Живые связи

– Поздравляем вас! – сыпалось со всех сторон, друзья жали руку Ратмиру, и я заставила себя приветливо улыбнуться, искоса поглядывая на вторую руку мучителя. Все-таки хорошо я его зацепила, правда, он никакого сожаления не высказывал. Думал, что пойманный с сардельками енот надежно заперт под замком. Вот-вот и начнет вытворять сложные цирковые пируэты под его дудку. Дудку не маленького размера (размер был мною оценен на основе .

Я закрыла глаза и выдохнула. Самая мучительная часть, я надеялась, закончена. Больше не надо колебаться, принимать решение, бежать. Все сделано. Пусть так, как сейчас. Даны клятвы, и я не была уверена, что смогу нарушить их… Быть может, лишь найти обходной путь. Я была слишком ослаблена, чтобы противостоять потоку событий, захватившему меня… как щепку на воде. Я не корабль, не фрегат. Я всего лишь маленькая деревяшка, не способная справиться с напором быстрой воды. Но… не за горами время, когда я расправлю парус и поймаю ветер. И он понесет меня совсем в другую сторону.

Глава 6. Откровенности в столовой.

Тиран встал и подал руку мне. Я тоже поднялась, вцепилась в рукав его пиджака, после чего мы отправились в столовую столь чинно, словно вовсе не семенили туда по пять раз на дню в голодном предвкушении. А кое кто еще и по ночам, судя по подозрительному хрусту и торопливым шагам, которые я слышала, тайно спускаясь в Лабораторию.

Мы вошли в столовую, где был красиво накрыт длиннющий стол… исключительно для двоих. Я вздохнула с облегчением, усевшись на противоположную сторону от Ратмира, и мы скосили шеи, пытливо стараясь разглядеть друг друга за высокими фруктовницами.

– Для кого это? – вытаращила глаза я, понимая что предложенное невозможно съесть и за несколько дней.

– Для нас, – невнятно донеслось с той стороны стола, хрустнули овощи. Расстройством аппетита мой новоиспеченный муж не страдал.

– А где… Бород… Файн? И Эст? – встревожилась я.

– У них много задач по подготовке праздника, – развел Ратмир руками, сжимая багряную салфетку в левой руке.

Так и подмывало задать вопрос по поводу праздника, но меня беспокоило другое. Переступив через неприятие к бывшему жениху, я вздохнула и поднялась с места.

– Кусок в горло не лезет… – пожаловалась я и прокашлялась. – Давайте я перевяжу Вам руку. Не знаю, что на меня нашло…

На той стороне стола стих хруст.

– Если это будет избавлять тебя от обиды, можешь повторить это снова, – усмехнулся избранник. Его брови взметнулись вверх, делая лицо открытым и искренним. – Алёна, давай на ты? По-моему, давно пора.

– Хорошо, – я опустила глаза и неуклюже попятилась к двери. – Я все-таки схожу за бинтом.

Лабораторный шкаф пестрил цветными склянками. Взгляд выцепил вату, бинт и лечебный окислитель. Вернувшись обратно, я встала рядом с Ратмиром, игнорируя насмешливый взгляд и старательно отводя в сторону глаза, меня мутило от вида липкой застывающей крови, разводами раскрасившей ладонь и атласный платок, который он сжимал. Я открыла было рот, чтобы предложить Ратмиру самому заняться процедурой… но внутри неприятно скребло чувство вины. Выдохнув, я упрямо намочила вату окислителем и, стараясь не приближаться слишком близко, на расстоянии вытянутой руки торопливо стерла красные пятна. Развернула бинт и суетливо перемотала кисть, завязала кончики.

– Все, – подытожила я, удовлетворенно разглядывая кривоватое творение.

– Уже? Если ты так будешь делать всегда, то я готов себя специально ранить… – повторил супруг внезапно охрипшим голосом, отчего у меня на спине замельтешили мурашки. Внезапно тяжелая рука зацепила рукой под колени и притянула к себе.

