Хочу от вас ребенка

Какое счастье, что занудство по наследству не передаётся.

Ну по крайней мере, доказано не было. В отличие от голубых глаз, широких плеч и залипательных ямочек при улыбке…Только это заставило меня собраться, а не послать Ушастого бабочек ловить. Честное слово, я была близка к тому, чтобы пожелать Зайцеву расслабиться и прилечь отдохнуть. Желательно на рельсы. Но тут вернулся тот, который «пуля», таща за собой официантку с полным подносом разнообразного алкоголя и закусок, и последнее слово осталось не за мной.

Стол оживился. Народ сдавал грязные тарелки, расставлял новые. Виталик бахнул пробкой от шампанского под одобрительный визг девчонок, кто-то орал в микрофон «Рюмка водки на столе», и в этом балагане я решила плюнуть на нашего заведующего. Не нужен мне такой вредный физиологический отец для будущего ребенка!

Хотя… эти голубые глаза, конечно, не помешали бы, но… я обиделась. Откинулась на спинку дивана, уложив на нее локоть и подперев щеку кулаком. Изнутри меня распирало так, что я нервно ерзала по сидению. Надеюсь, Зайцев не подумает, что меня мучали, скажем, геморрой или паразиты. Пфф… Конечно, не подумает. О чем ты, Волкова? Он, в отличии от тебя, вообще о твоей персоне не думал, сидя расслабленно и подавшись корпусом близко к столу.

Зайцев молчал, лишь изредка поддерживая беседу короткими фразами. Тем не менее, он был звездой нашего стола! Ему заглядывали в рот практически все. Кроме меня, ведь я сидела позади него и прожигала его спину, туго обтянутую белой тканью сорочки, огнедышащим взглядом. Внимание всех коллег было обращено нашему скверному заву, а меня бесило! Бесило, что его внимание не касалось меня! Будто меня вообще не существовало! Будто меня он нарочно игнорировал. Меня! Женщину, планирующую от него забеременеть!

«Идете на рекорд, Алена Алексеевна, – в мыслях пробубнила голосом Зайца. – Нет уж, Иван Романыч, это вы идете на рекорд, теряя баллы», – и послала его спине мысленный фак.

Потом еще один. Надеюсь, оба до него долетели. Я никогда не была стервой и истеричкой. Повторюсь, я человек крайне повышенной эмпатичности. Вот и все.

– Иван Романович, – выпрыгивая из штанов, Виталя переключил внимание зава на себя, чем вызвал во мне бурю негодования. Хрен тебе, а не пироги. Пусть жена теперь тебя кормит! – А еще в отделении случай был, – заикаясь, подавился своим смехом, – привезли нам экстренно мужика. С ним двое сопровождающих. С виду бритоголовые бандюганы в кожаных куртках. Короче, мужику тому требовалась трансплантация роговицы. Мы собрали врачебный консилиум, ну и начали объяснять эти двум шкафам, что необходимо ждать донорский материал для пересадки. И тут меня один прерывает и совершенно серьезно спрашивает: «Док, че, глаз нужен? Если через часа 3-4 привезу, нормально будет?».

Стол мгновенно взорвался хохотом.

Я закатила глаза. Эту историю Сосновский рассказывал при любом удобном случае. Особенно, когда выпьет. Всем уже давно не смешно. Кроме самого Витали, закатывающегося пьяной истерикой.

Я посмотрела  на Зайцева. Его голова была повернута вправо, к ржущему Витале, демонстрируя мне четкие линии профиля.  Губы лениво улыбались. Скорее из вежливости, нежели в ответ на рассказ Виталика.

Это тоже неимоверно раздражало. Зайцев был сдержанно вежлив со всеми! Со всеми, кроме меня! Будто мне выпала черная метка.

Проследила за тем, как Иван Романыч поднял руку и поднес к губам стакан с виски-колой, которую термоядерно замешал Сосновский. После сделал небольшой глоток. Когда он сглотнул, его кадык дернулся. Боже… Я кошмарно пьяна, раз увидела в этом мужском естестве дикую сексуальность.

Тоже сглотнула внезапно образовавшийся ком в горле.  Меня заводило, как Зайцев пил. Даже эта простая функция делала его каким-то другим… породистым, что ли… А еще от него пахло… Сквозь винегрет разносортных запахов, витающих в воздухе бара, я ощущала, как мой начальник пышет здоровьем, неподдельной мужественностью и капелькой горького мускуса.

Чем дольше я молча сидела и уныло потягивала крохотными глотками какую-то мешанину Витали, тем больше мне становилось инвефе…индере, тьфу, ин-де-фе-рентно на то, что Зайцев вредина и зануда. Характер по наследству не передается! А видеть в своем будущем ребенке его голубоглазую копию – я была не против. Уж научить ее добру, вежливости и порядочности я сумею. Павла же воспитала!

На волне этой будоражащей мысли я мужественно решила завязать очередной конструктивный разговор с будущим отцом.

