Неидеальная

Меня будит какой-то противный скрежет, будто кто-то царапает двери с той стороны. Я бы решила, что это собака, но прекрасно знаю, что никаких животных в доме нет. Приподнимаюсь на локтях, вслушиваясь. Звук повторяется, и мне приходится встать с постели и закутаться в халат. Губы немного дрожат, когда все же решаюсь спросить:

– Кто там?

– Джес… си-ка, – язык муженька еле ворочается, отчего машинально отпрыгиваю назад и перестаю дышать.

Он ещё пару минут скребётся, дёргает за ручку, но потом всё же уходит, а я забираюсь на кровать и обнимаю колени, прижатые к груди. Неужели Рэймонд так напился, что пришел за «долгом» в столь поздний час? Мне страшно и противно. Хочется выть в голос, проклиная чертовых журналистов, которые докопались до истины, сунув свои длинные носы, куда не следует. Если бы не тот парень, я всё ещё жила бы с папой и сёстрами в родном доме. Даже не догадывалась бы, что Кэтрин мне не мать, и продолжала безмятежное существование.

* * *

Проходит две недели, а между нами ничего не меняется. Абсолютно ничего. Рэймонд снова делает вид, будто меня нет. Я брожу в одиночестве по дому, иногда читаю или выхожу в сад. Погода портится, деревья стремительно лысеют, а холодный ветер всё чаще кусает замерзшие щеки. Ночами запираюсь на ключ, но муж больше не предпринимает попыток вломиться в мою комнату.

В один из ноябрьских вечеров долго ворочаюсь и не могу уснуть. То снится папа, который прогоняет меня под проливной дождь и кричит, что больше знать не хочет, то Рэймонд вдруг прижимает к стене и начинает целовать в шею, больно сдавливая запястья огромной ладонью. Просыпаюсь с криком.

На утро чувствую себя разбитой. Глаза припухли, под веками легли темные тени. Руки немного дрожат, но заставляю себя доползти до ванной и поколдовать над лицом. Консилер и лёгкий тональный крем выравнивают цвет кожи, расческа врезается в волосы, вытягивая спутавшиеся пряди. Надеваю тёплое домашнее платье и спускаюсь вниз.

Обычно я завтракаю одна, но, судя по голосам внизу, сегодня это будет не так. Первой замечаю Шарлотт – домработницу. За длинным столом сидит выспавшийся и довольный Рэймонд. Заметив меня, он встает и подходит ближе. Отшатываюсь, опасаясь заглянуть в глаза. Не имею ни малейшего понятия, как себя вести. Мы друг другу абсолютно чужие. Я не знаю, что он любит, как жил до брака со мной. Куда делись его предыдущие три жены? Может, он их убил? Я следующая?

– Джессика, – кивает мужчина, опуская ладонь на мою талию, и подталкивает к столу. Отодвигает стул, помогая сесть. Сглатываю. – Прекрасно выглядишь.

Хмуро смотрю исподлобья, как Харрингтон возвращается на место и принимается за трапезу. Мне кусок в горло не лезет. Хочется вскочить и начать крушить столовую, кидаться вещами, кричать, плакать. Но я держусь. Лишь озлобленно кошусь на слишком довольного мужчину, не понимая причины такого веселья.

– Дорогая, сегодня мы идем на прием к твоему отцу, – спокойно произносит Рэймонд, а я роняю вилку. – Будь готова к семи.

– Зачем? – вопрос звучит совершенно не к месту, но слетает с языка до того, как успеваю подумать.

– День рождения твоей сестры, – Рэймонд приподнимает бровь. Точно. Сегодня Мари исполняется восемнадцать. Как я могла забыть?

– Да, верно, – бормочу, беря обратно в руку столовый прибор. Рассматриваю вилку пару секунду, после чего решаюсь задать еще один вопрос. – Мы можем остаться дома?

Мужчина удивлённо приоткрывает рот. Хмурится. Ох, зря спросила. Но потом Рэймонд неожиданно кивает и продолжает как ни в чем не бывало завтракать.

Я удивлена. Поражена. Хочется задать очередной глупый вопрос, но сдерживаю себя, опасаясь, что он может передумать.

– Тебе нравятся лошади, Джессика?

– Что?

– Лошади, – повторяет брюнет, внимательно следя за моей реакцией. – Мы могли бы прогуляться за город к конюшням, если не хочешь на праздник.

Как странно. Разве он не должен таскать меня по разного рода светским мероприятиям и делать вид, что мы пара?

Нерешительно киваю. Мне нравятся лошади, их сила и грация. Я умею ездить верхом и люблю проводить время с этими умными животными.

– Хорошо, – тень улыбки мелькает на суровом лице мужа, на мгновение срывая с него маску холода и высокомерия. – Значит, вечером мы отправимся в конюшни.

Глава 3

Рэймонд держит меня за руку, а я не решаюсь поднять на него взгляд. Мы идём через весь город прямо так, пешком, но мне почему-то уже не хочется сбежать. Да, он всё ещё пугает. Все ещё жуткий и некрасивый. Только что-то как будто изменилось во мне после того, как он согласился пропустить праздник моей сестры. Ведь мы в первый раз сказали друг другу больше трех слов. Удивительно, что он пошёл навстречу, не требуя ничего взамен. Может, решил, что стоит начать нормально общаться, раз живём под одной крышей? Может, я заставила себя свыкнуться с мыслью, что теперь принадлежу ему? А может, пытаюсь прямо сейчас как-то оправдать? Не знаю. Если подумать, Рэймонд ни в чем не виноват. Это отец продал меня.

