Мисс Тейлор

«После того, как ты мне его сбил? Не уверен».

– Я сделаю все возможное.

Какое-то призрачное чувство вины явно не сочеталось с горделивой и резкой натурой Билла. Он осклабился.

– Ты же женат, верно? Не знаю, как ты, а я люблю, чтобы все было чинно, неспешно и прилично. В этом есть определенное достоинство. Но, как я могу понять, ребята из «Гидры» сейчас имеют Сота отнюдь не по-миссионерски. И когда он придет отыгрываться на наших задницах – мало не покажется. Так что, ты уж постарайся выяснить все побыстрее.

– Я сделаю все возможное, – повторил Свонсон.

Когда Харрис ушел, оставшийся агент оценил все жизненные показатели допрашиваемого и задумчиво поцокал языком. Запрограммировав ввод еще 14 единиц транквилизатора в течение двенадцати минут Дейвису, уже распинавшемуся о важности мелкой моторики, Свонсон раскрыл все дополнительные экраны, чтобы ввести коррективы незамедлительно, если они потребуются.

– Если почувствуешь себя совсем плохо, дай знать, – попросил агент.

– О нет. Я этого не сделаю. И вам это должно быть известно, – Дейвис усмехнулся, наблюдая за капельками голубоватой жидкости, которые медленно ползли по трубочке в его вену. – Со мной же работают настоящие специалисты, хотелось бы верить. Кто-нибудь из вас пробовал его? Скорее всего нет. Поясню, раз уж вам так нравится меня слушать. Вряд ли случится нечто, что мое искривленное вашей химией восприятие, посчитает достаточным поводом пожаловаться. Ха-ха! Также и с воспоминаниями. Поэкспериментируйте как-нибудь сами! Ведь имеете доступ к препарату, и наверняка есть события в прошлом, о которых хотелось бы некоторое время не переживать!

«Выраженный этап гипервозбуждения. Почему ты не можешь хоть на что-то дать хорошую правильную реакцию? Почему они не моги хоть чуть-чуть подождать и разрешить тебя промыть?!»

– Какие у вас самые неприятные яркие воспоминания? Думаю, такие же как у большинства! Кто-то в сети обругал твою внешность? Повод рыдать, искать поддержки, идти к мозгоправу каждый раз, когда ты вспоминаешь этот момент и чувствуешь грусть. Вторая половинка заглядывается на кого-то другого? Злишься и переживаешь, пытаешься убежать от этих мыслей в других занятиях, в новых впечатлениях. А если бежать некуда? Делать нечего? Ты один в темноте и тишине наедине с кошмарами, которые никому в мире камер и идентификаций и не снились? А когда тебя слушают, когда ты можешь попросить о помощи, молить о прекращении всего этого, ты этого не делаешь. Я готовился к сегодняшнему дню. Я жрал «ЭмИкс» достаточно долго, чтобы понять, как это работает.

Лао Вейдер говорил все медленнее и спокойнее, по его телу начали пробегать небольшие клонические судороги, экскурсия грудной клетки заметно уменьшалась, давление падало, но появившиеся нарушения в электрической активности мозга были приемлемы, так что Свонсон не отменил ввод метафенарелаксина. Тем более что Дейвис сам неожиданно переключился на наиболее значимую тему – своей подготовки к теракту.

– Будущее не пугает. Все события прошлого случились к лучшему. Ты думаешь о себе, будто о герое фильма. Без эмоций. Без страха. Без стыда. Без всего, что обычно мешало бы тебе жить. Отпили мне ногу и дай «ЭмИкс», и я буду говорить с тобой, как с другом. Восприятие говорит, что все хорошо. И было. И будет… Тот ты… Лишь герой фильма… Пока опять не заперт в темноте… Монстры оживают… Сеть… Так незначительно… Память не жалеет… Дженни…

Путанная речь, групповые экстрасистолы и багровеющее лицо совсем не понравились агенту, но до того, как он успел что-то поменять, прикованный к креслу мужчина закричал и забился в эпилептиформном припадке. Приводя Лао Вейдера в порядок, Карл Свонсон ругался так, что, без сомнения, заставил всех, кто следил за его работой, покраснеть и убавить громкость.

