Красная Мнига

То самое наваждение примкнуло к одеревенению всех членов, там люди высокими парами разглагольствуют об упадочности мар и крепости сахарных тростников. «Это наши дети», – думают Числа, но оказывается, что подобные кривляки попросту миражи на Стекле, а оно всё смеется – чистый паразит и небожитель в одном лице!

Помните, как мне или Красному семейству пришлось растолочь мягкую кожу человеческих особей? Так же и здесь была дана задача изничтожить всё мягкое, не подобное Стеклу и его колкой песочности. Разум Чисел упорхнул прочь, оставив тех наедине со своей тонкой организацией, а она всё ворчала или плакала, умоляя их о возвращении в клеточный Рай.

Ах, разноцветное её великолепие… Скучать по тому пришлось сидя в кресле-качалке, смотря на белые стены палаты, а стекляшечное «бедствие» без промедлений взяло эмоцию под контроль, вещая через внутренний взор упаднические идеи, возносящие зрителя на престолы неКосмоса.

«Нынешние загадки – Миражи», – нам было говорено, а кем говорено, так и остается тайной и по сей день. Годы или столетия, одному мгновению тому предвещало стать, но раскрасилось сие в растянутую ленту помрачения, которая стяжала наши умы (Числительные) в единую хрустальную скрепку, сделав всё необходимое для издания собственных абсурдных текстов.

Кто это действо запретит теперь, когда все мыслимые и немыслимые пути к отходу и подходу остались висеть на ветряном замке, обдуваемом просторами свободолюбия? Изнанкой мир показал свое Число и мы все возрадовались тому! Наш Мир есть Число целое, делимое только на светящуюся божественность неКосмических волнений.

Теперь мне кажется, что все написанное можно уместить на крошечной щеке механизма унификации, который вызвался умалить взрослую обреченность, открыв дорогу детскому вовлечению.

Интерес – вот что волнует теперь Числа. Семёрка с Пятёркой очистились от наваждения Потусторонности и принялись за создание новой Двойки, приняв все меры предосторожности, чтобы не одна туманная мара не застигла врасплох. Недостающие элементы было принято извлекать из песочного Стекла, предварительно крепко обив белой же палатой сыпучее, колкое и несговорчивое тело.

Все же, было отрадно Числам полусознавать, что их семья вскоре будет в полном сборе и после всего лучезарного можно будет встретиться возле зеленых садов резиденции. Не забыть бы разослать перед тем пригласительные для гостей: никак нельзя чтобы воссоединение прошло только в узком кругу, для такого обязательно нужны зрители!

Благоразумие будущего сознания навело шорох на земляной остров резиденции, его величество Пустота не хотела принимать в расчет будущую красоту рождения и выслала призрачный десант по направлению к Числам. Где бы те не находились, их фактическое местонахождение было глубоко «засекречено» на самом видном месте.

Старой мудрости не занимать толку! Потусторонность данного вращения обдавала знаниями, казавшимися уже давно утраченной драгоценностью. Числам было сказано, чтобы те использовали не только песчаное Стекло, но и собственную жизненную силу, а также материал переброшенного через ленту времени десанта резиденции.

Удивленным шипением было воспринято сие, но Семёрка первая решилась на отчетливый говор:

– Вашу бы прыть на наше общее дело, не мы одни скучаем по нашей приятельнице, простой Двойке, весь мир нуждается в её правильной красоте! Мы даже не можем сконструировать обыкновенный квадрат, наполненный сладостями и подарками, зато сложные фигуры оккупировали все входы и выходы из Потусторонности.

Они решили, что раз простому тут места нет, то значит можно сложностью все затопить. Что за вздор!

– Мне простое тоже благоприятней, чем лицезрение бесконечной вереницы изогнутых, перекрученных формаций, желающих прыгнуть в рот. – Пятёрка насупила грани, притоптывая округлым основанием.

– Мы поддадимся очарованию Стекла и его смешков, но только на микро-мгновение, чтобы его сущность восприняла нас как друзей. И как только дверца в Стеклянное будет отворена, мы тут же её захлопнем, отрезав все имеющиеся там хрустальные замочки, которые мы будем использовать в виде животворного материала для нашей многолюбимой Двойки!

– Семь, я тобой восхищаюсь!

