Много хочешь – много получишь. Как реализоваться в любви и бизнесе через контакт с собой

Так может сформироваться представление о том, что ребенку важнее безопасность, чем любовь. Что ему нужно контролировать свое поведение и отслеживать реакции мамы, чтобы она оставалась безопасной. С надеждой, что где-то за безопасностью прячется любовь.

Мое стремление создавать в своей жизни безопасность распространилось не только на отношения с мамой, но и со всеми окружающими меня людьми, а самое страшное – на отношения с самой собой. Я все реже задавалась вопросами:

– А как сделать комфортно для себя? Что я хочу на самом деле?

Все чаще внутри меня звучало:

– Как сделать, чтобы было безопасно?

То есть избежать наказания, насмешек, получить неплохие оценки. В этот момент меня не интересовало понимание, как получать знания, зарабатывая пятерки. Нет, лишь бы не два и три.

Так у меня возник страх ошибиться.

Иногда раннее взросление формируется из-за перевернутого семейного треугольника «мама, папа, ребенок». Когда мама с папой ссорились, я пыталась их помирить, и они вроде как успокаивались. Создавалась иллюзия моей власти над ситуацией.

Любовь нужно заслужить? Урок сепарации от родителей

В четыре года мама отдала меня на бальные танцы – довольно затратный вид спорта. Бальные танцы делятся на европейскую и латиноамериканскую программу. Мне нравились самба и ча-ча-ча, когда бедра ходят во все стороны, – сразу изнутри рвалась экспрессия. Европейская же программа доставляла жуткий дискомфорт, но, чтобы победить на конкурсе, нужно было участвовать в обеих. В европейской программе нужно держать четкие линии тела, положение головы. Мне это давалось с трудом, я страдала и переступала через себя. Эти бесконечные «Держи подбородок, стой ровно, не двигайся» и самое страшное для меня: «Прекрати улыбаться».

Одновременно с бальными танцами я ходила на балет. Это тоже было про дисциплину и отработку позиций.

Педагоги и на балете, и на бальных кричали, пытались исправить каждое движение. И тут я тоже думала, что у меня все получается просто ужасно. И с каждым днем занятия для меня становились тяжелее.

Тем не менее я никогда не прогуливала, потому что мама воспитала во мне дисциплину. Я начала замечать: если дети говорят родителям, что они устали, их забирали домой. Тоже решила попробовать. Отпрашивалась в туалет и мочила волосы водой, притворяясь, что вспотела с ног до головы. Если вырваться в туалет не удавалось, потихоньку слюнявила руку и проворачивала тот же самый трюк с прической.

Родители, забирая меня, задавали дежурный вопрос, не устала ли я, но мое «да» ни на что не влияло. Наверное, в тот момент у меня заложилось понимание: если скажу, что мне что-то не нравится, это ничего не изменит. В наших отношениях сформировался новый виток: «Просто делай то, что тебе говорят родители, и не пытайся что-то изменить». Разумеется, впоследствии в отношениях с другими людьми я тоже считала, что бесполезно говорить о своих желаниях – они никому не важны.

Я была ребенком и не могла понять, почему ругают только меня, хотя на занятии много других детей и не у всех выходит идеально. Это продолжалось, пока одна из преподавательниц не сказала, что, если бы у меня не было огромного потенциала, она бы так ко мне не придиралась. Раньше считалось: если перехвалить или перелюбить ребенка, то он достигнет меньших результатов.

Так образовались глубинные эффекты, отразившиеся на моем становлении: как негативный, так и положительный.

Негативный эффект – в неуверенности восприятия себя и реальности. В зеркале я видела, что вроде бы не хуже других, но тренер меня ругала. Я не понимала, могу ли опираться на свои ощущения, если то, что вижу, расходится с тем, что мне говорят взрослые. Состояние, когда ты словно находишься в двух реальностях, порождает тревогу. Ты не понимаешь, чему можно доверять и как себя позиционировать в мире, а значит, не можешь адекватно рассчитать свои силы.

Положительный эффект заключался в том, что благодаря этому опыту я научилась находить мотивацию, развила силу воли и упорство.

Психологические травмы есть у каждого. Из них можно вынести опыт и знания, а можно бесконечно зависать в них, не прощая родителей и ничего не делая со своей жизнью. Наша душа выбирает родиться в определенной семье, чтобы прожить свои уроки, – мы либо усваиваем их благодаря тем «испытаниям», которые нам дает выбранная семья, либо остаемся в осуждающей ничего-не-меняющей позиции.