Четверть часа спустя, окончательно скорректировав электролитный баланс и погрузив Дейвиса в непродолжительный медикаментозный сон, Свонсон открыл перед собой первые кадры с конференции, где произошло «возвращение» мисс Тейлор. «Раз это событие для тебя так важно, будем танцевать отсюда. Очень долго танцевать». Когда на энцефалограмме появились признаки пробуждения, агент, глядя на картинку перед глазами, обратился к заключенному, медленно произнося слова громким шепотом.

– Ты вошел в огромный зал. Ряды черных кресел в кожаной обивке выделялись на фоне белоснежных стен, на одной из которых изображался минималистичный логотип корпорации. Он был едва ли белее окружения, но, возможно, из-за толстого черного контура, стена вокруг него казалась серой. Перед ним протянулась сцена, у левого края которой стояла трибуна…

4 Возвращение

Невольно щурясь открывшейся белизне, Лао Вейдер Дейвис переступил порог огромного зала. К нему сразу же обратилась Сьюзи.

[Аудитория №1 запрашивает разрешение для трансляции файлов. Разрешить?]

Синхронизация длилась несколько секунд, и после нее мало что изменилось: под потолком появилась еще одна эмблема корпорации «Гидра-Биос-Технолоджис» – объемная и медленно вращающаяся – и слегка уменьшилась общая яркость видимого за Бай-Нет-чками окружения. «Как предусмотрительно», – хмыкнул про себя юноша, проходя к месту где-то посередине.

Удобно устроившись в кресле, молодой человек принялся разглядывать других прибывающих на конференцию. Сьюзи представляла тех, на ком фиксировался взгляд, и чем больше людей попадалось Лао на глаза, тем больше он не понимал, на какого рода мероприятие попал. Весь профессорско-преподавательский состав университета выступал под аватарами, оглашающими весь список их научных званий, по крайней мере, на территории кампуса. Здесь же подобных людей были единицы, а зал быстро набивался слушателями, имеющими высшие сетевые статусы. Юноша невольно вцепился в подлокотники, переводя взгляд с героев сети на звезд, а стоило ему увидеть идола – пусть и незнакомого – как он весь затрепетал от силы чужой популярности.

Почти каждую знаменитость сопровождал менее статусный спутник, снимающий ее с помощью своих Бай-Нет-чков, пришедшие в одиночку использовали парящую дрон-камеру. Все эти именитые гости описывали, что видят, и брали интервью друг у друга. По отрывкам брошенных фраз Лао Дейвис догадался, что никто из них не имел представления, чего ждать. Джонатан Бай Вень обещал им сенсацию, связанную с проектом «Возвращение», но они даже не знали, что «возвращаться» будет Дженни Тейлор, кем бы она ни была. Молодой человек заерзал в кресле, понимая, как повысит свой статус, если засветится рядом со знаменитостью, рассказав ей о том, что ему известно. Но он находился почти в самом центре зала и, разумеется, к нему – простому пользователю сети – никто с вопросами не подходил, а сам Лао Вейдер постеснялся пробиваться к какому-нибудь интервьюеру, тревожа всех сидящих на пути. И еще он испугался быть высмеянным до того, как успеет хоть что-то сказать. Поэтому младший мистер Дейвис просто глазел по сторонам и покусывал с досады губы.

Продолжая знакомиться с фасадами тех, кто держал их открытыми, и сопоставляя с одеждой тех, кто был закрыт, Лао выделил еще две группы зрителей. Помимо очень серьезных людей в дорогих строгих костюмах, чьи аватары не рассказывали ничего об их владельцах, но многое о фирмах и компаниях, на которые те работали, юноша узнал еще и представителей многих религиозных конфессий: буддизма, серпентоизма, христианства, скандинавского неоязычества, германского неоязычества, ислама и прочих. «Что здесь происходит? Кто такая эта мисс Тейлор?» – подумал молодой человек, совершенно растерявшись и пожалев о том, что не попытался вчера что-либо разузнать.

