Чужая. На пороге соблазна

Она. Угробила. Врыксу. Точка.

Она. Врёт. Димону. Восклицательный знак.

А дальше цунами закрутилось в обратную сторону, где все смешалось и внезапно сложилось в знакомую, но до омерзения понятную картинку. Пристроиться к богатому парню, разжалобив его подкупающими и идиотскими «боюсь» и «страшно». Прикинуться белой и пушистой овечкой, скрывая истину пираньи. А дальше уже виденное на примере отца и его пассий.

Нет, Лилечка-Амели, ты нихрена не овечка. Овечки не отправляют тачки соперников в стену и не ищут запасной аэродром в виде Клима. Так поступают пираньи. И только пираньи могут разыграть «о боже, у меня приступ паники», чтобы их не раскрыли, и при случае показать дрожащим пальчиком на обидчика и после на свидетеля. Ведь так Димон гарантированно поверит в то, что я полез к «любящей и уважающей» без весомой на то причины, и мое слово перестанет иметь вес. Что бы я ему не сказал, какие бы факты не привел, он не станет меня слушать. Потому что обидели его Лилечку, которой и без того страшно. А то, что Лилечка на самом деле пиранья Амели – всего лишь моя жалкая попытка оправдаться и выдать желаемое за действительное.

***

Входя в здание университета, я едва не сорвался в истерический хохот, когда следующая на выход компания студенток глянула на меня и шарахнулась в сторону.

– Да-да, рожа у меня та еще, – озвучил я их мысли и направился к аудитории, хмыкая в ответ на каждый косой взгляд в мою сторону.

Утром, оценив последствия встречи лица с кулаком Клима, мне не пришло в голову ничего лучше, как залепить пластырем след от зубов Резкой, и наплевать на остальное. Я не видел смысла маскировать превратившуюся в пельмень губу, шкериться от Димона и тем более оправдываться или лебезить перед Резкой и Климом. Что сделано, то сделано. Поэтому, увидев Лилечку и Клима, я криво улыбнулся первой и бросил насмешливое:

– Я жду твой ход, малыш.

Второму, ожидаемо охраняющему жертву моих домогательств и дернувшемуся повторить вчерашнее, я отсалютовал двумя приложенными к виску пальцами и произнес:

– Хороший удар, аэродром. Лайк не глядя.

Дальше меня сорвало в хохот от рычащего и разъяренного возгласа парня, который разом оборвал разговоры в аудитории и приковал внимание к нашей разборке. Всех без исключения.

Каждый из присутствующих в аудитории ждал продолжения. Все они затихли и смотрели на меня и Клима. А потом уставились на Резкую.

– Клим! Я тебя просила! – взмолилась она, останавливая порыв парня начистить мне морду и лишая зрителей шоу.

– Интересно, о чем? – спросил я, сбросив рюкзак на следующую за парочкой парту, и, посмотрев на сидящего за ней с открытым ртом ботана, напомнил ему: – Это мое место. Свалишь сам или помочь?

– Ты бессмертный что ли? – сорвался Клим, подрываясь на ноги и стряхивая с руки ладонь Лилечки. – С первого раза не понял, что я тебе сказал?!

– Мне похуй, на то, что сказал ты, – оскалился я, смотря в полыхающие глаза парня. – По-хуй, – повторил и дёрнул подбородком в сторону Резкой. – Гораздо интереснее, что сказала она. Тебе и своему «любимому и уважаемому» Диме.

– С-с-сука! – процедил парень, оттолкнув в сторону стул, мешающий ему выйти в проход между партами.

Клим сделал шаг в мою сторону, сжимая ладони в кулаки. Но после нового и неожиданного злого окрика Резкой, остановился и заскрежетал зубами.

– Клим, пожалуйста, сядь. Сядь! Я сама разберусь.

Сжав пальцы на запястье Клима, Резкая потянула своего защитничка на себя. После, дернув руку парня сильнее, на мгновение посмотрела мне в глаза и выдохнула негромкое, но раздраженное: «Идиота кусок».

Неоспоримая и понятно в чей адрес прилетевшая констатация факта. Я нарывался и продолжил бы это делать, как минимум, для того, чтобы вернуть Климу должок за вчерашнее. Но, как и вчера, меня заступорило не от того, что сказала Резкая, а от того, как она это произнесла.

Тихо, но раздраженно.

Тихо, но запуская новое ебучее цунами из вопросов в моей голове.

Пара. Вторая. Третья.

Передо мной все так же сидят Резкая и Клим, но я буравлю взглядом один затылок. Ее затылок.

Изредка, когда в моих руках дёргается ручка и раздается негромкий стук, взгляд опускается на вздрогнувшие плечи. И тут же возвращается обратно, на затылок.

Что ты задумала, Лилечка?

Почему Дымыч до сих пор не позвонил мне?

Почему он не приехал ни вчера, ни утром?

Где твой «любимый и уважаемый»?

Зачем остановила Клима?

Какого хрена ты его остановила?!

Что. Ты. Задумала.

Что?!

Я настолько провалился в свои мысли и запутался в них, что пропустил звонок и вышел из аудитории одним из последних. Крутя вопрос за вопросом, но опять не находя ответов, шагнул в сторону столовой и дернулся от громкого и удивленного:

– Ну нихрена себе!

Дымыч.

Скалящийся в тридцать два зуба.

Сжал мою ладонь и как всегда хлопнул по плечу.

Что?

Оглядел мой подрихтованный фейс и заржал в голос, мотая головой.

Что, блядь?!

– Никитос, ты вообще ни дня без мордобоя не можешь? – спросил Димон, вгоняя меня в ступор приятельским трепом.

Ау! Где, блядь, претензии и рык оскорбленного?

– Что на этот раз стряслось? Игры не поделили? Упал на клавиатуру? Блядь, я даже боюсь предполагать, кто тебя так мог отделать. Этот? – Дымыч ткнул пальцем в сторону самого тощего задрота, которого я не раз сгонял с парты, а потом захлебнулся от смеха: – Твою мать, Никитос! Ты бы свое лицо видел. С катком решил поцеловаться?

Да что, блядь, происходит?!

Кое-как прочистив горло и бросив взгляд на улыбающуюся Резкую, я окончательно охренел.

– Все, что происходит на Дне группы, остается внутри группы, Дим, – улыбнулась она. Прижалась к «любимому и уважаемому» и прошептала ему на ухо, но так, чтобы было слышно и мне: – Я бы рассказала тебе, но Никита учится в нашей группе. Я храню его секрет, он мой. Такое правило, Дим. Никит, ты пообедаешь с нами?

Глава 9. Никита