Я подарю тебе крылья

– Параметры моего самолета вам не понравятся. У нас «Эйрбас-380».

Молчание на том конце и еле слышные переговоры между диспетчерами – это все, что он услышал в ответ.

– Свяжись с салоном, – попросил он Марка, – что там у них.

Марк кивнул, но тут вышел на связь диспетчер, и все внимание Даниэля переключилось на него:

– Мы не можем принять такой большой самолет, наша полоса не рассчитана на его пробег.

– Что у вас за полосой? – твердым голосом спросил Даниэль. Еще не хватало, чтобы они отказали! Он всегда опасался внештатной ситуации. Эту махину мог принять только хорошо оснащенный аэропорт с самой длинной взлетной полосой в мире. Еще не все аэропорты смогли заменить старые полосы на новые. Все это экономический вопрос, решение которого требовало времени и средств… Только для Даниэля он сейчас стал вопросом жизни и смерти.

– За полосой забор и поле, сэр.

– Отлично! – воскликнул Даниэль. – Принимайте нас. Очистите воздушный коридор до моего приземления.

– Наша полоса гораздо уже положенной для вас, «Arabia Airlines».

– Я очень меток, Коломбо. Мы снижаем скорость и высоту. Приготовьте реанимационную машину – женщине нужно сразу оказать помощь.

– Вас понял, «Arabia Airlines», буду вести вас до самого аэропорта. Снижайтесь до эшелона двухсот девяносто.

Даниэль схватил рацию. Действовал на автомате, все его движения как будто были заложены где-то в голове. Четко. Без паники.

– Уважаемые леди и джентльмены, говорит капитан Даниэль Фернандес Торрес, через несколько минут мы совершим экстренную посадку в аэропорту Коломбо Бандаранаике. Взлетно-посадочная полоса данного аэропорта не предназначена для нашего самолета, во избежание травм прошу бортпроводников проконтролировать положение кресел.

Что Оливия только что услышала? Это сон? Они будут садиться? Даже рожающая женщина от удивления перестала кричать, безмолвно уставившись на Оливию.

– Все будет хорошо, – прошептала та в ответ. – Наш капитан – лучший из всех, который мне когда-либо встречался, он знает, что делает.

Оливия едва ли верила собственным словам, но очень надеялась, что Даниэль сможет посадить эту махину. И если он без проблем сделает это, то она уйдет из их экипажа. Добровольно. Она обещала это самой себе, и тем более… она проиграла спор.

– Я больше не могу, – внезапно закричала Сьюзен, – я уже не могу это терпеть.

– Держись! – скомандовала медсестра, набирая очередную порцию лекарства в шприц. – Уже скоро придет помощь. Капитан молодец, что решился на это. Не все могут принять такое ответственное решение. Он смелый человек.

Смотря на лужу крови и свои окровавленные руки, Оливия осознала наконец всю ту жуть, что испытывал сейчас Даниэль. Она устала, но его пытка только начиналась. Теперь он спасал Сьюзен и ее ребенка.

– Закрылки, – скомандовал Марку. Его голос даже не дрогнул.

– Полностью.

– Выпускай шасси.

– Еще рано.

– Выпускай, нам надо снизить скорость до минимума. Мы должны приземлиться на самой минимальной скорости. Перед полосой включай реверс, он еще затормозит самолет.

– Хорошо, капитан, – недовольно произнес Марк, – нам достанется за это.

Даниэль, видя перед собой в нескольких километрах взлетно-посадочную полосу, схватил рацию:

– Уважаемые пассажиры, мы приземлимся через две минуты, прошу простить меня за резкое торможение. Экипажу приготовиться к посадке.

Его голос вперемешку с криками Сьюзен. Оливия чувствовала уже твердую головку ребенка, упирающуюся ей в ладони. Руки ее сильно ослабли от напряжения, и, больше не в силах держать, она закричала медсестре:

– Ребенок выходит!

– Отпускай руки, – крикнула та в момент, когда самолет коснулся полосы. Оливия успела схватить малыша прежде, чем Даниэль нажал на тормоза. Самолет резко загудел, и ее отбросило немного назад. Прижимая к груди ребенка, защищая его, она стукнулась головой об металлический угол. Испытывая резкую боль, Оливия простонала. Самолет катился, сбавляя скорость, а она лежала на полу и прижимала к себе крохотное тельце. Они остановились слишком быстро. И все же он сделал это, у него получилось!

– Ребенок, – у Сьюзен едва хватало сил прошептать, – почему он не кричит?

Оливия посмотрела на малыша в своих руках: синее крохотное тельце, перепачканное прожилками крови, теплое… Он молчал.

– Это мальчик, – это все, что она могла сказать его матери.

Старуха уже суетилась возле них, пытаясь резиновой грушей очистить нос и рот от амниотической жидкости, но легкие не расправлялись, ребенок не дышал. Он мертв? Оливия не верила в это, мотая головой.

Совсем рядом гудели сирены «Скорой». Звук открывающейся двери и поток теплого воздуха – как глоток надежды.

– Сейчас, Оливия, сейчас. – Келси открыла дверь, впуская на борт врачей, и те, не теряя ни минуты, подбежали к Оливии забрать ребенка. Он закричал, и Оливия перестала дышать. Синенький, маленький, с длинными худыми ручками и свисающими, как веревочки, ножками, он был похож на иноземное существо. Чудо, что он жив.

– Все получилось, – прошептала она, ощущая дрожь во всем теле.

Другие врачи занялись Сьюзен, положив ее на носилки. Девушка вцепилась в руку Оливии:

– Как зовут вашего капитана?

– Даниэль.

Сьюзен улыбнулась и сжала ей руку:

– Я назову сына Даниэлем. Очень красивое имя. Спасибо вам, Оливия, за все. Передайте вашему капитану, что он очень смелый. Настоящий герой.

Оливия улыбнулась ей в ответ, понимая, что Сьюзен говорила от чистого сердца.

– Обязательно передам.

Наблюдая, как малыша и маму погрузили в машины «Скорой», Оливия почувствовала, как кто-то коснулся рукой ее головы. Она вздрогнула и, подняв глаза, увидела перед собой Нину.

– Ты в крови, приложи это, – она протянула ей полотенце. – Может, показать тебя врачам, пока мы стоим?

Но Оливия отрицательно покачала головой. Она так устала, что не было сил показывать кому-то свои раны. Приложив полотенце к голове, она поднялась на ноги:

– Сделай мне только одно одолжение – пусть кто-нибудь займется моими пассажирами, пока я привожу себя в порядок.

Нина кивнула:

– Давай ты сядешь, пока мы взлетаем, а потом я провожу тебя в душ. Тебе надо смыть кровь.