Но я отлично помню, как муж ломился ко мне ночью, и не уверена, что об этом помнит он сам. Потому что утром сделал вид, будто ничего не было, а теперь вообще предложил посмотреть на лошадей. Чего же он хотел? Взять силой? Если и захочет, я даже сопротивляться не смогу. Кольцо на пальце обязывает, и никто не воспримет это как изнасилование. Скажут, что строптивая, и пожалеют бедного Рэймонда. Всего-то.

Мужчина уверенно идёт по главному проспекту, кому-то кивает и периодически останавливается, чтобы пожать руку. Плетусь чуть позади и натянуто улыбаюсь встречным. Ко мне обращаются, как к миссис Харрингтон, но это уже не раздражает. Привыкла, что теперь я не Джессика Бэйкер – дочь мэра, а замужняя дама, супруга богатого и очень известного бизнесмена.

Наконец, узкие улочки заканчиваются. Рэймонд резко сворачивает направо, продолжая волочить меня за собой.

– Не замёрзла? – спрашивает вдруг, бросая короткий взгляд на меня через плечо.

– Нет.

– Хорошо, – задумчиво отвечает мужчина и умолкает. Разговор никак не клеится, я сама не знаю, что можно сказать.

Он держит мою ладонь в своей, и я чувствую, как большой палец осторожно поглаживает кожу. Словно успокаивает. Но я и так чертовски спокойна. О чем мне переживать? В особняке отца я теперь чужая, в своём новом доме – тоже. Я замужем за мужчиной, о котором ничего не знаю, а моей личностью он и вовсе не интересуется. Уверена, этот поход в конюшни – всего лишь повод показаться вместе на людях. Но глубоко внутри мне всё равно приятно. Просто вырваться из этого средневекового замка и побывать где-то ещё. Несмотря на холодный ноябрь. Несмотря на сомнительную компанию.

– Думаю, нужно иногда выбираться в город, чтобы не сойти с ума от скуки дома, – бормочет Рэймонд, снова обращая любопытный взгляд на меня.

– Угу.

– Кстати, ты умеешь ездить верхом? – задаёт очередной вопрос брюнет.

Вскидываю брови и утвердительно киваю. Он непривычно разговорчив сегодня, хотя вряд ли это можно назвать полноценным диалогом.

Пока бредем по извилистой тропинке, пытаюсь представить, что мы счастливая пара, которая вышла на прогулку после тяжёлого дня. Так глупо. Я не испытываю к этому мужчине даже симпатии. Думаю, обо мне он точно такого же мнения.

Тропа снова сворачивает, уходя в лес. Становится не по себе, но не подаю вида. А когда впереди, наконец, брезжит свет, не сдерживаю восторженного вздоха.

Поле, огромное зелёное поле с идеально ровно скошенной травой, на котором пасется около десятка лошадей самой разной масти. Удивительно, но в этой части пригорода природа ещё не успела приготовиться к зиме. На деревьях хоть и виднеются редкие проплешины, всё же они выглядят намного лучше тех, что растут у нас в саду.

– Нравится? – тихо спрашивает Рэймонд.

Я улыбаюсь ему. Наверное, впервые за время нашего знакомства. И, о чудо, он улыбается в ответ. Так вот как он выглядит, когда доволен. Глаза светлеют, меняя цвет с космической черноты на глубокий карий, в уголках появляются морщинки, а на правой щеке – милая ямочка. Не знала, что она у него есть. Неудивительно.

– Идём же, – сама тяну его дальше, и мужчина молча повинуется.

Большой чёрный конь бьёт копытом, когда подхожу ближе к загону. Он невероятен. Прекрасен. Свободен.

– Это Бурч, – поясняет Рэймонд, видимо заметив, как я уставилась на животное. – Он немного своеволен, не советовал бы приближаться.

– Но я хочу…

Харрингтон пару секунд о чем-то размышляет, а потом лихо перепрыгивает через забор и тянет ко мне руки. Серьёзно?

– Давай же, – подначивает мужчина.

Закатываю глаза. Желание получше рассмотреть Бурча пересиливает недовольство, и я неловко принимаю руку Рэймонда. Мужчина тихо смеётся, а потом наклоняется, чтобы ухватить меня за талию, и легко отрывает от земли. По телу бежит ток, замираю, практически не дыша. Какой же он сильный! Ох, неужели я растаяла, только потому что он привёл меня на конюшни и смог поднять на руки? Глупая Джессика!

– Держись рядом, – говорит Рэймонд, снова хватая мою ладонь, после того, как привожу одежду в порядок. – Бурч может разозлиться. С ним очень сложно.

Согласно киваю и осторожно подхожу ближе к жеребцу. Чёрная шерсть сверкает на блёклом ноябрьском солнце крупными бисеринками пота. Он снова бьёт копытом, задирает голову, недовольно фыркая. Выглядит опасно, но при этом завораживающе красиво.