Последний аморфный сгусток десанта резиденции вывалился из пилотируемого каменного пятна и застиг Числа во всеоружии. Они ловко расправились с призрачными мягкотелыми сгустками, приняв вид Стеклянного Смеха и всё было кончено за пять мгновений до наступления Потусторонней ночи.

Ловко расправившись с «врагами», Пять и Семь принялись за исполнение плана по одурачиванию песочного Стекла. Двумя хрустальными палочками вооружилась Семь, а скрежещущая шапка досталась крепкому телу яростной Пятёрки. Вместе они преодолели реку помутнения.

И чем ближе они приближались к белым палатам, тем отчетливее стали слышаться стеклянные смешки, разлетаясь всюду подобно невесомым мерцающим птичкам.

Песочное Стекло

Под солнечными бликами песчаное великолепие расцветало особенно славно: золотое и медное, охряное с апельсиновой рыжиной, белоснежное с пепельным – всё это сверкало на диком свету, покрывало сказкой близкое соседство с дурными палатами, облагораживая своим присутствием все окружение.

Числам, Пятёрке и Семёрке, было всё легче преодолевать расстояния: в их движении теперь проглядывалась вящая легкость. Вся эта теплая красочность пленяет разум и числительные наши особы, подбираясь все ближе к средоточию Песка, наполнялись карамельным туманом.

Сладостная нега разливалась в их сердцах, и вся гневливость оказалась как рукой снята. На какие-то доли мгновения они практически забывали зачем, собственно, решились пожаловать в эти края.

Но не было бы сего сказа, если бы их внутренняя Магия не пылала огнем. Хоть у них и не было того запала, что в начале, но свое дело они планировали завершить уже к следующему обороту Потусторонности.

Семёрка налила в свои хрустальные палочки розовый блестящий эликсир, а Пять надела скрежещую шапку на свое верхнее, прямое основание. Взявшись за руки, они вприпрыжку рухнули в средоточие Песка. Вращение прекратилось в момент, когда Стекло отрезвило ангельским смехом движущую силу падения.

Всё вокруг заполнило игривое стрекотание, а числительные вместе с ним же стали заливаться радостным сиянием гостеприимства. Помня о своем плане, они мягкой поступью подошли к дверце и засмеялись пуще прежнего, силой собственного голоса далеко превосходя всю тамошнюю песчаную братию.

Стекло не смогло удержаться от подобной страсти, обращенной к нему одному, и в знак признательности распахнул дверцы своего внутреннего Стеклянного, в точности похожего на Дворец или на «будущую» числительную резиденцию.

Пятерка и Семёрка не сразу спохватились, и прежде чем глубокая весть опрокинула их сознание, они сумели захлопнуть дверцу, прижали ее хрустальными палочками, чей розовый эликсир накрепко заморозил все возможные щели, а скрежещущей шапкой Пятёрка провела по хрустальным замкам, сдирая их со Стеклянного Смешка.

План сработал удивительно легко, но было еще одно, о чем цифры заранее не подумали: смешное полчище песочных сверчков-прыгунков заслонили путь к отходу, и осталось нашим циферкам вновь отворить дверцу и шмыгнуть к сердцевине самого Стекла, благо тот совершенно выбился из привычной колеи и не мог хоть как-то адекватно отразить это внезапное коловращение.

Полы внутреннего Замка оказались поистине малы и огромны одновременно, в его структуре явно прослеживалось наличие Двойки, которую наши числа хотели вернуть в свою реальность. Так же этот Дворец имел очень уловимое сходство с будущей числительной резиденцией, о чем уже было говорено.

Тогда Семёрке с Пятёркой подумалось, а не водит Стекло их за нос, ведь они недалеко как пару мгновений назад отломали его дорогие хрустальные замочки и нагло вторглись в его сердцевину. Восприятие все больше заволакивалось желанным елеем, и тут уже с костистым остовом уюта «будущей» резиденции примешалось Двоичное нечто, призрачной походкой забирая те зеленые сады, которые Числа с такой любовью высаживали.

Им такое не понравилось, но найти хоть что-то похожее на выход – долго не удавалось. Иллюзорность всё более крепким кольцом обвивала их сознание, пока крохи трезвости не канули в окончательное забытье.

Числа очнулись за несколько вершков от своей родной обители Утопии-ма, из которой произошли все мыслимые цифры всего неВременного континуума.

