Опекун

– Буду минут через двадцать, на заправке, – отозвался глухо через пару секунд заминки.

– Хорошо, распорядиться накрыть ужин? – уже спокойней поинтересовалась Ида Леонидовна, но все равно каждое её слово сквозило сдерживаемым напряжением.

Предстоящий неизбежный разговор висел между ними заряженным ружьем. И Кирилл уже примерно знал, что она ему скажет. Он догадывался давно, очень давно…Были звоночки, но есть вещи, в которые не хочется верить до последнего. И это была одна из них. Окончательно удостоверился в своих подозрениях он сегодня, когда мать побледнела при одном упоминании теста ДНК.

Что ж…

Последнее слово, произнесенное отцом, было "ублюдок". Теперь он точно знал, что это не просто ругательство, брошенное в пылу ссоры. Это факт.

– Нет, я не голоден, никакого ужина. Скоро буду, – ответил матери и сбросил вызов.

А домой всё равно не хотелось…Вместо того, чтобы вырулить на шоссе, он отъехал за заправку, припарковался и сходил за кофе. Достал из пачки последнюю сигарету, присев на капот. Раскурил, глубоко затянулся, сделал обжигающий глоток из картонного стаканчика, щурясь на мчавшиеся по вечерней трассе машины.

Горький дым, горький вкус дерьмового эспрессо…И внутри так до противного горько, что хотелось взвыть на эти тусклые звезды, мерцающие над головой.

Все к хренам куда-то не туда покатилось. И с каждым днём всё больше....Как снежный ком. Чувствовал ли он свою вину? О, да. Она была до того неподъемной, что мозг даже отказывался пытаться её осознать. Ставил блок. С момента смерти отца Кирилл ощущал себя в кошмарном, сюрреалистическом сне. А теперь оказывалось, что и не отца вовсе.

Выходило, что у этой моли бледной…Таички, и правда, прав на компанию больше, чем у него. Больше, чем у того, кто вложил в дело "отца" всю душу и половину жизни. Сука…

Не сдержавшись, Кир выругался сквозь сжатые зубы и стрельнул окурком в темноту. С подавленным стоном растер лицо. Запрокинул голову к чернеющему ночному небу.

Так ладно…Пора.

***

Мать он нашел сразу. Она сидела в малой гостиной у камина в своём любимом глубоком кресле и рассеянно чесала кошку за ухом, глядя на мерно потрескивающий огонь. Не обернулась на звук его шагов, лишь слабо махнула рукой в знак приветствия.