– Нет, – помотала я головой, упираясь ему в плечи. – Вы обещали… Ты обещал… раскрыть секреты, – вспомнила я утренний разговор.

Внимательный взгляд скользнул снизу вверх, сверкнув странными огоньками, после чего тиран меня отпустил.

– Давай поедим? – беззаботно предложил мужчина, немедля схватил вилку и потянулся к тарелке к завитками. Которые мне тут же захотелось опустить ему на голову. Чтобы вместе с соусом, в котором они плавали, они красиво стекали с его длинной шевелюры и падали с ушей.

– А… – запнулась я, оставшись на месте и чувствуя себя ребенком, которому не дали обещанное лакомство. – Я хочу знать! – твердости моего голоса позавидовал бы комендант девичьего общежития.

Уж лучше бы я отошла на свое место. Потому что буквально за секунду очутилась на коленях своего… мужа.

– Ой! – протестующе замахала я руками, пытаясь вскочить.

– Я тоже не хочу, чтобы ты уходила на другой конец стола, – засмеялся он, прочно удерживая меня за талию. – И мне нравится как ты ерзаешь…

Я ошарашенно застыла, понимая что мой едва прикрытый зад готов с успехом изучить мужскую анатомию, особенно те ее особенности, которые приличные девушки не должны произносить вслух. И даже думать. В голове вертелись вопросы по поводу предстоящего праздника, но сознание недвусмысленно затуманилось. Возмущение медленно уступало место более тягучему и волнующему чувству, щеки немедленно вспыхнули, а внимание вероломно провалилось вниз… Я запуталась, как потерявшийся в тумане, а потом забредший в волчью нору ягненок.

Глубокий вздох помог сбросить наваждение, я замерла с окаменевшей ровной спиной.

– Я хочу знать… – повторила я как можно спокойней, ковыряя пальцем гладкий ребристый край фарфоровой тарелки. – Про праздник… про ритуал и про то, что здесь, леший побери, творится!!!

– Праздник будет в деревне. Деревне волтов. – Пояснил Ратмир, перехватив мою ковыряющую руку и вилку одновременно. Управляя таким тандемом, наколол овощи из салата и сунул мне в рот.

– Волтов? – я попыталась осмыслить слово, жуя салат и не ощущая вкуса из-за сильных эмоций. На что оно похоже… Неужели… все же волки, пронзила меня мысль? И сразу я её озвучила. – Это те… те существа, что были тогда, когда мы…  Волки. Странные волки.

– Да, Алёна. Это волки. Те, кем они стали. Со временем. – Наши руки, ведомые Ратмиром, снова потянулись к тарелке, зацепили сыр и устремились по направлению к моему рту. Я его автоматически открыла, прокручивая в голове следующий вопрос. Но сыр внезапно улетел у меня из-под носа и благополучно приземлился в тот рот, что был сзади. Я возмущенно дернулась и скосила глаза, словив тихий смешок. Да что же это? Псевдомуж играет со мной? Издевается, можно сказать, во всех смыслах?

– Мне надо каждое слово тянуть клещами? – разозлилась я. – Кто такие волты? Лесные духи, да объясни же ты наконец!!!

– Хорошо, – вздохнул Ратмир неожиданно серьезно. И сунул мне в рот начиненный орехами помидор. Наверное, для того, чтобы моя голова занялась чем-то, помимо вопросов. – В лесу живет поселение волтов. Деревня, как мы её называем. Это волки, которые эволюционировали. Ты ведь знаешь, Алёна, каждое живое существо развивается, меняется со временем и от поколения к поколению. Так вот человек тоже был когда-то в животной форме…

– Обезьяна, – подсказал мой освободившийся рот, и вилка вновь в него что-то положила.

– Да, скорее всего, обезьяна. А если создать условия, то и другие высшие животные могут проходить свой путь развития… Конвалюция – так мы это называем. Оживление. – Ратмир задумался, подбирая слова.

– Оживление? – не выдержала и пробубнила я.

