Наказание Дамира

Моргаю, и он одним каким-то невероятно стремительным движением оказывается от меня всего в паре сантиметров. Тут же органы чувств оглушает от лавиной навалившегося ощущения тепла чужого тела и запаха, пробирающегося в нос. Я шире распахиваю ресницы, чувствуя, как приоткрываются губы и вдоль позвоночника скатывается колкий нервный жар. Дамир криво улыбается, продолжая смотреть прямо мне в глаза, чуть наклоняется ближе, упираясь животом в мою спортивную сумку и…просто нажимает кнопку лифта у моего плеча.

Нажимает и делает пару шагов назад, пока не упирается спиной в противоположную стенку поехавшего лифта. Черные глаза внимательно следят за мной, не скрывая насмешку.

Такой идиоткой я не чувствовала себя наверно никогда. Я что? Реально думала, что он меня сейчас тут зажмет? Думала и просто замерла??? Хочется провалиться в лифтовую шахту со стыда…Хмурюсь и опускаю взгляд на свои руки, обнимающие спортивную сумку, потому что смотреть в лицо, похоже все понявшему Керефову, нет никаких моральных сил…

Всего один этаж, каких-то несколько секунд, и мы приедем…Мысленно начинаю отсчет.

– Вы там не принтер решили унести, Дубина? Зачем вам такая огромная сумка? – интересуется тем временем Дамир Тигранович, вдруг решивший поговорить.

– Ваши принтеры оставьте себе, – глухо огрызаюсь я, – У меня тренировка по боксу.

– Боксу? – в голосе Керефова сквозит искреннее удивление. Сначала. Потом он уже с иронией добавляет, – А, ну да, справа удар у вас хоро…

Но Дамир не договаривает, так как свет в кабине ярко вспыхивает, моргает, лифт судорожно дергается, со скрежетом стопорится. Лампы жалобно звякают… И всё. Мы останавливаемся и погружаемся в кромешную тьму.

Нет!

Только не это! Нет!!!

В глазах черно. Я ничего не вижу. Вязкая, непроглядная тьма душной паникой окольцовывает горло, мешая вздохнуть. Мысль, что я в железной подвешенной коробке, из которой не выбраться, парализует. Тепло слишком близко стоящего чужого мужчины прошивает опасностью, и на коже выступает липкая испарина.

Я судорожно сглатываю, прикрывая глаза.

Ничего такого – уговариваю себя. Просто чернота. И мне страшно…Страшно так, что подкашиваются ноги, что сердце отказывается стучать.

Все, что вокруг меня сейчас – мой оживший кошмар: тьма, закрытое пространство и резкий аромат мужских феромонов. Я пытаюсь мыслить логически, пытаюсь договориться со своей сломанной головой, что именно здесь, именно с ним мне ничего не грозит. Но ни черта не выходит! Это слишком глубоко внутри, засело на подкорке, и я столько лет уже не могу это вытравить.

Логика? К черту логику! Я просто хочу выйти!!!

– Бл…– словно сквозь вату доносится до меня раздосадованное бормотание Керефова, – Сейчас вызову охрану…

Гул в ушах все нарастает…

Слышу, как Керефов жмет на кнопки лифта. Наверно, на колокольчик, чтобы вызвать диспетчера. Черноту вокруг разрывает засветившийся экран его мобильника, и я хотя бы могу сдавленно вздохнуть. Темный профиль мужского лица в полумраке выглядит пугающим и резким, но это хоть какая-то связь с реальностью. Вжимаюсь лопатками в стену кабины и до боли впиваюсь ногтями во влажные ледяные ладони в попытке подавить нарастающую паническую атаку.

Где-то на краю уплывающего сознания понимаю, что, если дам ей сейчас волю, потом мне будет очень…ОЧЕНЬ стыдно…

И я усилием воли глушу подступающую истерику в себе. Нас сейчас вытащат, свет заработает. Сейчас! Он ничего…ничего мне не сделает…Это глупо!

Керефов в это время протяжно вздыхает и устало трет глаза.

– Не ловит. У вас ловит, Жень? – его черное, едва подсвеченное снизу лицо поворачивается ко мне.

Я кусаю губы, не сразу понимая, чего он от меня хочет. Слышу только "Жень", впервые сорвавшееся с его губ. И в данной обстановке это звучит пугающе интимно. Жень…Будто в темных углах кабины засели лангольеры и пожирают сейчас так необходимые мне барьеры между нами. Жень…

Керефов чего-то ждет, продолжая смотреть на меня.

– С вами все в порядке? Вы слышите? – наконец напряженно интересуется он, и поворачивает экран своего мобильного так, чтобы можно было разглядеть мое лицо.

Чёрт…Отшатываюсь и резко опускаю наверняка круглые от ужаса глаза.

Женька, соберись! Он просто хочет, чтобы ты позвонила…

– С-сейчас,– голос дрожит тихой истерикой.

Начинаю суетливо копаться в сумке. Пальцы не слушаются – дрожат. Стены давят…Мне кажется, или они правда сужаются??? Громко всхлипываю, не будучи в состоянии выудить из этого адского мешка телефон. Да что такое, а???

– Жень, вы что? – в голосе Керефова отчетливо прорезается то ли раздражение, то ли тревога. И это неожиданно немного успокаивает – четко ощущается, что находиться здесь с истерящей мной – последнее, о чем он мечтал, – Испугались что ли? Ничего страшного не случилось! Просто свет отключили наверно.

– Да, я знаю, – опять всхлипываю, – Просто не люблю закрытые темные пространства…Очень…Не люблю…

– У вас клаустрофобия в придачу ко всему? – по голосу слышно, что хмурится, – Давайте я поищу телефон, можно?

И, не дождавшись разрешения, мягко вырывает сумку из моих ослабевших пальцев.