Я не виню родителей – нет ни одного ребенка, готового без поводов обижаться на своих родителей. Нет такой профессии «Хороший человек», нет понятия «Идеальная личность», и не существует звания «Идеальная мама». Вопрос в том, можно ли превратить этот опыт в силу. Я смогла.

Когда начались серьезные соревнования, это выглядело так. Ребят привозили на машинах, девочки надевали красивые туфли и платья, им делали макияж и прически. В это время я, еле проснувшись, понимала, что сегодня едем на соревнования. Из кухни уже доносился ни с чем не сравнимый аромат свежеприготовленных самых чудесных на свете вафель, которые мама заботливо пекла в неизменной старой чугунной вафельнице. Мне хотелось растянуть эти волшебные мгновения до бесконечности. Но магия заканчивалась. В спешке похватав все необходимое, мы неслись к метро по обледеневшим улицам. Пока ехали в трясущемся вагоне, мама красила мне губы – на удивление они оказывались не где-нибудь на щеке, а на своем законном месте. Я пулей влетала в раздевалку, натягивала платье, сшитое мамой, хватала партнера за руку и шла на паркет.

Ярко помню один конкурс, к которому долго и упорно готовились. Я была уверена, что мы выступили отлично, поэтому в нетерпении ждала результатов, сжимая руку партнера. Объявили третье место – не мы, значит, вторые? Тоже нет. Неужели… золото?! Все поплыло перед глазами, а под ногами качнулся паркет. Вот это да!

Но вновь прозвучали чужие фамилии, наши же назвали где-то в самом конце. Едва сдержавшись, чтобы не расплакаться перед зрителями и другими участниками, я побежала к маме за помощью и поддержкой. Но все, что она сказала, было: «Сама виновата. Надо было лучше готовиться».

Оттуда и началось травматичное представление, что родительскую любовь нужно заслужить, что нужно интенсивнее идти к результату, который порадует маму, который она сочтет достаточно убедительным. При этом четкого представления, что это за результат на самом деле, у меня не было.

Приведу один из случаев из моей обширной практики. Девушка изо всех сил немыслимым количеством действий пыталась заслужить хоть капельку родительской любви. Важность этого была настолько велика, что она воспроизводила подобный опыт во взрослой жизни, находя злобных начальниц и работая 24/7, понимая, что они никогда не заплатят ей достойные деньги, лишь жалкий минимум для выживания.

Мы произвели процесс сепарации от мамы.

Результат ошеломил: почти сразу ушли тревога и отчаяние. Девушка смогла обнаружить свою истинную ценность как женщины и специалиста, что позволило ей уйти с ненавистной должности в самостоятельную деятельность и работать на себя. На той же неделе мужчина подарил ей новый iPhone.

А главное – впервые за долгое время к ней пришли легкость, ощущение счастья и понимание того, что она сама может выбирать действия, которые хочет, а не те, которыми можно заслужить любовь матери.

В монографии «Психологическая сепарация: подходы, проблемы, механизмы» доктор психологических наук, профессор Наталья Харламенкова указывает: «По мере того, как растет уровень сепарации, человек приобретает более полное представление о себе и о других, становится независимым, автономным, самостоятельным, уверенным в себе, учится принимать и поддерживать себя; изменяются мотивы его поведения и степень их адекватности общественным потребностям».

Тогда я так хотела заслужить одобрение мамы, что тренировалась изо всех сил и перегнала своего партнера по уровню. Так часто происходит в бальных танцах, и в таком случае обычно ищут того, кто подойдет тебе по уровню.

На тот момент я часто слышала об одном мальчике из латиноамериканских танцев, который везде выступал и занимал призовые места. Люди говорили мне, что мы с ним идеально подошли бы друг другу и стали чемпионами. Глядя на него, я понимала, что мы действительно можем стать звездной парой – настолько были похожи кипучей энергетикой и экспрессией. Мысленно я уже видела себя в паре только с ним и представляла кубки и золотые медали, но заранее понимала, что финансово моя семья не потянет эту историю. Мои опасения подтвердились…

Какое-то время мы с партнером еще выступали, но смысла в этом уже не было, как и развития. Мне было шесть, и я чувствовала себя беспомощной. Я увидела финансовую стену, которая выросла между мной и мечтой о больших соревнованиях, с которой я не могла ничего сделать.

