Довести Хабиба

Себе он хот-дог взял. Самый большой. Удивительный у человека аппетит.

Выпить кофе и поесть мы решили в машине. Хабиб отогнал внедорожник за заправку, припарковался и сказал, что сейчас придет. Вернулся с…Я только глазами захлопала.

– Зачем? – с сомнением уставилась на какие -то салатовые дутые галоши в его руке.

– Затем, что переобувайся давай, живо, – хмыкнул Сатоев и бескомпромиссно ткнул обувь мне в нос, – В мокром нельзя – заболеешь.

– Я этот ужас не надену, где ты их взял вообще? – я с сомнением рассматривала подвальное изделие, сшитое скорее всего китайским или камбоджийским ребенком.

– На заправке и взял. Давай, Мадин, – вздохнул Хабиб и положил их мне на колени, – По мне, так такие же, как на тебе – тока что цвет веселей. А твои высохнут пока. Ну!

Веселей…Да у меня от этого вырвиглазного канареечного зеленого уже мигрень начиналась. Но…Хабиб был прав, в мокрых сапогах ехать было то еще удовольствие – надо высушить. Да и в машине меня все равно никто не видит. Кроме него. А он переживет.

– Спасибо, – буркнула я не очень вежливо. Всё-таки так себе сапожки, хоть и практичненько… И, не удержавшись, добавила, – Только зачем такие яркие?

– Подходит тЭбе…– после некоторой заминки хмыкнул Хабиб.

Что-то в его голосе заставило меня резко вскинуть глаза на Сатоева. Наши взгляды скрестились. Стало немного душно и почему-то неловко…

Я первая отвернулась и спряталась за бумажным кофейным стаканчиком. Хабиб зашуршал бумагой, разворачивая свои ХХХL булку с сосисками. Запахло горчицей, сдобой и сомнительным колбасным изделием. И неловкость всё не покидала меня, заставляя острее воспринимать наше молчание.

Вдруг очень хотелось заговорить. Это ведь вообще естественно – попытаться побольше узнать о едущем с тобой человеке, да?

***

– А чем ты занимаешься, Хабиб? – поинтересовалась я.

Понимаю, что немного по-идиотски – вот так в лоб спрашивать. Но сложно начинать беседу издалека, если с тобой не особо разговаривают в принципе. Сатоев бросил на меня быстрый нечитаемый взгляд и отпил кофе из своего стаканчика.

– А что? – медленно ответил после паузы, разглядывая свою руку, расслабленно покоящуюся на руле, – Отчим не прислал отчет еще, м, Мадин?

Не ожидая подобного выпада, я сначала стушевалась. А потом разозлилась.

– Попросить выслать? – невинно вскинула бровь, не скрывая издевки в голосе.

Сатоев только плечами небрежно пожал, мол хочешь – проси, и вгрызся в свой хот-дог.

– Я вообще просто поболтать хотела, но как хочешь… – буркнула я наконец себе под нос, нарушая повисшее молчание и выплескивая обиду.

Сделала последний глоток кофе и выпрыгнула из машины, чтобы выкинуть пустой стаканчик.

Когда вернулась, наткнулась на задумчивый тяжелый взгляд Хабиба, просверливающий меня. В глубине черных глаз плескалось что-то смутно похожее на чувство вины.

Но, скорее всего, это мое милосердное сердце выдавало желаемое за действительное. А ему просто не говорили, что пялиться в упор на малознакомых людей неприлично. Поэтому я демонстративно отвернулась и уставилась вперед, вскинув подбородок и поджав губы, всем видом показывая, что пора ехать. Осталось каких-то несчастных пятьсот семьдесят километров и, если верить навигатору, семь часов. Семь часов я вполне способна и помолчать…Чем и собиралась заняться. Даже поспать, может быть. Я хотя бы не храплю…

Слева раздался ироничный смешок, видимо, задрала нос я очень красноречиво. Распахнулась водительская дверь, впуская в салон холодный воздух. Хабиб вышел, чтобы выкинуть свой стаканчик и обертку из-под хот- дога. Вернулся в машину, снова морозя меня ледяным порывом с улицы, шумно хлопнул дверью и, ничего не говоря, тронулся с места.

