси «Москва – Кавказ» европейских посланников, которые оставили письменные свидетельства. Так, посол шлезвиг-голштинского герцога Фридриха III Адам Олеарий отправился в 1636 году с дипломатической миссией к царю Михаилу Федоровичу, а затем к иранскому шаху Сефи I. 30 июня 1636 года посольство покинуло Москву. В Иран Олеарий двигался по рекам Москве, Оке и Волге. Достигнуть Астрахани немецким послам удалось аж через 77 дней, 15 сентября 1636 года.

Посланники северокавказских владетелей могли воспользоваться и волжским путем. Однако в любом случае дорога к аудиенции русского царя занимала около двух месяцев.

Большой политический резонанс имело кабардинское посольство 1557 года. В Москву его отправил верховный князь Кабарды Темрюк Идаров. Возглавил депутацию князь Канклыч Кануков. Какой могли увидеть тогдашнюю Москву кабардинские посланники? Вероятно, они были поражены размером города. В Кабарде, в отличие от Дагестана, не было крупных поселений с большим числом жителей. Москва же и по европейским меркам считалась весьма крупным городом. Обширность русской столицы впечатляла гостей из Германии, Польши и других стран Старого Света. Александр Гваньини, уроженец Вероны, служивший Речи Посполитой, составил «Описания Московии». Из него узнаем, какой иноземцу казалась русская столица во второй половине XVI века: «Город Московия выдается значительно на восток, весь деревянный, довольно обширный, и если смотреть на него издали, он кажется обширнее, чем есть на самом деле. Причина в том, что сады и дворы при каждом доме и широкие улицы придают городу большой простор и ширь. Кроме того, за городом вытянулись длинным рядом, образуя широкие улицы, дома ремесленников, имеющих дело с огнем; они перемежаются лугами и полями. Таким образом, огромный город кажется обширным сверх меры».

С чем ехали послы Темрюка Идарова? Они везли предложение о союзе и совместной борьбе с мусульманскими державами и взявшими их сторону северокавказскими владетелями. Союз был выгоден обоюдно. Кабардинцы могли рассчитывать на военную помощь войск Ивана IV, обученных «огненному бою», а русский государь продолжил бы расширять свое политическое влияние мирным путем.

Каков был текст Русско-кабардинского договора, заключенного в 1557 году, нам доподлинно неизвестно. Чтобы судить о его содержании, возьмем за аналог текст «шертной записи» (шерть – от арабского «соглашение, условие») 1588 года, когда кабардинцы принесли присягу уже наследнику Грозного, Федору Ивановичу. Тогда черкесские посланники «бити челом, чтоб их государь пожаловал, взял под свою царскую руку и держал их под своею царскою рукою в своем государеве жалованье во обороне от их недругов по тому ж, как их жаловал, держал под своею царскою рукою отец его государев блаженные памяти великий государь царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси; а они государю учнут служить всякие государевы службы, где государь велит, а к иному государю, к Крымскому и к Турскому и к Шевкальскому, не пристанут».

«Всякие государевы службы» были делом опасным. Уже в 1558 году черкесы приняли активное участие в Ливонской войне, развернувшейся в Прибалтике. Военный историк и «летописец Кавказской войны» Василий Потто писал, что кабардинцы отличились «при взятии города Мильтена и, в особенности, при осаде города Дерпта, под которым они совместно с русскими войсками наголову разбили немецкую конницу, пытавшуюся сделать вылазку из города».

В 1561 году русско-кабардинский союз был укреплен союзом династическим. Иван Грозный вторым браком женился на Гоашаней, дочери Темрюка Идарова, а венчал их «в соборной и апостольской церкви Успения Пречистыя Богородицы преосвященный Макарий митрополит всея Руси». Свадебный обряд случился 21 августа. Шестью неделями ранее, 6 июля, невесту окрестили и нарекли Марией. Дочь кабардинского князя Темрюка стала русской царицей Марией Темрюковной. Царской чете не суждено было вырастить наследника престола: царевич Василий Иванович умер в двухмесячном возрасте. Печальное событие настигло венценосных супругов в мае 1563 года.