– Да. Оживление. Пробуждение. От животной формы к чему-то высшему, развитие, как вы говорите… – перевязанная рука Ратмира поглаживала мой живот и ноги до колен. – Только в естественной природе эти процессы длятся тысячи лет, сотни тысяч…

– А здесь?.. – выдохнула я, понимая, что мы подбираемся к сути, и от волнения заерзала на месте.

– Не двигайся так, – раздался сзади сдавленный смешок. – А то я не смогу рассказывать…

– Рассказывай, – скомандовала я, замерев и обратившись в слух. Между прочим, мне приходилось тоже нелегко. Тончайшая ткань и отсутствие нижнего белья сделали свое черное дело. Ощущения отличались неподдельной четкостью словно одежды не было вовсе. Но я не дала пагубным мыслям захватить себя. Мне надо было добраться до истины любым, даже порочащим, способом.

– Здесь необычное место, Алёна. Особый лес. Здесь все протекает быстрее. Ускоренная эволюция, это и есть конвалюция. Нет, не так… – он на секунду задумался, оставив вилку и запустив руку мне в волосы. – Теория эволюции – это учение, согласно которому живой организм приобретает новые черты, приспосабливаясь к окружающему миру, встраиваясь в него, словно в матрицу, меняя форму, подгоняясь, как ключ к замочной скважине, к окружающей жизни…

– А конва… люция? – голос предательски дрогнул от волнения. Я перестала есть и потянулась к стакану с водой.

– Мы считаем, что это возвращение к сути. Оживление. Оживление до разумного состояния. Это не приспособление к среде обитания. Это возвращение к тому, что и должно быть… – его черные глаза неотрывно смотрели на меня. Я повернулась и заглянула в сосредоточенное лицо. Глаза словно два отверстия в иной мир… слишком внимательные. Нереально тягучие. Мне показалось, что на их дне плескались маленькие оранжевые искры, выдавая сдержанную силу. А голос – слишком хриплый. – К тому, что есть во всем сущем. Это… как если бы они неожиданно проснулись и обнаружили себя разумными. Словно они это забыли, но вдруг открыли в себе одухотворенность. У каждого она своя.

– То есть… волты разумны? – затаив дыхание, спросила я. Новая разумная раса! Помимо людей! Вот будет переполох в научном сообществе, когда все об этом узнают. Как бы все это рассказать, выбравшись из лесной ловушки… И сохранив при этом разум (с честью пришлось распрощаться ради науки).

– Да, – ответ эхом отразился в моей голове, и мое сердце дрогнуло, провалившись туда, где переваривался помидор. – Разумны. Но разум на каждой стадии имеет свои границы. Волты образуют первобытное сообщество. У них своя культура, свои орудия труда. Рисунки. Речь. Но…

Ратмир замер и его лицо неожиданно помрачнело.

– Но что? – настойчиво воскликнула я, теребя супруга за рукав, когда, казалось, темный взгляд провалился глубоко внутрь.

– Они не могут овладеть письмом. Как мы ни старались, уже давно…

– Быть может, вы просто их неправильно учите, – беспечно произнесла я, откусывая завиток.

– Быть может… – хрипло шепнул он, поворачивая мое лицо к себе. – Ты им поможешь.

– Что ты имеешь…  – не понимающе спросила я, но резко осеклась, почувствовав, как мужская рука пробралась к юбке в попытке исследовать то, что прикрыто одним слоем шелковой ткани. – Эй! – возмутилась я, зашевелившись и пытаясь спрыгнуть с коленей. Однако негодяй держал крепко, а перевязанная рука оказалась неожиданно ловкой и настойчивой. А также невоспитанной и наглой, вызывая внизу меня мутные ощущения и заставляя сознание соскальзывать вниз не хуже садового слизняка на мокрой трубе. Пытаясь уйти от прикосновений, я инстинктивно привстала, не ожидая, что в этом вынужденном действии скрывается подвох. Однако моего небольшого движения хватило, чтобы рука резко дернула ткань платья вверх, оставляя стратегические места совершенно беззащитными.