Когда свободных кресел не осталось, прозвучал звуковой сигнал, знаменующий начало конференции. В течение минуты приглушался свет, а затем Джонатан Бай Вень вышел на сцену. Зал стих. После формального вступления директор «ЭйчБиТи» перешел к исторической справке:

– С вашего позволения, я не буду останавливаться на развитии и успехах биоинженерного дела, которым уже многие сотни лет, и не стану объяснять принципы феномена Леминой, или феномена «кристаллизации», открытого в 2248 году.

Лао Вейдер, который о «кристаллизации» знал только то, что она как-то связана с кризисом рождаемости, поспешил активировать справочную строку Сьюзи, чтобы хотя бы примерно понимать, о чем пойдет речь.

– Пожалуй, я начну историю проекта «Возвращение» с 2286 года. Именно в этом году происходит технический прорыв в палеонтологии: моделирование форм на основании останков становится сверхточным, – Джонтан Бай Вень выдержал паузу, а затем начал стремительно перечислять факты. Загруженные корпорацией картинки и фотографии в правой части виртуального экрана постоянно менялись; слева изредка перелистывались слайды презентации с датами и одной-двумя фразами напротив каждой; снизу Лао Дейвис, видел ссылки его Сьюзи, предлагающей ознакомиться с тем или иным определением, но едва успевал читать их из-за быстрой речи докладчика.

– В 99 году виртуальные модели ископаемых формируются практически поклеточно. Это привлекает внимание доктора Говарда Майерса, и он начинает свое исследование. Его идея заключается в следующем: имея ДНК объекта, его расшифровку и визуальное представление о том, что должно получиться, можно воссоздать живого взрослого человека. Ведь что формирует личность? Генетически заложенный темперамент, моделируемый памятью и опытом. Что формирует последние? Цепочки живых связей нейронов, которые можно визуализировать. Таким образом, можно синтезировать мозг, имеющий то сознание, которое у него было на определенном этапе. Создать «чистую» нервную систему, которой просто не от чего отторгаться, поместить ее в тело – набор органов с той же ДНК – закачать в него физиологические жидкости и запустить сердце.

Идея, которая сулила много технических трудностей: виртуальное моделирование еще не было достаточно совершенным, а с проблемами адаптации тела даже из относительно недавнего прошлого к крайне агрессивным условиям внешней среды компания была знакома не понаслышке. Синтез же взрослого двойника живого объекта был бы, разумеется, аморальным.

[Проект «Реинкарнация» – в настоящее время закрытая исследовательская деятельность «Гидра-Биос-Технолоджис», связанная с клонированием человеческих организмов. Подробнее]

– К 2317 году точность визуального моделирования возрастает до молекулярного уровня, а в лабораторных условиях начинают проводиться первые попытки копировать изменения при феномене Леминой. Этот уровень развития технологий позволяет доктору Майерсу начать практическую часть своих исследований. На начальных этапах воссоздание тела является не целесообразным. Планируется вырастить только головной мозг и черепномозговые нервы с примыкающими сосудами и, не извлекая их из физиологической среды, подключить соответствующие нервные окончания к механическим протезам и рецепторам, а сосуды – к трубкам, ведущим к искусственному сердцу. Для обмена веществ решено использовать те же методы, что и для жизнеобеспечения плодов.

Разумеется, не каждый мозг имело смысл восстанавливать, учитывая особенности посмертных повреждений. Был составлен ряд критериев отбора, и в 2319 году оживлен первый мозг. Мы не знали, являлся ли он копией личности хозяина ДНК, но он, без сомнения, жил. Его клетки функционировали, энергетические потенциалы фиксировались. Оставленный на этой фазе объект Эй-4 двадцатого года до сих пор в отличном состоянии.

Как известно, единственный способ полноценно оценить психическую деятельность – это диалог. Но при подключении органа к искусственным рецепторам, протезам, голосовому аппарату, мы получали спонтанные движения и несвязанную речь, указывающие на сильнейшую шоковую реакцию, из-за которой разум, если он и имелся, становился утерян. Мозг оставался жить биологически, но был полностью недоступен контакту, а в некоторых случаях регистрировалась смерть огромных частей коры. Его фармакологическое восстановление было невозможным.

