До дрожи

Он слишком сильный и большой. И слишком близко!

Я зажата между ним и стеной так, что, кажется, подожму ноги и останусь висеть. Вдохнуть нормально не получается. Бешеные удары сердца смешиваются с его пульсом, и я уже не понимаю, чей мотор так дико стучит.

От его близости мне душно, словно в бане, и, кажется, что…

Нет, мне не кажется…

Черт, за этот вечер это уже второй член, пытающийся протаранить мою одежду на животе!

И, если от подобной реакции на меня Наумова я была в диком восторге, то сейчас в голове крутятся все выпуски "Дежурной части" одновременно!

– Знаешь, Цветочек, за айфоны принято сосать, – поддевает Артём пальцем мой подбородок.

Встречаемся взглядами, и его настолько рассерженный и одновременно похабный, что мне становится смешно. Это истерика, наверно…

– Я рада, что ты знаешь, как заработать на ещё один, – сдавленно хихикаю.

И тут же жмурюсь, испугавшись собственной дерзости. Боже, что я несу, он меня прибьёт!

Но, вместо ругани, с удивлением слышу, как после мучительной паузы, этот громила начинает ржать. Причем так тихо и бархатно, будто кот урчит, когда ему пузо чешут. Вся грудная клетка Артёма заходится вибрацией, передающейся мне щекочущей дрожью.

Медленно открываю глаза и непонимающе смотрю на него.

– Ты отбитая, да? Я понял, – улыбается в ответ нахально, убирая прядку волос мне за ухо.

Отдергиваю голову, но он только и вовсе перехватывает мой затылок, не давая увернуться.

– Впрочем, так даже лучше, – тёмные глаза путешествуют по моему лицу и тормозят на губах, – Ну что, Алиса, как будем проблему решать? Подстава в поезде, запись, айфон, моральное оскорбление…Итак четыре пункта.

– Какое ещё оскорбление? – выгибаю бровь, страдая от слишком интимного поглаживания моей шеи.

Про член, по ощущениям уже просверливший мне второй пупок, я вообще молчу. Почти привыкла…

– Хуесосом меня назвала, – вкрадчиво напоминает.

– Записи больше нет, а айфон я тебе куплю, замяли? – нервно облизываю губы, думая, что глаза ведь у Артёма не совсем карие, а золотистые какие-то, ореховые.

В тусклом свете одинокой лампы сложно разглядеть…

– Запись есть, я ее себе на почту сразу перекинул, будто чувствовал, – сообщает Артём, и его рука от затылка переходит к моей ключице.

– Хватит меня лапать! – тут уже возмущаюсь.

Фыркает, сверкнув глазами, убирает ладонь и демонстративно упирается обеими руками в стену у меня над головой. И это кажется чем-то ещё более интимным, потому что все его тело вжимается в моё, а концентрированный мужской запах становится ощутимей.

– Врёшь, что перекинул, – бормочу.

– Пошли ко мне в палатку – покажу, – подмигивает.

– Пф-ф-ф, – вырывается из меня, но продолжать свою мысль вслух про то, что "а больше ничего не покажешь?", как-то не хочется.

Прежде всего потому, что тактильная демонстрация вжатой в мой живот раскаленной кочерги и без того напрягает.

– Хорошо, айфон и часы, и заминаем, – снова пытаюсь его оттолкнуть, упираясь ладонями в твердую грудь. Бесполезно, будто упавший столб отодвигаю.

– Мажорка, да? – урчит, наклоняясь ближе, и каждый звук горячим влажным потоком воздуха оседает на моём лице.

Я бы уже давно заорала "помогите", но здесь нет совершенно никого, все на пляже у костра в нескольких сотнях метрах…

– Извращенец, да? – шепчу нервно, чувствуя, как внутри всё натягивается струной и начинает отчаянно звенеть.

– Ничего подобного, всё по классике или по обоюдке, – бархатно уверяет меня Артём.

– Тогда по классике и обоюдке бери деньги и забудь о моём существовании.

– Я денег у девочек не беру. Даже кидающих меня на телефон, Цветочек, – выразительно смотрит мне в глаза.

Невысказанный вопрос "А что берешь?", как и ответ на него, повисают в воздухе.

Молчим.

Но если я все эти секунды судорожно пытаюсь сообразить, как правильно задать ему вопрос, что он от меня тогда хочет, чтобы было понятно сразу, что интим бесполезно предлагать, то Артём похоже вообще никуда не торопится.

У него даже тело будто расслабляется, волны напряжения сменяются вальяжной силой, а взгляд золотисто-карих глаз вдумчиво путешествует по моему лицу и декольте с каким-то слишком плотоядным любопытством.

– Так и будем стоять? – не выдерживаю через полминуты.

– Приглашаешь к себе? Наконец! – тут же оживает, – Ты наверно не очень учишься, да, Алис? Медленно соображаешь что-то…

Расплывается в ленивой улыбке, довольный своей дебильной шуткой. За что и получает удар кулаком в будто железный левый бок.

– Эй, а если отвечу? – ржет, дернувшись.

Только ржет! А у меня костяшки ноют…Больно!

– Кроме денег мне предложить тебе нечего, – подношу ко рту свой кулачок и на автомате облизываю ушибленные места.

Зря… Тут же резко перестаю это делать, так как у Артёма, наблюдающего за мной, взгляд становится пугающе поплывший. По спине пробегают будоражащие мурашки.

– Так третий или четвертый? – глухо интересуется парень, дернув кадыком.

Хлопаю глазами, не сразу понимая, о чем он.

– Ну скажи, что четвертый, я пятерик выиграю, – устремляет взгляд мне в декольте.

– Четвёртый, – бормочу, заливаясь душным румянцем. Это как-то унизительно…

– Да, я знал! – тихо счастливо орет, – Свои?