Ребенок его любовницы

Вот скрипит дверца шкафа, видимо, Руслан раскладывает вещи. Вот открывается дверь ванной и шумит вода.

Щелкает чайник на кухне. Микроволновка издает писк, но тут же умолкает.

Закрываю глаза, стараясь настроиться на рабочий лад, но тревога, поселившаяся внутри, не позволяет расслабиться и собраться.

Некоторое время тупо переключаюсь между папками, сортирую образцы мебели, перетаскиваю из угла в угол диван на модели комнаты заказчика.

А потом тишину нарушает тихий плач ребенка, который с каждой секундой становится все громче.

Сцепив зубы, продолжаю заниматься своими делами. Сейчас моя помощь не нужна. Руслан дома. Руслан справится сам.

Но ребенок плачет все громче. Ветров что-то ему говорит, кажется, даже колыбельную напевать начинает. Не помогает.

Спустя двадцать минут я сдаюсь. Сворачиваю вкладку и иду в зал, входя без стука.

Ветров расхаживает по комнате с сыном на руках. Оборачивается на звук открываемой двери и смотрит на меня с каким-то загнанным отчаянием.

– Что ему нужно? – спрашивает он. – Подгузник поменял, переодел.

– А покормил?

– Разве пора? Врач говорила, что по времени нужно кормить…

Закатываю глаза и подхожу к машинке для детского питания. Вода уже подогрета, мне остается лишь отмерить нужное количество смеси и взболтать бутылочку.

Пробую температуру смеси на запястье и, убедившись, что все в порядке, протягиваю бутылочку Ветрову:

– Покорми ребенка и спаси наши с тобой уши и нервы.

Ребенок присасывается к бутылке с таким жадным всхлипом, что я не могу сдержать улыбку. Но вовремя спохватываюсь и выхожу из зала, возвращаясь в свою комнату. Задумчиво смотрю на наушники и подключаю их к компьютеру, погрузившись в музыку.

Так проходит еще несколько часов. Судя по тому, что меня никто не отвлекал, Руслан смог совладать с голодным ребенком и все было спокойно.

Когда я заканчиваю с проектом, за окном уже начинает темнеть. Августовская жара спала, в приоткрытое окно то и дело врывается прохладный ветерок.

Выхожу из спальни и заворачиваю на кухню. Руслан сидит за столом с ноутбуком, в ухе телефонная гарнитура, он тихо разговаривает с собеседником, переключаясь между схемами и графиками.

Я достаю из холодильника кастрюлю с пловом и ставлю разогреваться. Быстро, стараясь не шуметь, нарезаю салат, делаю чай.

И уже поставив тарелки на стол, понимаю, что по привычке накрыла ужин на двоих.

В груди царапает досада. Но я стараюсь не показывать свое замешательство и сажусь напротив Руслана. Игнорирую его удивленный взгляд и начинаю есть, уткнувшись в смартфон.

Ветров прощается с собеседником, опускает крышку ноутбука и берет вилку. Молча начинает есть, но я чувствую его внимательный взгляд. От этого мне становится неуютно и я пытаюсь отвлечь его разговором:

– Тебе когда на работу?

– Завтра. Должен был в четверг, но Евгений Семенович попросил…

– Ясно. Мама так и отказывается разговаривать?

Он лишь кивает. Мы опять ужинаем в абсолютном молчании. Доев, я встаю, но еще до того, как разворачиваюсь в сторону раковины, Руслан роняет до боли привычную фразу:

– Оставь, я помою.

Киваю, ставлю посуду в мойку и иду в ванную, по пути заглянув в зал. Балконная дверь приоткрыта, в комнате довольно прохладно, я бы даже сказала, что зябко. Мысленно ругаю Руслана, закрываю балкон и заглядываю в кроватку.

Ребенок спит, одетый лишь в бодик. Укрываю его тонким одеялом и зажигаю ночник. А потом замираю, рассматривая новорожденного. Он совсем крошечный, с темным пушком волос на голове и длинными ресницами. Можно ли сказать, что он красивый? Не знаю. Для меня ничего красивого в нем нет.

Иду к выходу и в дверях сталкиваюсь с Ветровым. Он смотрит на меня обеспокоенно, даже немного испуганно.

– Здесь было холодно, я… его укрыла, – поясняю и протискиваюсь мимо бывшего. Оглянувшись, вижу, что Руслан бросился к кроватке и замер, вцепившись руками в бортики.

Хмурюсь.

Он что, думал, я причиню ребенку вред?

6

Всю ночь я ворочаюсь в постели и прислушиваюсь к тому, что происходит за стеной. Внутри все дрожит от напряжения, мне душно, неуютно, дискомфортно. Сна – ни в одном глазу. Одеяло раздражает, шум дороги с редкими проезжающими по ней машинами нервирует. Но окно закрывать не хочется, потому что лишь свежие порывы ветра приносят небольшое облегчение.

Руслан справляется. Трижды встает к ребенку, ласково разговаривает с ним, тихонько напевает колыбельную.

А меня душат злые слезы. Ветров – хороший отец. Вот только не для нашего малыша. Не я подарила ему наследника, не я выносила ему сына.

Лежу на спине, хмуро разглядываю тени на потолке и пытаюсь понять, когда наша с Русланом семья перестала существовать. Потому что даже сейчас не могу вспомнить ничего, что могло бы натолкнуть меня на мысль о неверности мужа. Наоборот, в последние месяцы все было таким… гладким… идеальным.

Все выходные Ветров проводил со мной. Мы гуляли по городу, заглядывали в бары и уютные кофейни. Ходили в кино и целовались на последнем ряду, словно наши отношения только-только начинались. Муж каждую неделю дарил цветы, в мае повез меня отдыхать в такой желанный Рим.

Постоянные поцелуи. Постоянные обнимашки. Милые подарки.

Неужели он просто пытался таким образом откупиться? Загладить вину? Успокоить свою совесть?

Когда, черт возьми, он успевал крутить роман со своей Лидой?

Что вообще подтолкнуло его к измене?

Мы ведь так и не поговорили. Когда я узнала… когда увидела те фото…

В тот вечер Руслана на пороге ждал чемодан с его вещами.

Он зашел в квартиру и сразу все понял. Я не спрашивала. Он ничего не сказал. Молча забрал чемодан и ушел, тихонько прикрыв за собой дверь.

Не звонил.

Не писал.

Не пытался ничего объяснить, не оправдывался.