Ну, Зайцев, это твой последний шанс сдать мне свой эякулят. Не провали!

Глава 12.

Алена

– Кхм! – я громко кашлянула для привлечения внимания Ивана Романовича. – Кхм, кхм, – еще раз натужно выдавила из себя кашель, но вместо реакции потенциального осеменителя мне прилетело сзади – Андрейка приложился ладонью к моей спине, ощутимо по ней похлопав.

– Подавилась, Ален? – уточнил участливо, за что получил от меня грозный взгляд.

Не твое внимание мне нужно, балбес! А одного конкретного представителя человеческого генофонда, которому до меня не было никакого дела. Интересно, если бы сейчас я действительно подавилась и начала задыхаться, Заяц оказал бы мне первую медицинскую помощь или, наоборот, помог бы отдать Богу душу?

Ладно. Переходим к плану Б. План А с треском провален, действуем решительно!

– Иван Романович… – хлопнула его по плечу. Не настолько, чтобы могла сломать ему плечевую кость, но достаточно ощутимо, чтобы привлечь к себе внимание.

И замерла. Ощущение горячего твердого тела под тонкой тканью белоснежной рубашки внезапно оказалось очень острым. Кончики пальцев закололо, вверх по предплечью побежали микротоки.

Зайцев медленно обернулся, по своему обыкновению вопросительно изогнув бровь. Его слегка мутный взгляд проехался по моей шее от подбородка до ключиц, опустился в зону декольте, задержался на вырезе платья у самой груди и только потом остановился на моем порозовевшем от такого избыточного внимания лице.

– Слушаю вас, Алена Алексеевна… – впорол в меня свой пристальный «васильковый» взгляд.

Я быстро облизала губы, мысленно подбадривая себя и убеждая быть беспечно- дружелюбной.

– А откуда к нам… – «такого красивого дяденьку замело?»  – хотела ляпнуть, но вовремя опомнилась, – …вы…перевелись? – выпалила первое, что пришло в голову.

Губы Ивана Романыча стиснулись в тонкую линию. Мне могло показаться, но, кажется, он только что подавил в себе желание улыбнуться. Покосился на меня, сделал очередной большой глоток из стакана с виски-колой, прежде чем сказать:

– А вы не знаете?

– Без понятия, – я расплылась в лучезарной улыбке, всем своим видом демонстрируя жгучую заинтересованность.

– Хм, – Зайцев, сощурившись, наблюдал за мной поверх стеклянного бокала, будто искал подвох в моем внезапном любопытстве, – сложно поверить, Алена Алексеевна. Учитывая, сколько времени вы отводите коммуникации с коллегами буквально на всех этажах нашего центра.

Я застыла.

С виду нормальный человек. А бредит.

От очередного ироничного укола, которыми так щедро сыпал в мою сторону Иван-нудяга-Романович, я скрипнула зубами, при этом мужественно стараясь удержать улыбку на лице.

Характер по наследству не передается, помни, Алена! А вот эта обворожительная ямочка на его щеке – вполне себе «да». Возможно, именно эта ямочка сдерживала меня от совершения преступления, по части убийства.

– У вас неточная информация, Иван Романович. Я ни разу и ни с кем не обсуждала вас, – ответила, намеренно выделяя последнее слово и концентрируясь на ленивой усмешке заведующего, которую я без сомнения находила сексуальной. Ради такой усмешки можно чуть-чуть потерпеть занудство ее обладателя.

– Жаль… – беззаботно ответил Зайцев и приложился губами к стакану, пока я старалась качественно переварить брошенную им реплику.

Жаль? В смысле?

Стоп, стоп, стоп…

– Хотите сказать, вам жаль, что я вас ни с кем не обсуждаю? Я правильно понимаю?  – я совершенно запуталась. Мой опьяневший мозг отказывался здраво соображать.

В ответ Зайцев неопределенно пожал плечами, прежде чем ответить:

– Выходит, конкретно я вам не интересен.

Моя челюсть попыталась упасть в тарелку. Низ моего живота свело теплой короткой судорогой.

Он, что, флиртовал со мной или я выдавала желаемое за действительное?

– Хотите быть мне интересны? – сама не поняла, откуда нашла в себе смелость спросить.

Иван Романыч развернулся ко мне всем корпусом, наши лица оказались близко друг к другу, отодвигая шумный, душный зал караоке на второй, размытый план. Мужское теплое дыхание легким движением воздуха коснулось моей щеки, тревожа внутри тонкие струны. Зайцев прогулялся по моему лицу немного захмелевшим взглядом и коротко улыбнулся одним уголком губ, не без труда сосредотачиваясь на моих глазах.

Ничего не ответил. Продолжал смотреть на меня в упор, выдерживая многозначительную паузу. Вместо слов он придвинулся ближе и закинул одну руку на спинку дивана за моей спиной, а вторую положил на стол прямо передо мной, рассеянно прокручивая свой бокал длинными пальцами.

Будто захватил меня в полукольцо.