Иго любви

Вышла жестокая сцена…

Он бегает по комнате, сжимая кулаки, ругается, запрещает ей принимать Мосолова. Грозит избить его, грозит разорвать с нею и немедленно уехать… Она смиренно слушает и не пытается оправдываться. Она сама находит непростительным свое поведение. И в эту минуту ей так сладко чувствовать над собой господина; чувствовать грубую руку, которая сумеет посадить на цепь темные силы, которых она боялась еще в ранней юности, которые смутно грозят ей в тревожных снах и бессознательных порывах. «Я – подлая, грешная…» – думает она.

Вдруг она слышит:

– Да, впрочем, чего от тебя ждать?.. Сама ко мне пришла… Завтра сама пойдешь к Мосолову…

Она встает, словно под ней пружину дернули. Глаза точно вдвое больше стали… Что он сказал сейчас? Это он ей говорит? За ее бескорыстный порыв? За то, что отдалась, не торгуясь, измученная любовью?

Молча поворачивается она. Идет в спальню и запирается.

Дверь подъезда хлопает так, что стены дрогнули.

– Батюшки! Вот так хозяин! – срывается у Поли. Она бежит в переднюю. Потом в спальню.

Барыня сидит, как каменная. Не шелохнется… Точно прислушивается к чему-то, расширив удивленные глаза…

Что-то уходит из души, оставляя за собой кровавый след… Уходит медленно, но безвозвратно… И хотелось бы крикнуть: «Подожди!» Но чувствуется, что все бесполезно…

Уходит Любовь…

Это случилось за день до нового спектакля.

А наутро, перед генеральной репетицией, Садовников звонит к невесте. Он пьян, и пугливо шарахается Поля, которой он бросил на плечи шубу.

Верочка в гостиной играет на ковре с котенком. Она до странности боится почему-то Садовникова… Увидев его красное лицо и воспаленные глаза, она испуганно вскрикивает.

В непонятном, казалось бы, бешенстве артист пнул ее ногой…

– Барин… Барин… Да что вы? Побойтесь Бога! – вопит нянька…

Девочка падает на ковер, закатив глаза, в нервном припадке.

Вбегает Надежда Васильевна.

– Что?.. Что здесь такое?.. Верочка!..

Садовников стоит среди комнаты подбоченясь и хрипло смеется.

– Шуму-то… шуму-то сколько из-за какого-то щенка!..

– Ка-кого щен-ка?

Надежда Васильевна хватается за стул, чтобы не упасть.

– Да из-за твоего… ублюдка…

Она выпрямляется, как развернувшаяся пружина.

– Вон! – говорит она, почти шепотом, почти потеряв голос, но жестом королевы указывая на дверь.

– Что т-т-ак-кое?

– Вон! – вдруг бешено кричит она, словно проснувшись. И, как дикая кошка, прыгает к нему на грудь…

– Проклятый… проклятый… уйди… задушу…

– Ппо-слу-шай… Надя, – бормочет он, испуганный ее исказившимся лицом, ее безумными глазами.

– Вон!.. Вон сию минуту… Нянька… Поля… Хозяина кликните… будочника… Вывести этого мерзавца!..

Она хватает на руки Верочку.

– Да ты с ума сошла?

Хмель соскочил с него. Он с кулаками кидается на любовницу.

Она ждет, держа ребенка у груди, глядя на него с ненавистью, стиснув зубы.

С визгом Ненила и Поля бросаются между ними.

Садовников запнулся о ковер и грузно падает.

С истерическим криком Надежда Васильевна выбегает из гостиной.

В театре переполох. На стене висит анонс, что, по внезапной болезни гастролера, трагедия Шекспира заменяется любимой пьесой публики Лев Гурыч Синичкин. Дочь Синичкина Лизу играет дублерша Нероновой. Большая часть публики вернула билеты в кассу.

На самом деле Садовников пьет, бушует и безобразничает в трактире.

А Неронова больна. У нее жестокая мигрень. Поля прибегает за кулисы. Барыня головы поднять не может с подушки. Просит Мосолова зайти к ней вечером, после спектакля. С прыгающими глазами она по секрету передает всем, что барыня прогнала жениха…

«Может ли это быть?..» – спрашивает себя Мосолов, гримируясь перед зеркалом в уборной. Руки его трясутся.

Он входит в полутемную спальню Надежды Васильевны еще со следами грима на лице, с большими, сверкающими от черного карандаша глазами. Он подходит к постели и опускается на колени.

Надежда Васильевна протягивает ему слабую, влажную руку. Она раздета. Голова ее завязана полотенцем. Пахнет уксусом.

– Спасибо, Сашенька, что пришли, – слабо, печально говорит она.

Он покорно целует ее руку.

– Приказывайте, богиня моя!.. Я слушаю…

– Сашенька, голубчик… теперь я ваша… на всю жизнь…

– Надежда Васильевна!!!

– Вы добрый человек… знаю… Вы будете Верочке настоящим отцом… Полно… не плачьте!