По ту сторону реальности

Фургон приехал к зданию лаборатории, как Владимир и предполагал. Его пинками вытащили из машины и поволокли ко входу. Посадив в подопытное кресло, ему зафиксировали руки и ноги. Яркий свет лампы ударил в глаза.

–Я возлагал на тебя большие надежды, – голос говорившего человека был строгий и властный, в интонации слышалась злоба, определенно чувствовалось все раздражение, которое испытывал говоривший, – но ты меня очень огорчил и подвел.

Корганов остановился у кресла, в котором сидел Владимир, и в стальном взгляде читалась враждебность и ненависть.

–Я многое тебе доверил, принял тебя в команду, а как поступил ты? – вопрос, который не требовал ответа.

–Видимо не до конца ты мне доверял, раз в секретной части лаборатории были еще более секретные эксперименты, – напряжение не сходило с лица Владимира.

–Тебе не следовало совать свой нос. Ты мог жить спокойно и не мешать мне в осуществлении моих планов. Все, что от тебя требовалось, работать и не создавать проблем. Но ты со своей любимой дочуркой слишком любопытные.

–Я бы сказал по-другому, – Владимир старался говорить спокойно, несмотря на тревогу и волнение, которые наполняли его разум, – я бы сказал, что мы слишком умные, а умным людям не стоит работать в твоей жалкой лаборатории!

–И куда привел тебя твой ум? – ухмылялся Корганов.

–По крайней мере, моя совесть чиста и мои руки не по локоть в крови!

–Ты очень глуп, Владимир, ты ничего не понимаешь! Жизни этих людей ничтожны по сравнению с той целью, которую я несу. Скоро я смогу управлять жизнями всех людей! Я подчиню себе весь мир! И ты не сможешь меня остановить! – Широко раскрытые безумные глаза нагоняли страх и заставляли все тело невольно съеживаться, – думаешь, ты первый, кто сует свой нос куда не следовало. Ты лишь пешка в этой игре! Но ты еще сможешь послужить мне службу.

Улыбка, наводившая ужас, появилась на лице человека, от которого зависела жизнь Владимира, не предвещая ничего хорошего.

Корганов вышел из комнаты, и Владимир остался один. Прошло не менее часа, прежде чем в комнату вошел человек, которого Владимир видел впервые. Он вставил иглу в вену и, наполнивколбу кровью, удалился. Тишина в лаборатории давила на мозг.

Владимир знал, что с ним собираются сделать, не просто так у него взяли кровь.

«Только не засыпай», – говорил он сам себе, – «Не смей терять сознание, ты должен все помнить, думай о своей дочери».

Владимир не переставал твердить себе установку, даже когда в комнату вошли несколько незнакомых Владимиру человек. Вену проколола толстая игла, и тепло разлилось по всему телу. Глаза помутнели, веки становились все тяжелее. «Только не спи», – это последние мысли, которые пришли в голову Владимира. Сон навалился тяжелой черной тучей, въедаясь в сознание и растворяясь в нем.

***

Дома витал запах пыли и затхлости. Такое чувство, что здесь давно никто не жил.

Проснувшись, мужчина долго лежал с открытыми глазами и смотрел в потолок. Только через четверть часа, он спустился на кухню и сварил себе кофе, аромат которого заполнил все пространство кухни, наполняя дом жизнью и присутствием человека.

«Так-то лучше, – подумал Владимир, – запах утреннего кофе – отличное начало дня. Но почему у меня такое чувство как будто я что-то забыл сделать? Почему с самого утра меня не покидает чувство страха и опасности? Я сижу дома, у себя дома, но я не помню этот дом. Я не помню этот стол, кухню, гостиную. Я не помню ничего. В моей голове пусто настолько, что даже ни одна маленькая мыслишка не витает там. Либо я сошел с ума, что тоже вполне вероятно, учитывая мое состояние, либо здесь что-то не так. Ладно, без паники, чем я могу себе помочь? С чего начать? Я думаю самое лучшее – это изучить дом, может, хоть что-то наведет меня хоть на одну мысль и поможет мне вернуть воспоминания».

