Это по любви

– Повторяю еще раз: почему не разбудила? Я даже завтраком тебя не накормил. Так же нельзя, – он улыбается, а я прикусываю губу, стараясь сильно не пялиться на его обнаженное поджарое тело. Хоть бы трусы надел! Хотя, о чем я говорю, я же сама без них.

– Без чего? – о боги! Я, что, сказала это вслух?

Взгляд мужчины скользит по моим ногам, чуть задерживается на коленях, едва прикрытых подолом юбки, и замирает в районе бёдер. Джон прищуривается, и вдруг начинает смеяться, чем окончательно сбивает меня с толку.

– Ты собралась на работу без белья?

– Оно мокрое! – вспыхиваю, ощущая, как краснеют щеки.

– Еще бы, – усмехается, в одно мгновение оказываясь прямо передо мной. Нависает сверху, испытывающе заглядывая в глаза. – Было бы обидно, если бы оставалось сухим после вчерашнего.

– Я не… – язык заплетается. Ноги начинают мелко подрагивать, и я сжимаю бедра покрепче, тая от одного его взгляда, словно мороженое под палящим солнцем. Горячий мужской торс впечатывается в мое тело. Изо рта вылетает тихий стон. – Оно лежало мокрое на полу в ванной, – кто бы знал, сколько сил мне понадобилось, чтобы собрать предложение воедино!

– Я так и подумал, – шепчет Райт на ушко, а я прикрываю веки, начиная сползать по стеночке на пол. – Эй, что такое? Ножки не держат? Устали за ночь?

Он издевается!

Ладонь ложится на талию, и я невольно подаюсь вперед, стараясь удержаться на чертовых каблуках.

Жарко. Господи, как же здесь жарко! Может, расстегнуть пару пуговиц на блузке?

Пальцы сами тянутся вверх, касаясь ворота, и взгляд Джона жадно вцепляется в мою руку. Он замирает, каменеет, словно статуя и, кажется, вообще перестает дышать. Сосредоточенно наблюдает, как хищник за маленькой мышкой. А я, пользуясь минутной заминкой, осторожно и очень – очень! – медленно высвобождаю пуговичку из петли. Затем еще одну. Провожу пальцами по ключице, чуть сдвигая ткань, и запрокидываю голову. Приятная прохлада касается кожи, но уже через мгновение губы мужчины обжигают шею влажным поцелуем.

– Джон…

– Думала, можешь меня соблазнить, а потом спокойненько сбежать?

– Вообще-то надеялась, – хитро улыбаюсь, совсем не ожидая, что мужчина вдруг резко прижмет меня к стене и начнет нагло целовать прямо в ярко-накрашенные губы. Храни бог человека, который придумал стойкий макияж! – М-м, Джон, мне… пора… Джон, – телефон надрывается. Но Райт не собирается меня никуда отпускать.

– Я отвезу, – хрипит в изгиб шеи, нагло задирая юбку на пояс.

Через мгновение я оказываюсь прижата грудью к комоду. Ещё через одно Джон резко толкается вперёд, и только потом я замечаю перед собой зеркало. Смотрю на наше отражение, пошло прикусывая губу, и не могу отвести взгляда. Раскрасневшаяся, в расстегнутой блузке, в вырезе которой отчётливо видно кружево бюстгальтера. За спиной Джон, крепко сжимающий мои бедра. Он ловит мой взгляд, и я смущённо отворачиваюсь, но тут мужская ладонь чуть сдавливает шею, вынуждая вернуть глаза к зеркалу. Скажу честно, ничего более откровенного и прекрасного я ещё не видела.

– Смотри, – приказывает мужчина, продолжая размеренно двигаться внутри меня.

Киваю, через раз забываю дышать, но взгляд уже не отвожу. Наоборот. С любопытством изучаю свое лицо, то, как грудь елозит по поверхности комода, как Джон прикрывает глаза и откидывает голову назад. Он ускоряется, и я кричу, оставляя после себя мутные пятна на зеркальной глади. Они быстро испаряются и заменяются новыми, а я, уже не сдерживаясь, дрожу и сама подмахиваю тазом навстречу, желая поскорее получить разрядку.

Джон больно хватает меня за волосы, потянув на себя. Выгибаюсь, ловя его губы своими. Во влажном, страстном поцелуе тонет мой финальный стон, рассыпается мириадами искр под кожей. Мы тяжело дышим, прижавшись друг к другу так сильно, что становится больно.