Черкесы заняли видное место при российском дворе. Ближайшим подручным Ивана Грозного стал брат царицы – князь Михаил Темрюкович Черкасский. Особенно возвысился он в годы опричнины. В войнах с Крымским ханством (1568, 1570) князь Черкасский командовал большими полками русского воинства. Но в 1571 году царь заподозрил своего любимца в измене. Расправа была скорой и жестокой. «Князь Михаил сын [Темрюка] из Черкасской земли, шурин великого князя, стрельцами был насмерть зарублен топорами и алебардами», – сообщал в «Записках о Московии» немец-опричник Генрих Штаден.

Падение лидера кабардинской партии не остановило вхождение черкесских аристократов в сонм российской знати. Князья Черкасские быстро почувствовали себя своими среди Воротынских, Голицыных, Одоевских, Шереметевых, Трубецких.

Политическая турбулентность Смутного времени дала Черкасским шанс занять русский престол. Претендентом на трон являлся князь Дмитрий Мамстрюкович Черкасский – внук Темрюка Идарова и племянник Марии Темрюковны. Он прославился как сподвижник Дмитрия Пожарского, вместе с ним освобождавший Москву от поляков.

В 1613 году Дмитрий Мамстрюкович выдвигался своими сторонниками в цари, но добровольно отказался от престола. Вместе со своим троюродным братом, князем Иваном Борисовичем Черкасским, он поддержал кандидатуру Михаила Федоровича Романова. О близких родственных связях кабардинцев с русской знатью говорит то, что первый государь из династии Романовых приходился Ивану Борисовичу Черкасскому (внучатому племяннику Темрюка Идарова) двоюродным братом.

Черкес мог оказаться на русской службе, воевать в Европе, участвовать в дворцовых заговорах и интригах. Как и вся Кабарда, он тесно связал свою судьбу с Россией. У дагестанского горца отношения с северным соседом складывались иначе.

ПЕРВОЕ СТОЛКНОВЕНИЕ С РУССКОЙ АРМИЕЙ

Получив союзника на Кавказе, Россия начала вести себя здесь смелее. В 1567 году поставила в долине Терека крепость – Терский город. Фортеция вызвала солидарный гнев турецкого султана и крымского хана, которые потребовали ее снести. Россия тогда была занята тяжелой Ливонской войной. Противостояние на два фронта было чревато катастрофой. Иван Грозный с тревогой читал наполненные угрозами грамоты мусульманских правителей. В итоге уже в 1571 году крепость по царскому повелению разрушили.

Но политическая конъюнктура менялась скоротечно. Спустя семь лет Терская крепость была восстановлена. Влияние России на кавказские дела росло. Появлялись новые союзники, теперь уже по другую сторону Большого Кавказского хребта. Православная Грузия искала союза с единоверной Россией. Наследник Ивана IV Федор Иванович среди прочего именовался «государем земли Иверской, грузинских царей и Кабардинской земли, черкесских и горских князей». В этой формуле было больше претензий, чем прав. Но без первых не бывает вторых. Союз с Восточной Грузией предполагал действия против дагестанского политического конгломерата. Крупнейшие дагестанские владетели – шамхалы тарковские – являлись старинными недругами кабардинских князей. Дагестанские горцы с большой охотой отправлялись в набеги на грузинские земли. Все эти обстоятельства провоцировали первое столкновение горца с русскими ратями.

В 1594 году в поход на столицу шамхальства – город Тарки – выступает русское войско под началом воеводы Андрея Хворостинина. Эта первая экспедиция стала своеобразной моделью многочисленных походов русской армии на Кавказ. Началась она удачно. Полки Хворостинина достигли цели – шамхальской столицы. Далее – тупик. Столица противника взята, но сам он, не признав себя побежденным, отступил. Куда идти, непонятно, но и оставаться на месте нельзя. Вокруг отнюдь не гостеприимно настроенные горцы, а провиант заканчивается. Хворостинин, как и многие другие русские командующие, воевавшие на Кавказе после, принимает решение возвращаться назад – к провиантским складам, арсеналам и безопасности.