Встав из-за стола, Владимир прошелся по кухне. Правая нога отозвалась болью, но все попытки вспомнить, что же с ним случилось, не увенчались успехом. Решив потом осмотреть себя на наличие старых травм, Владимир направился к кухонному гарнитуру.

Светлая мебель, посуда, кастрюли и сковороды, кухонное полотенце в цветочек. Ничего не говорит о том, кто живет в этом доме, кто хозяйничает на кухне. И везде пыль, видимо в этом доме уже несколько месяцев никто не жил.

«Тогда где я был эти несколько месяцев?» – подумал Владимир, озабоченно рассматривая обстановку.

Весь дом как будто вымер.

Владимир весь день скитался по дому, заглядывал во все укромные уголки, но не нашел ничего, кроме пыли. Уставший, он сел на диван и закрыл глаза. Тишина этого дома нагнетала.

«Я должен что-нибудь помнить, должны быть какие-нибудь мысли и воспоминания» – голова резко заболела, и острая боль пронзила виски. Схватившись за голову, Владимир лег на диван и, закрыв глаза, провалился в сон.

Люди, много людей. Давка. Лиц не вижу. Все говорят. Что-то говорят. Слов разобрать не могу. Тяжело дышать. Что-то давит на грудь и мешает вздохнуть. Пытаюсь растолкать людей и получить доступ к кислороду. Но давка сильнее меня. Падаю на колени. Люди пинают меня, не давая мне встать. Вокруг темнота. Воздуха не хватает. Голова наливается чем-то тяжелым. Сознание уходит от меня…

Владимир проснулся весь в поту и, сев на кровать, заплакал. Он не помнил, плакал ли он когда-нибудь, но сейчас ему захотелось плакать. И он плакал до тех пор, пока все страхи и переживания не отпустили его.

–«Слезами горю не поможешь», – решил Владимир и, взяв себя в руки и умывшись прохладной водой, стал опять обходить все комнаты средь темной ночи и с пристрастием самого упорного сыщика. Комод, на комоде нет ничего кроме пыли, внутри комода всякие лекарства, нитки и иголки, ручки и прочая ерунда. Полки тоже пустые. Шкаф, в нем одежда, футболки, шорты лежат, сложенные на полках, рубашки, брюки – развешанына вешалках. Голубая рубашка висит в самом конце шкафа, на вид сильно поношенная.

«Значит, я часто ее носил», – подумал Владимир, доставая рубашку и рассматривая ее.

Его взгляд остановился на нагрудном кармане. Присмотревшись, он понял, что в нем что-то лежит. Владимир засунул руку в карман и достал оттуда маленький клочок бумаги. Перевернув листок, он еле удержался на ногах. Ощущение, как будто ударило током, по телу прошла жгучая боль и пронзила голову. Зажмурившись и схватившись за шкаф, чтобы не упасть, Владимир смотрел на фотографию.

–Светочка, – только и смог проговорить Владимир.

Опустившись на колени и схватившись за голову, он стоял и вспоминал всю свою жизнь, как кадры кинофильма перед ним проносились эпизоды его прошлого. Все, что он пережил, всех родных и знакомых людей. Самую страшную трагедию – потерю жены. Все ему пришлось пережить заново.

Обессиленный, он упал на пол, и пролежал так не менее часа, прежде, чем пришел в себя и был в состоянии встать. Сев на край кровати, Владимир долго не мог отвести взгляд от фотографии. Он помнит, он все помнит. Он всегда носил эту фотографию с собой. Всегда в этой рубашке, в той, которую жена подарила на их первый совместный Новый год. До того самого момента, как Светочки не стало. После несчастного случая, он так и не смог надеть рубашку, которая так сильно напоминала ему о жене. Он повесил ее в шкаф вместе с фотографией. Так она и висела там все эти годы. Она ждала. Ждала этого момента, чтобы напомнить о себе, чтобы дать возможность вспомнить все.

Теперь Владимир знает, что с ним произошло, и он знает, кто «помог» ему все забыть.

