Литургия по смыслу

Я повертела кружечку с чаем и начала доставать из сумки-кармана сложенные листки бумаг, которые совсем недавно захватила из «здания». Протянула бумажки другу, кивнув, что мол, поди, перевод мне нужен. Он сразу все понял, как только взял в свои тонкие ручки кремовые бумажища и принялся углубляться в иероглифическую вязь. Некоторое время были слышны только мои глотки да его едва различимое бормотание.

Внезапно большая зала означилась громким воплем, который перешел в припаднический смех. Мой драгоценный зеленый чай немного разлился, когда я от испуга и неожиданности вскочила на ноги.

Лицо дружка исказила гримаса вертлявой моли, которую болезненно ужалила оса. Глаза на лице стали вращаться в разные стороны, а по комнате пронесся запах ванили с восковыми свечами. В окнах заблистали лилово-белые молнии. Гром означился на уличной прогалине. Ах, как жутко и непонятно все стало!

Я в один короткий миг выхватила бумаги из скрюченных пальцев друга и понеслась из дому вон. Страх изнемогал мои внутренности. Нога предательски стала тянуться обратно, колготки порвались, когда я споткнулась об откуда не возьмись деревяшку.

Странно было то, что пронесясь я примерно сто шагов, небо как-то в миг расчистилось, явив собой всю ту же сверкающую солнечную красоту, что и ранее. А домишко дружка (мне было сложно обернуться к этой бестии, но скрепя сердечными чакрами я справилась) показалось скукоженным, сплюснутым по всем четырем сторонам. Из трубы, что на крыше, стал валить темно-фиолетовый дым, а из двери вылетело тонкое тело и побежало в мою сторону. О боже!

Мне ничего не оставалось делать, как побежать в самые людные места нашего небольшого города. Я думала тогда, что если кто-то заметит погоню, то придет мне на помощь, а прощелыга-тонкач сам собой улетучится обратно в свой скукоженный домик.

Солнце палило мое лицо. Бег продолжался. Где-то через пять-семь минут я обернулась и увидела, что за мной гонится не человек уже вовсе, а тонкий листочек, будто бы исписанный какой-то дьявольщиной. Как на зло навстречу или в окружности не было ни души!

Мои руки стали рыться в карманах в поисках хоть какого-нибудь средства самообороны. И, о чудо, нашлась тонкая пилочка! Тут мысли начали свое привычное рандеву.

Видимо отразить удар мне придется первой, ибо бежать от опасности глупо. Это даже опасностью не назвать, верно, а то есть мой страх, который погнал меня невесть куда от чего-то неожиданно странного.

Я остановилась и встала в позу ядовитой ящерицы или гадюки. Листок замедлился, а потом и вовсе остановился, не добежав до меня пятнадцати шагов.

– Чего уставился, тварь неисчислимая? Письмена чертовские тебя прибрали к себе, да? – Голос мой был похож на ястреба или оранжевое дерево.

Листик свернулся в одну сторону, потом вывернулся и свернулся в другую сторону. Его слова не вылетали из ротовой полости, потому что той и не было у бумажки, а стал колебать воздух четко отмеренной вибрацией, от чего эти микродвижения стали чем-то похожим на словарные предложения. Я вняла уху и стала слушать.

– Микро-миг, микро-гномика. Твоя взяла сегодняшней ночью. Не мозговую жидкость мы брали с тебя, а соцветия сознательных кручений-верчений. Нам недоставало сего в нашей церквушке, а легально ЭТО взять хоть откуда-то мы не могли, потому что такого товара еще не существует в этом времени.

– Так это все-таки церковь? – Выгнулась я спросить, оставив остальную информацию перевариваться.

– Она самая, только не похожа на обычную. Так нами и было задумано. Те иероглифы, которые крутили твои внутренности – это ничто иное как наша песня. Песня нашего инопланетного племени. И вещают те гармонические «слова» о романтике и любовных сполохах человеческих отпрысков. – Листок зашелестел всем своим телом, затрясся словно в конвульсиях.

– Что с тобой происходит, лист?

– Нам очень нравятся любовные энергии, мы от них экстазируем примерно также как вы получаете экстаз от сексуального оргазма.

– Ну ничего себе!

Листок свалился на теплую земь, принялся кувыркаться-кататься, а слова все вибрировали в воздухе:

– Мы живем по большей части в энергетическом мире вращения, чем на физическом плане. А так как романтика с любовью самое заряженное сладостью «топливо», то мы за ним и ходим, выхаживаем, а иногда и охотимся по-тихому. Нам не нужно чтобы человечки знали о наших деятельных вертунах, потому что нас станут избегать и бояться. Нам того вовсе не нужно!

Я впала в думы. Во мне что-то начало пошевеливаться. Из глубин памяти стали вылезать некие странные картины, о клубящихся облаках, о разноцветии сознательных сполохов.

Розовое с красным прибрались ближе к пониманию. Инопланетные сущи жаждали своего «топлива», а мы – люди, оказываемся для них чуть ли не единственными источниками этой дивной «сладости». Что же делать?

– Верно говорил старик в белых одеяниях, – сказал Листок. – Любое важное действие, связанное с энергиями, нужно проводить в «церкви».

– Нужно так нужно. Я пойду с тобой, мне требуется разобраться с собственными проблемками, а заодно посмотреть и на ваши. Уж больно они зацепили мое внимание.

