Милоа – спасители Эбери. Книга 2. Милоа-госпожа

И все же гордость оказалась дороже.

* * *

Ветер хлестал по щекам, остужая горящую от быстрой езды кожу. Уже третий день над нашими головами висели тяжелые тучи, но дождь пока обходил стороной главную дорогу.

Угрюмость природы вполне соответствовала моему настроению. Я как будто снова обрела свободу – никто не следил за мной, не оценивал мое поведение и знание тонкостей этикета. Вспоминая жизнь во дворце, я вообще с трудом понимала, как смогла два месяца прожить там, пытаясь влиться в «цвет эберианского общества».

Шуины, как обычно, следовали за мной. За время в пути они успели изучить мои привычки и почти не задавали вопросов.

Много внимания мы не привлекали. Хозяева харчевен относились ко мне со сдержанным почтением, угадывая в запыхавшейся наезднице знатную особу.

У меня было достаточно денег, чтобы вдоволь есть и спать в лучших комнатах, которые только могли нам предложить придорожные гостиницы. Каждое утро мы с шуинами изучали карту, обозначая, какое расстояние должны проехать за световой день. Однажды мы миновали последний обжитой двор еще часа в четыре пополудни, и старший шуин, которого я называла про себя капитаном, доложил, что ближайшее селение лежит отсюда в добрых девяти часах езды, так что засветло мы добраться туда точно не успеем.

– А сколько времени нам ехать вот до этого озера? – указывая на карту, спросила я.

– Часов пять быстрой рысью, – уверенно ответил гвардеец.

– Там и заночуем, – решила я, без промедления запрыгивая в седло.

Кажется, после ночи, проведенной под открытым небом на берегу озера, шуины прониклись ко мне настоящим уважением. Хотя они и так всегда относились ко мне, как подобает верным слугам к госпоже, за время путешествия мы заметно сблизились.

Шуина-капитана, сорокалетнего мужчину с длинными черными усами и волосами, тронутыми сединой, звали Лунарт. Он всю жизнь прослужил в императорских войсках и был отобран в личную гвардию императора пятнадцать лет назад. Жизнь таких людей, как он, была посвящена службе и охране знатных особ. Мне было бы даже неловко, возникни у меня желание спросить у Лунарта, остались ли у него где-то родственники, и когда он их навещал.

Второго шуина звали Аяк, что выдавало его северное и простонародное происхождение. Ему можно было дать около тридцати, и он был выше, стройнее и бледнее своего старшины. Нельзя сказать, что в его внешности было что-то приметное, разве что широкие скулы и ястребиные глаза, всегда замечающие каждую мелочь. Единственное, чем он привлекал мое внимание, была неизменная аккуратность и чистоплотность. Верно неся свою службу, он, тем не менее, всегда находил время почистить одежду, побриться или отполировать свой клинок. Даже конь его, кажется, всегда сиял от чистоты, хотя я сомневалась, что шуин по ночам бегал в конюшню начищать его круп. В то же время этот гвардеец был по натуре молчалив и замкнут, поэтому общалась я в основном с Лунартом.

Позже это почти месячное путешествие воспринималось мною как некий мост, по которому я, не оглядываясь, двигалась от одной вехи своей жизни к другой. И мост этот был шаток и ненадежен, возможно, он даже полыхал пламенем моих страхов и страданий.

Когда человек переживает сильный стресс, организм зачастую включает защитные механизмы, и под воздействием соответствующих гормонов он замыкается в себе. Психика будто не пропускает лишних эмоций, выстраивая стену между тобой настоящим и горькими воспоминаниями прошлого.

Я прекрасно помнила злополучную ночь, из-за которой мне пришлось покинуть Вингеш. Но все события вспоминались как-то отстраненно и будто в тумане. Я не злилась, не ужасалась, не жаждала мести. Мне вообще было сложно понять, что я чувствую. Гораздо чаще я задавалась вопросом, почему Дима так поступил со мной. Неужели он не понимал, что может потерять важного союзника и фактически лишиться земель, которые сам мне только что даровал, если я решу, например, в отместку переметнуться к хранителям? Мог ли Атамурлан быть настолько недальновиден и импульсивен? Мог ли он, понимая ответственность своего положения, так опрометчиво поддаться сиюминутной похоти, рискуя разрушить вынашиваемый неделями план? Пытаясь найти ответы на эти вопросы, я снова и снова понимала, что здесь что-то не так. Что я упускаю нечто важное, не знаю чего-то или просто так и не смогла понять, какие нравы царят при императорском дворе. И, возможно, уже никогда не узнаю.

Чем западнее мы продвигались, тем холоднее становилось: ощущалось наступление осени. В то же время по пути стало попадаться больше селений, что говорило о близости центра эберианской цивилизации.

Под конец путешествия в моей душе попеременно царил то благодатный покой, то совершенный хаос. Едва ли я отдавала себе отчет в том, в каком напряжении пребывала в течение всего пути. Порой я была убеждена, что никогда не стремилась к простой и комфортной жизни. Я считала, что тело дано нам на тот отрезок времени, за который мы должны пройти определенное количество уроков и укрепить свой дух. Это и зовется жизнью. Чем интенсивнее обучение, тем больше опыта мы можем извлечь из жизненных ситуаций. И нечего испытывать к себе жалости. Мой путь каганетты только начинается, и вряд ли император заберет у меня титул или земли.

Порой же казалось, что жизнь ко мне жестока, ноша ответственности неподъемна, и я уже наделала массу ошибок, за которые меня ждет возмездие. Ночами я прятала под подушкой кинжал, днем недоверчиво косилась на окружающих, а в моменты слабости держалась из последних сил, чтобы не дать волю слезам.

День сменял день, расстояние от Вингеша все увеличивалось, однако погоня нас не настигала, а шуины были все также невозмутимы.

Территория бывшего королевства встретила меня густым зеленым лесом, порывистым ветром и низкими тучами. В воздухе чувствовалась бодрящая свежесть, а атмосфера вокруг предвещала скорую грозу. Но, признаться, тогда мы столько времени провели в седле, что я больше беспокоилась о затекших ногах и отбитом копчике.

Еще минут сорок легкой рыси – и наши порядком утомленные лошади выехали на широкое дикое поле. Впереди лежали покатые холмы, за которые и уходил темной змейкой заметно сузившийся тракт.

Моя лошадь недовольно фыркнула, как будто поняв, что вскоре предстоит очередной подъем. Я натянула поводья, и уставшее животное, резко затормозив, тотчас потянулось к длинной сочной траве, растущей на обочине.

– Небольшой перерыв, – бросила я через плечо, спрыгивая с седла.

Шуины охотно последовали моему примеру.

– Госпожа, до Айзелана остается не больше двадцати переходов. Мы почти у цели, – произнес Лунарт, указывая вперед.

– Отлично, – кивнула я, сворачивая с дороги и заходя в поле.

Свежий ветер, срываясь с холмов, нещадно бил по всему телу. Трава пригибалась к земле, оказываясь ниже колен. Я прошла шагов двадцать и села прямо на зеленый ковер, обратив свой взгляд на лежащие впереди холмы. Нетронутость этих земель после многочисленных селений и городков, которые мы проехали, создавала резкий контраст. Как будто мы и вправду оказались в другой стране, даже в другом мире.