«Так, надо мыслить рационально», – Владимир сел за стол и сделал вид, что он безумно увлечен чтением газеты, – «я все вспомнил и это замечательно. Надеюсь, об этом никто не узнал. Если Лене удалось спастись, она должна быть в укромном месте, в том самом домике, который я купил, на случай если нам придется скрыться. Как я понимаю, за мной ведут слежку. Нужно будет в ближайшее время проверить так ли это. Надо действовать поэтапно. Если слежка установлена, нужно будет придумать план, как мне сбежать от них. Мне обязательно нужно попасть к дочери, пока она не предприняла попыток найти меня и спасти. А она может, я ее знаю. Как только я найду дочь, нам надо будет придумать, как нам действовать дальше. Я очень сильно сомневаюсь, что Корганов даст нам спокойно уйти. Очень много мы знаем. Он не успокоится, пока мы не умрем. Поэтому у нас не остается выбора. Если мы хотим жить, Корганову придется умереть. Другого не дано. Но не будем забегать вперед. Главное – я все вспомнил! Теперь надо узнать, установлена ли за мной слежка или бросили тут одного, подохнуть в неведении.

***

Дом был пустой и холодный. Раннее утро веяло прохладой. Солнце только-только вступало в свои права и еще не проникло во владения унылого дома.

Первым делом я хотел позвонить своей маме, но Лена, девчонка, что была со мной в лесу, сказала, что в шесть утра мама вероятней всего спит, и если с ней все в порядке, ранний звонок заблудшего сына только испугает ее. Я согласился и прошел за девочкой в комнату, которая представляла собой гостиную и кухню, да вроде и спальню, вон в углу стоит кровать, и сказала, что приготовит завтрак. Только сейчас я понял, насколько я голоден. Лена оказалась шустрой и проворной девчонкой. А еще очень даже симпатичной. Глубокие выразительные глаза смотрели с такой нежностью и таким теплом, что сердце мое невольно согревалось и билось чаще, пытаясь выпрыгнуть из груди. За завтраком Лена в подробностях рассказала мне все, что знала, а я посвятил ее в свои «семейные» узы, рассказав, кто такой Корганов. Удивление, появившееся на ее лице, невозможно было описать словами. Она была не просто удивлена, она была потрясена услышанным.

–Отчим, с которым ты прожил почти с самого детства, так поступил с тобой?! Да как он мог? – Лениному возмущению не было предела.

–Я сам до сих пор не могу поверить в случившееся, – мой голос был тих, но суров, – я не ожидал, что человек, с которым я прожил не один год под одной крышей, который как мог, пытался мне заменить отца, поступил со мной как с подопытной крысой. Я не уверен, что я смогу когда-нибудь понять его поступок. И уж точно я не смогу простить его. И, после случившегося в автобусе, я уверен, что он не даст мне жить спокойно. И пока жив он, я не смогу чувствовать себя в безопасности.

–Я тебя прекрасно понимаю, Саш, – Лена старалась говорить мягко, чтобы успокоить мою возбужденность, – но что ты собираешься делать? Как мы сможем достать его, с такой охраной, которая его окружает?

–На этот счет у меня есть план, Леночка.

Ленкины щеки залились алой краской. Я увидел ее смущение и не смог сдержать улыбки. Она такая юная, такая чистая. Чтобы избежать прилива эмоций я решил продолжить разговор.

–И я надеюсь на твою помощь, твои знания мне будут очень нужны.

–Да, я помогу чем угодно, – все также смущаясь, проговорила Ленка, – но я не думаю, что чем-то могу быть полезна тебе.

–Поверь мне, можешь, и даже очень. Ты научишь меня сновидеть.

–Я? – Лена была шокирована услышанным, – но как?

–Начнем с азов. С теории. Потом перейдем к практике. У меня много времени.

–Хорошо, я согласна, но я не понимаю, зачем тебе это?

–Девочка моя, я расскажу тебе все, чуть позже, а сейчас давай спокойно позавтракаем, я безумно голоден.