Какие у меня могут быть проблемы, что их необходимо решать внутри того белого высокого здания? Эта глупость, похоже, мне будет дорого стоить. Но интерес занимает все видимое пространство. Я чувствую, что должна туда вернуться.

С листовой плоскостью мы шли теперь размеренным шагом. Не близко, не касаясь друг друга, но рядом. Внешне от моего друга в этой суще не осталось практически ничего, но что у того творится внутри? Вряд ли мне удастся когда-нибудь узнать об этом.

Просторные думы заполняют черепную коробку. Из головы не выходят образы цветов, в частности роз. Они лучатся радостью роста, любви и созидания. Моя нога совершенно успокоилась. Мы шагаем просто, без изысков напоминая собой человеческих отпрысков.

Здание уже показалось на горизонте и мне стало как-то особенно дурно или наоборот хорошо… Уже не разобрать толком. На глаза словно бы туману напустили. А Лист все крепчал, и казалось, находился в предвкушении. Он уже не вибрировал, жалобно не скулил, но шел уверенным шагом, смотря прямо перед собой, вперед.

Когда мы подошли к «церкви», мне показалось, что она стала больше и выше, чем мне запомнилось с прошлого визита. Над дверью красовалась все та же эмблема со звездой и розами вокруг нее.

Наши тела вошли внутрь и обоняние потеряло ориентацию. Нахожусь ли я в раю, где порхают дивные ангелы, где поют блистающие арфы, где небо блестит словно на него высыпали тонны голографических блесток? Дивное дивное дивное!

– Ты можешь идти, подруга? – Спросил Листок, поддерживая своей бумажной породой меня за локоть.

Я отмахнулась и пошлепала дальше. Мне было знамо, что шагать нужно к постаменту. Да, он снова здесь, так же, как и скамейки рядами выстроенные.

Письмена внутри сознания начали зажигаться, забавно щекоча мысли. Обрывки картинок-образов маячили то тут, то там. А я шла вперед. Силы меня все оставляли и оставляли, но я знала, что финал близок. В конце концов интерес будет удовлетворен!

Из невидимой двери вышла та сущь, которую мое тело встретило недалеко как вчера. У появившегося пришельца в подобии рук была охапка розовых и красных роз, а еще некий переливчатый сосуд из материала похожего на металл.

– Древность себя делает, моя дорогая! – Сказал «человек».

Он вынул из кармана своего белого одеяния блестящий каменьями медальон из серебра и золота. Я уже была за постаментом. На мою шею опустилась драгоценная тяжесть. Лист расселся на ближайшую скамью. Волшебство начиналось!

– Я – длительное, пургавое, шепчущее во снах молитвенную милость. Среди столпов основания нашего времени, среди сумрачных неопределенностей по другой стороне жизни цветет Любовь и Красота. – Сеяла сущь свои маленькие семена, говорила она размеренным тоном пастыря.

– Речами выстроена цепь причин и следствий. Мы называем Смысл вершиной заблуждения и говорим, что если сущность хочет увидеть звездный полог над головой, ей нужно отринуть понятие Смысл и саму его трансцендентную основу!

И затрещали лиловые молнии в высоте и озарился потолок светом деятельного инферно. Мои тела от усталости пали на пол, и он был теплым. Сознание снова начало засыпать, но я все-равно все видела и ощущала, хотя восприятие и было в некой ароматной и сладкой дымке.

Рассказ начался с моей встречи с этим странным зданием. В нем я обнаружила «человека» и окружающее пространство напоминало церковные полости. Изворотливое понимание крутило смысл в жгут, скармливая его одеревенелые грани розам. Розовым с красным. Красное с розовым! Ваниль, аромат любви и романтики. Чувства оказались важнее, чем логические постройки ума. Наконец-то… Медальон на шее превращался в звезду. Ее лучи обнимали меня. Я плакала от радости. Так хорошо!

Иероглифы, что на листах, принялись разрисовываться и выситься шириться во все стороны. Они поглотили инопланетных сущностей, а те выглядели глубоко экстазирующими, влюбленными без меры. Мой интерес разросся до невиданных масштабов.

Земля стала похожа на драгоценный камушек, что приятно грел мои руки. Внутри цвели растения, красотой пахло густо. Сознание превратилось в закрученность галактических скоплений. Сотни их во мне, тысячи! Древние письмена горели внутри. Радость и любовь заполняли без остатка.

Громада Существа гремела подобно миллиардам молний. Этот грохот был настолько гармоничен, что любая ангельская музыка просто бледнела рядом с таким исполином. В хаосе виделся четкий порядок.

Что на первый взгляд представлялось ересью с глупостью и абсурдом, теперь выступало как часть грандиозной шутки, носимой Абсолютом.

У того шелестели существа, сознание переходило из одной вселенной в другую. И все за считанные мгновения. Взрыв, что будучи наблюдаемым с Земли, длится почти что вечность, пролетает здесь словно бы его и не было никогда. Красивая история. Чувства делают себя в самих себе.

Интуитивная сказка подходит к некоему порогу, за которым разумное понимание невозможно. Зато это можно ощутить.

Кривится кравда, прямеет правдивая весть, а грубое густое навсегда покинуло привычный небосвод.

Литургией по Смыслу ударило снова и то рассыпалось будто из снега было создано.

Смешно и опасно, вещать на парах всех основ, но что еще более славно – так это Любовь!

От автора