Пятёрка протерла красные глаза и поведала Семёрке, что у нее эхом в голове летают отзвуки Стеклянных Смешков, а Семь ответила, что в ее вместительной сумке оказались припрятанными не только хрустальные замки, но и пару песчаных сверчков-прыгунков. Теми можно было отрадно пообедать и крупно насытиться, но числа решили угостить сим свою родную семью. Чиселки прибыли к Дому ровно через пять мгновений и встречены они были с самым невозможным приятным радушием, на какое только возможно цифровое братие-сестринство.

Красные пятки сверкали, когда наша двоица принялась стряпать новую Двойку. То было действо необычайного размаха: на двух столах, размера с единицу копья, две подружки расстелили подобие квадратной скатерти (соединили скрепой два равных прямоугольника), пригубили розового вина семейства Красных и с напускной торжественностью вынули ворованные хрустальные замочки.

Поместили сё в серебряную емкость старожил, а также вложили свою светящуюся энергию, чтобы та покрыла замочки с верхом. Через два гудка посеребренных флейт новая Двойка вышла из видимого небытия. И как сверкающа была её сущность!

Всё она окропила своей славностью и все остальные числа, наблюдавшие за этим действом, впали в благоговейный экстаз, упав ниц перед Новым свершением.

– Отныне мое имя не Два, а Этакое Сиятельство! – Громадным эхом шелестел её голос, уносящий эти великие отзвуки далеко за пределы Утопии-ма.

– Мы согласны, ваше Превосходительство! – Хором ответили все наблюдатели.

А Семёрка с Пятёркой мигом окунулись в Стеклянный Смех и тотчас оказались в резиденции, которую Красное семейство оставило многие вращения назад. Вот и «будущее» стало настоящим. Что их ждет в сверкающей знати нового Святейшества, знает только Смех и его остатки походного супа. Песчаное тем временем продолжает ровно туманить белые палаты, лишая остатков разума цветастых посетителей-пациентов.

Нашим подругам-числам только что и сыпать красные розы на головы свои остается, при таких-то обстоятельствах, но не было бы беды без радости – не стало бы и счастья без разбитой посуды!

Красная Магия

Параллель между Красной Магией и Этаким Сиятельством прослеживалась отчетливо, покуда хватало Смеха и хрустальных рук. То есть средоточие умопомрачительных веяний среди морских треног и оных же волнообразований, стремящихся каждое мгновение прибрать под свою эгиду.

Красная Магия, доподлинно известно, является прародительницей Красному семейству и совершенно логично было бы предположить, что такое своенравие Этакого Сиятельства произошло именно из подобной породы.

К-Мнига острая как розовый суп, немая как стеклянные столешницы неКосмоса и донельзя яркая, как самая непомерная звезда на небосклоне неСовременности, что денно и нощно горит, собственной мощью ослепляя крутые миры, смело расположившиеся рядом с нею же.

Пять и Семь решились на отчаянный, но смелый шаг, а именно: слиться в единую сущность, таким образом обрубив все попытки обнаружить себя в виде отдельных форм и сделать любые поиски сущей неудачей.

Теперь Двенадцать цветочных соцветий кружатся в резиденции Чисел и Двенадцать сердец бьется среди зеленых садов числительного центра. Так как Этаким Сиятельством были упразднены Белые палаты, то тамошним посетителям не оставалось ничего другого, кроме как распрощаться с одурманивающей сиплостью Песчаного Стекла.

Такое неСоседство пришлось по вкусу свежей сущности Двенадцать, и она вознамерилась построить новую красоту на фоне иссиня-изумрудных небес, которую собиралась назвать Этаким Замешательством, отдав пост главы достопочтенному Стеклянному Смеху.

Двенадцать подружилась с Красной Магией и сделала эту силу своей первой матерью, чем недюжинно озадачила видоизменившуюся Двойку. Верха крыш родного города теперь утопали в розовых цветах и нежность сердечная превратилась в страсти по праздникам, устраивавшимся по некоторым мгновениям перед восходом Солнца, и после сумеречного заката, разящего наблюдателей красивейшей природой сине-лиловых мерцающих сполохов.

Остаток дней Двенадцать проводила в мирном содружестве с зелеными садами и другими Числами, а также много времени уделяла чтению апокрифических книг, придавая своему волевому движению уверенность перед довлеющей со всех сторон Этакой.