Я отвернулась к своему окну. Щелкнуло радио, переключаясь на менее шипящую станцию. По салону растеклось слезливо-танцевальное "Все мимо", так и вынуждающее подпевать хотя бы про себя. Ненавижу такие песни…Ты словно становишься крысой из сказки, идущей за дудочкой. Губы так и складываются в простые, въедающиеся в мозг слова…

Всё ми-мо-о-о…Я никогда ещё так сильно не люби-ила…Всё мимо…А-а-а…

– Давай уж вслух! Чё шепчешь? – фыркнул насмешливо Хабиб на втором куплете и сделал громче.

Я тут села ровнее и плотно сжала губы. Блин. Сатоев улыбался, морщинки от уголков глаз лучиками расчертили его виски, а черный взгляд потеплел до состояния растопленного шоколада. Интересно, у него в караоке с бабами такое же благостное выражение на лице появляется? Почему-то я была уверена, что в караоке в таком составе он точно ходит. И почему-то стало неприятно от этой непонятно откуда взявшейся мысли.

Хабиб вздохнул, так и не дождавшись от меня соло, и снова прикрутил звук.

– Раньше борьбой профессионально занимался, Мадин, – вдруг заговорил, – Потом ушел. Возраст, пара травм…Уходить надо на пике.

Бросил на меня быстрый косой взгляд, проверяя реакцию на своё неожиданное откровение, и продолжил, переведя взор на дорогу. Спокойно и почему-то совсем почти без акцента.

– Но, спорт -такое дело. Совсем не отпускает. Сейчас вот фитнес -центр свой, школа. Промоушеном занимаемся пары успешных ребят…Так…

Он рассеянно провел пятерней по ежику на затылке и криво улыбнулся.

– На жизнь хватает.

– Догадываюсь, – я выразительно обвела глазами белоснежный кожаный салон нового кадиллака.

Хабиб усмехнулся, постучав пальцами по рулю.

– Это я не себе. Подарок тестю на выкуп. Обратно полечу.

– Щедро, – хмыкнула я, с любопытством поглядывая на своего собеседника.

Сатоев рассмеялся, хрипло и расслабленно.

– Да в глаза уж дядьке Вахиду смотреть неудобно, – пробасил он, опять скатываясь в усиливающийся акцент, – Стока лет откладывал, ва-а-ай! Вот и везу…Пусть добрий будет!

– Столько это сколько?

– Да десять уж почти, – вздохнул Хабиб, посерьезнев, и почесал бороду.

Я вытаращила глаза. Десять?

– А невеста? Десять лет тебя ждет? Она там не состарилась еще? Паутиной не обросла? – я рассмеялась, и сама не заметила, как села вполоборота к собеседнику -так меня захватил разговор.

– Да какой там, – расслабленно махнул рукой Хабиб, – Сговаривались – она еще таблицу умножения учила. Сначала пока школу окончит ждал, потом она в ВУЗ запросилась…ВУЗ – это хорошо…Что дурой девке ходить? Отпустил. Да и не очень-то мне тогда жениться хотелось…Вот у родителей и оставил, пока студентка. Сейчас уже заканчивает. Летом диплом, свадьба…Что ты?

Хабиб повернулся ко мне, хмурясь, заметив, как оживление сошло с моего лица.

– Она тебе хоть нравится? – ровным голосом поинтересовалась я.

Сатоев непонимающе моргнул.

–Так, а что там? Ребенком знал, постарше видел один раз, еще школьницей, хорошая девочка. Воспитанная, послушная, традиции знает, по дому умеет. Что ещё?

– Ясно, – я села ровно, отвернувшись от него.