И в этот раз, и в других подобных случаях отступление оборачивается гибелью. Горцы зорко следят за передвижением отряда, устраивают засады, внезапные нападения, атакуют отставших, отсекают отдельные группы. Такая тактика становится у горца излюбленной в противостоянии с русской армией. Бороться с ней в открытом полевом сражении трудно. Армия многочисленна, хорошо вооружена. Горец же силен в ближнем бою один на один. Поэтому дети «страны гор» стараются использовать свое главное преимущество – мобильность. Они нападают неожиданно, когда русские полки «зачехлены» в походные колонны. Внезапность горских нападений деморализует воинов «белого царя», а неотступное преследование изматывает и силы, и волю.

Хворостинин теряет три четверти войска. Горцы одерживают победу. Шамхал вправе продолжить политику неприсоединения к враждующим коалициям.

Через десять лет Дагестан вновь увидел русские полки. На этот раз их вел опытный воевода Иван Бутурлин. Одних стрельцов в русском войске было десять тысяч. Кроме них, воевать «шевкальскую землю» шли казаки (терские, донские, яицкие) и отряды северокавказских союзников – кабардинцев и ногайцев.

Горцы отступали. Противостоять такой силе в открытом бою было самоубийством. Бутурлин взял Тарки и начал укреплять приобретение. Русский воевода мог считать себя победителем, но только горцы еще не начинали своей войны.

Цель похода – Тарки, как и в случае с отрядом Хворостинина, – превратилась в ловушку. Царское войско было отрезано от «большой земли». Помощь была далеко, а зима близко. Многочисленный русский гарнизон страдал от бескормицы. Когда положение стало критическим, Бутурлин решил отпустить часть войска на зимние квартиры. Из крепости вышла примерно половина отряда – голодные и уставшие воины. Горцы были готовы действовать. Их лидером выступил талантливый полководец Султан-Махмуд (Солтан-Мут).

Подготовив засаду, они атаковали. Ожесточенный бой продолжался целый день. Полностью разгромить отступавших Султан-Махмуду не удалось, но теперь он мог блокировать обескровленный русский гарнизон шамхальской столицы. Обложенный со всех сторон Бутурлин отчаянно сопротивлялся. Первый штурм горцев был отражен. Стороны затеяли переговоры. Бутурлин согласился оставить Тарки, а горцы обещали пропустить русские полки обратно за Терек.

Горец праздновал победу. Второй крупный поход могучих войск «белого царя» закончился ничем. В лагере отмечали не только победу над неверными, но и свадьбу шамхала с дочерью аварского правителя. Горская молодежь жаждала подвигов. Взвинченная атмосфера способствовала принятию рокового для русских решения. Дагестанские улемы признали соглашение с Бутурлиным необязательным для соблюдения. Правоверный был волен преступить клятву, данную гяуру.

Бутурлина с остатками его войска нагнали и окружили в устье реки Шураозень. Русские сражались яростно: «Сий же храбрый воевода, мужественный Иван Михайлович Бутурлин, князь Володимер Иванович Бахтияров и все воеводы и ратные люди на том сташа, что ни единому человеку живу в руки не датися…» – сообщает нам летопись. Погиб почти весь русский отряд. Погиб сам Бутурлин, сложил голову его сын Федор. Уцелевшие уходили в Терский город, оставляя за собой кровавый след.

Едва сбив наступательный порыв России, горец оказался перед лицом новой опасности. Сефевиды – правители Ирана – мечтали о покорении Дагестана. Для горцев положение осложнялось тем, что российское правительство поддерживало добрые отношения с персидскими шахами. Стороны обменивались ценными подарками. Еще Борис Годунов в 1600 году отправил шаху Аббасу I Великому «два куба винных с трубами и с покрышки и с таганы». Перед нами, очевидно, описание самогонного аппарата. С этого подарка можно отсчитывать историю российской технической помощи восточному соседу: от самогонного аппарата до мирного атома. Шах в долгу не остался: предоставил России заем в 7 тысяч рублей, а в 1625 году прислал царю Михаилу Федоровичу роскошный трон.

