Не к ночи рассказанное…

– Тебе чего надо? – взревела моя кошачья натура. – Без тебя хорошо было! Мы с Ниной жили спокойно, я сама справлялась… – я повернулась в его сторону, взъерошив шерсть и зашипела, совсем не замечая как мимо объекта моего наблюдения, прошлась прозрачная материя.

– Ты чего на меня взъелась? – заорал тоже по-кошачьи Кирилл.

– Это видимо не я. Это привычки кошек, которые делят с тобой территорию.

– По-моему ты и в человеческой оболочке делишь со мной территорию.

– Все хватит, – заорала я пуще прежнего.

Отчего от кошачьего ора проснулась уже успевшая до этого уснуть Лена.

– Не надо мама, – закричал в эту минуту в детской комнате сын Николая. – Не надо мама…

Спрыгнув со своей постели Лена, понеслась к нему и, не мешкая принялась будить мальчика:

– Проснись мой хороший, – бережно тормошила она его. – Это сон… Проснись сынок!

От криков брата встала Вика дочка Лены и Коли. И натянув одеяло по горло, со страхом забилась у стены.

Пар пошел изо рта Лены, а по телу пробежала дрожь от внезапного холода в натопленном доме. Медленно разворачиваясь в темной комнате Лена, увидела в не зашторенном окне невыразительное бледное лицо безжизненной благоверной мужа с черными, как смоль глазами и губами. А ее казавшиеся седыми редкие не живые волосы торчали в разные стороны.

– Пришла… – в панике окрестила окно Лена. – Пришла, – и наконец, поборов страх сковавший тело понеслась к выключателю и зажгла свет.

Но из темного зала в окно опять смотрело это лицо. Елена набралась смелости и включила свет там. А после с грохотом упала гардина с окна в спальне.

А я уже неслась в сторону дома на четырех лапах, напрямую перескакивая громадными скачками препятствия. Следом за мной несся кот Кирилл.

– Иди сюда! – громко мяукнула я.

И прыгнула на призрачную сущность, но та исчезла, а я ударилась о стену дома.

От грохота упавшей гардины вздрогнула Лена, пробудился Николай. А в окно уже никто не смотрел.

– Что случилось? – не соображал он, спросонья видя сильный тремор жены и слыша ее громкое дыхание.

Уложив сына на дневной сон, я вышла на кухню, а Нина уже подобрала мне частный дом в той деревушке.

– На кой он мне? – возразила я, и присев за стол с аппетитом принялась за обед. – Я так голодна!

– Что кошачьи сухарики не пришлись по вкусу? – хмыкнула Нина.

– Если бы. Мне налили прокисшего супа в грязную миску.

– Давай кушай и дуй покупать дом! Времени у нас край до вечера иначе бывшая Колина жена доведет Лену до психушки, сам Коля повесится, а дети в интернат.

– Я если честно недолюбливаю частные дома! Не проще мне в образе кошки…

– И что ты сделаешь кошкой? Зацарапаешь фанта на смерть? Угомонись, а! Коля не умеет разговаривать на кошачьем языке, чтоб поведать причину явления его мертвой жены. И вообще тебя выдворили оттуда. Все хватит препираться кыш, – взмахнула она рукой и я очутилась в безотносительно не известной обстановке.

– И так Николай… – вдруг сказала я и развернулась.

И взаправду за моей спиной стоял тот мужик, об ногу которого я терлась накануне в образе кошки.

В комнате с дощатым полом, с облупившейся краской и старо побеленными стенами и потолком закопченными со временем от печи. В нос мне шибануло запахом затхлости и сырости. Грязные стекла в оконных деревянных рамах почти не пропускали солнечных лучей.

– Дом мне в принципе подходит, – продолжила я, второпях вживаясь в роль. – Огородик, вода на участке… – и откуда я все это знала. Информация сама лезла из меня. Впрочем, все, как и всегда. Временами я сама поражаюсь этим всем штучкам.

– Значит, остаетесь снимать? – обрадовался он.

– А хозяйка продать не согласится?

– Кто? Хозяйка? – поднял он брови. – Это дом моей бывшей жены покойной. Давайте сделаем так – вы пока снимайте, поживите, далее покажет. А что если вам у нас не понравится? Кстати вы животных любите? Тут кошечка к нам прибилась черненькая хорошенькая…

На моем лице поплыла улыбка, но я ничего не ответила.

Мы вышли на свежий воздух, а я укуталась в куртку. Иногда каблуки на моих полусапожках проваливались в гнилой листве на влажной земле.

– А почему мне тут может не понравиться? – приготовила я попытку разговорить его.

Но он только махнул рукой и закурил:

– В каждой деревне свои суеверия и страшные истории. Если что я живу через забор, – указал он пальцем и отправился восвояси.

Там возле его нового дома стояла женщина и косилась на нас. Будто я снова кошка, которую нужно прогнать.

Времени у меня оставалось немного. Сейчас же в дом – готовиться! Иначе столько судеб будет поломано… А когда все было готово, я в голове прокручивала варианты чтоб расколоть их о призраке, но в голову ничего дельного не приходило. Уже на подходе к их дому я придумала попросить купить молока. Приметив возле их ограды огромные валуны сена.

В этот миг свинцовые тучи со скалистыми жуткими пастями затянули собой весь небосклон. На земле стало темно, словно время шло к ночи, минуя остаток дня и вечерние апрельские сумерки.

В ограде хлопотал по хозяйству Николай, сетуя на непредвиденные перемены погоды. Из-за маленького роста и худощавого телосложения ему было тягостно справляться с порывами сильного ветра, который меня обходил стороной.

Некогда просить молоко вдруг поняла я. Пора срочно приступать к самому главному!

– Где твоя жена? – повелительно потребовала я.

Он впал в ступор, подметив мое беспокойство, и пытался осознать, с чем оно связано.

– Быстрее! Где?

– Какая жена? – было запнулся он. – Она… Они… К ней сестра приехала так они первоначально в церковь… А сейчас уже на могилке у моей покойной жены.

– Вот блин! Быстро иди в свой прежний дом! Бегом! – скомандовала я.

Впоследствии я разбежалась и, обратившись в птицу, полетела в сторону погоста.

– Ты кто такая? – опешил Николай, выпучив глаза. А волосы его стали светлее еще на один тон.

Демонские тучи, нависшие этак невысоко над деревней, хотели поглотить меня, но мне удавалось увернуться. Как же мне хотелось поскорее отоварить темные силы, но время не ждет на могилке бывшей жены Николая – Раисы вертелась воронка из земли, в которой тонула Лена больше не в силах бороться за свою жизнь. А из прохладного матово-белого монумента пыталась выкарабкаться Раиса, впившись чертовски чернейшими глазами в соперницу.