Как я относилась к деньгам

Когда мне было 12, у меня был бессменный образ, совсем не характерный для этого возраста. Я носила приталенные белые рубашки, джинсы в обтяжку и белые сапоги на каблуке. Волосы собирала в аккуратный пучок. Мне хотелось выглядеть сексуально, чтобы все мальчики смотрели на меня, когда выхожу к доске. Никто из одноклассниц больше так не одевался. Реакция была разная: одни закатывали глаза, другие смотрели с интересом, но равнодушным не оставался никто. Мне это нравилось.

В то время я много ездила на школьные олимпиады: по математике и программированию сайтов.

Перед одной из них я жутко волновалась.

– Сейчас я выйду на сцену, споткнусь и упаду, – твердил мозг. – А вдруг я взяла не ту презентацию? А что, если сейчас все зависнет? Не видно ли, что я вся растрепанная?

– Все будет хорошо, – возражала интуиция. – У меня есть все, чтобы произвести впечатление на слушателей.

Несмотря на неуверенность в себе, в тот день я впервые испытала это чувство: пока еще невесомое, едва уловимое, покалывающее кончики пальцев. Мне понравилось быть в центре внимания целой аудитории.

Такое произошло со мной впервые. Раньше я не представляла, кем могу быть. Я не просто не умела мечтать – даже не понимала, что такое мечты. Сначала озвучивала родителям свое желание, и они говорили «нет». Потом стала наблюдать за другими детьми: они что-то просили и получали это. Я попробовала делать, как они, – вдруг до этого просила неправильно? Но ничего не изменилось. Я все реже озвучивала свои желания, чтобы не вызывать негативной реакции родителей. А потом они перестали возникать в голове.

Наши желания отражают то, что мы хотим материализовать. Мозг решает, что бесполезно продолжать генерировать мысли, связанные с желанием, если оно не реализуется. Ведь его, как передатчика сигналов тела и интуитивных ощущений, не услышали, не поняли – как если бы иностранцу объясняли дорогу на русском языке, а тот впервые слышал русскую речь.

И тогда мозг перерабатывает поступающие сведения, совершая подмену:

– Давай побольше поработаем, чтобы я не ощущал себя бесполезным, потому что не могу перевести данные на понятный тебе язык.

Продолжаем ли мы мечтать? Да. Но вместо того, чтобы передавать самое важное – информацию о наших желаниях, ощущениях, потребностях, – мозг загружает себя работой, потому что хочет оставаться ценным. При этом страдает и ищет то, что его развлечет: социальные сети, фастфуд и прочее.

В то время одноклассники ходили в «Макдональдс» и другие кафешки, я ходила вместе с ними, но просто сидела рядом, ничего не покупая. Родители давали на карманные расходы совсем незначительные деньги, но они у меня всегда были. Я откладывала, чтобы купить близким подарки на праздники.

Я ценила и уважала каждый рубль. Вспоминаю, как папа переодевался после работы и иногда из карманов выпадало несколько монет. Я говорила ему поднять деньги, а он отвечал, что это мелочь, на которую ничего не купишь. Я же смотрела на них и думала, что этого вполне хватит на жвачку или конфету.

Если у человека есть мотивация, найдутся и деньги. Моей мотивацией всегда было радовать родных. Можно подумать: какой чудесный ребенок! Пожалуй, соглашусь, но есть одно «но»: все, что я делала тогда и в дальнейшем, было только для того, чтобы порадовать других. Фокусироваться на себе я научилась гораздо позже.

Я не знала, кем хочу быть, но рано поняла – мне нужно найти подработку, чтобы иметь собственные деньги. Изучала обороты газет, на которых печатали вакансии. Требовались расклейщики объявлений и курьеры, но брали туда минимум с 14 лет. Помню, сравнивала, какую предлагают зарплату. Самая большая была у стриптизерш и массажисток на дому. Я тогда не совсем понимала, что это за работа, но видела, что там самые внушительные суммы. К тому же описание этих вакансий казалось мне тогда довольно интересным, и я обращала внимание, сколько часов в день работает курьер за небольшую зарплату, а сколько стриптизерша за высокую – всего-то три часа.

Но как же хорошо, что я тогда не позвонила по одному из этих объявлений! Повезло, что в нашей коммуналке телефон находился в коридоре и постоянно был занят соседкой.

Как я поняла, что хочу стать бизнес-леди