Такое добрососедство заставляло горца искать пространство для политического маневра. На протяжении XVII века дагестанские владетели признавали себя подданными как шаха, так и царя. А иногда и вовсе искали поддержки султана. Сильных мира сего манили к берегам Каспия торговые выгоды. С Востока через Дербент, Терский город, Астрахань шли шелковые караваны. Контроль над Каспием открывал дорогу в Среднюю, Южную и Восточную Азию. Держать в руках торговлю шелком – значило контролировать половину мира. Такая грандиозная задача была под силу только человеку, способному переворачивать все на своем пути. На русский трон взошел царь Петр I.

БЕДНЫЙ, БЕДНЫЙ БЕКОВИЧ

Нет повести печальнее на свете, чем повесть об Александре Бековиче Черкасском. Сейчас имя этого человека знакомо только историкам, а в XVIII–XIX веках было на слуху у многих. История его жизни начинается в самом конце XVII столетия в русской крепости Терки. Здесь кабардинский князь Девлет Гирей сын Бекмурзы рода Жанболата томился на положении аманата, или заложника. Обычай брать заложников был важной составляющей российской политики на Кавказе. Договариваясь о чем-либо с местными аристократами, российские власти требовали заложников (аманатов), которыми становились отпрыски знатных фамилий. Аманат – живая гарантия соблюдения договора и верности слову. Заложники могли находиться в плену многие годы, что и произошло с мальчиком Девлет Гиреем.

Проведя несколько лет на краю российской географии, горец оказывается в Москве. В столице молодого кабардинца берет к себе князь Борис Алексеевич Голицын – знатный вельможа, «дядька» – воспитатель самого Петра I. В 1697 году Девлет Гирей принимает крещение и становится Александром Бековичем Черкасским. Спустя еще несколько лет он начинает военную службу в Преображенском полку. Проявляет себя с лучшей стороны, привлекает внимание государя. Петр отправляет талантливого горца в Голландию – обучаться навигации.

Вернувшись в Россию в 1709 году, Бекович Черкасский занялся делами имения, пожалованного ему царем. Но великий российский реформатор приберег для него особую миссию.

Северная война еще продолжалась, но после Полтавской «виктории» Петр I справедливо посчитал Швецию поверженной и принялся искать новые внешнеполитические цели на Востоке. В 1714 году в Санкт-Петербург прибыл туркменский посол Ходжа Нефес, который рассказал царю поразительные вещи. Он утверждал, что когда-то Амударья впадала в Каспийское море, из которого по реке можно было попасть прямиком в Индию. Но соседи туркмен хивинцы перегородили реку плотиной и поменяли ее течение. Теперь она уже не впадает в Каспий, и ее воды не орошают земли туркмен, ставшие засушливыми и бесплодными. Ходжа Нефес надеялся, что могущественный русский царь сможет вернуть реку в старое русло. Для Петра же сведения туркменского посла значили куда больше. Повернув среднеазиатскую реку, царь, в соответствии с европейскими географическими познаниями того времени, рассчитывал получить прямой путь в Индию. От возможности овладеть сверхприбыльными трансконтинентальными торговыми путями у него закружилась голова.

Петр начал сбор среднеазиатской экспедиции. Главой ее царь назначил поручика гвардии Александра Бековича Черкасского. Два года ушло на разведку и изучение восточного берега Каспийского моря. Петр жаждал скорого открытия водного пути в сказочную Индию.

В 1716 году царь отправил Бековича в путь. Он должен был склонить хивинского правителя к принятию российского подданства, а «также просить у него судов и на них отпустить купчину по Аммударе реке в Индию, наказав, чтоб изъехал ее, пока суда могут идти, и оттоль бы ехал в Индию, примечая реки и озера и описывая водяной и сухой путь, а особливо водяной к Индии тою или другими реками, и возвратиться из Индии тем же путем или, ежели услышит в Индии еще лучший путь к Каспийскому морю, то оным возвратиться и описать…»