Неожиданно Бай Вень поджал губы и заговорил строго и назидательно, словно отчитывая маленьких детей:

– Я полагаю, некоторые считают данную информацию для них излишней или, возможно, не новой. Прошу, проявите терпение. Здесь присутствуют люди мало знакомые с историей данного вопроса. Они не смогут в достаточной мере понять причину, по которой сегодняшнее событие будет иметь столь высокий вес, если я не опишу картину полностью.

Лао громко хмыкнул, но тут же спохватился. Он на мгновение забыл, что находится не на очередной скучной лекции в кампусе. Растерянно пошарив взглядом по вкладкам, предоставленным "Гидра-Биос-Технолоджис", он нашел причину негодования оратора. В обычном окне, где по ходу лекции можно оставлять вопросы, на которые потом докладчик будет отвечать, творилось форменное безумие. В отличие от студенческих занятий в этом поле вопросы писались анонимно, поэтому среди непонятно кому необходимых уточнений проскакивали возгласы вроде «Это еще долго?» и «Где уже мозг в банке?». После замечания лектора в ленте вопросов одновременно появились «Простите!» и «Не сердитесь на дураков», и на какое-то время она затихла.

– Решение проблемы нашлось, – продолжил глава «ЭйчБиТи», – в уменьшении количества органов чувств, повышении порога их раздражения и нивелировании шоковой реакции метафенарелаксином Икс.

[Метафенарелаксин Икс – транквилизатор последнего поколения, относящийся к группе синтезированных на основе бромдигидрохлорфенилбензодиазепина. Отличается от других анксиолитиков наличием растормаживающего эффекта на фоне общей релаксации. Официально используется органами правопорядка для проведения допросов. При накоплении токсичен. К продаже запрещен. Подробнее]

– 11 апреля 2321 года в 9 часов 18 минут состоялся первый полноценный диалог. Объект имел механический аналог голосового аппарата и слабые зрительные и слуховые анализаторы: он мог видеть и слышать лишь то, что происходит непосредственно перед резервуаром. Как выяснилось, благодаря полному восстановлению нейронных связей он помнил и мог рассказать всю свою жизнь, а благодаря метафенарелаксину Икс не отказывал в этом. Объект нуждался во сне, продолжительность которого была увеличена из-за вышеупомянутого препарата; проходил психологические тесты, подтверждающие сходство личности с его биографическим прототипом; мог строить предположения в абстрактных задачах, высказывать предпочтения. Полноценно оценить эмоциональные реакции не представлялось возможным из-за влияния транквилизатора.

Окно для вопросов вновь начало оживать. Многих интересовала данная тема, и Лао с удовольствием послушал бы ответы на некоторые дополнительные вопросы. Но как-нибудь потом. Сейчас он мысленно присоединился к то и дело возникающим комментариям, требующим переходить непосредственно к «возвращению».

– Новые проблемы были обнаружены спустя несколько дней. К препарату быстро формировалась толерантность, а последствия его токсичности – интеллектуальные нарушения, снижение памяти, увеличение продолжительности сна – нарастали. На 162 часу существования, из которых объект бодрствовал лишь 49, кора больших полушарий погибла. Несмотря на последующие попытки подбора наименьшей эффективной дозы транквилизатора, максимальное время активного участия в диалоге составило 98 часов и всего 35 часов до возникновения первых когнитивных нарушений.

Волнения в окне для вопросов переключили на себя внимание студента исторического факультета. Он был несколько озадачен капризностью и нетерпением присутствующих здесь знаменитостей. Ему показалось, что Джонатан Бай Вень начинает нервничать.

– При единичном использовании метафенарелаксин Икс практически безвреден, полное исчезновение последствий его воздействия на нервную систему наступает за 28 дней. Учитывая это, мы начали «хранить» объекты. После диалога нервная система истощалась, и мозг засыпал. Во время сна его отключали от внешних стимулов, оставляя подобно образцу Эй-4. Реакция шока не развивалась. Повторное же введение транквилизатора без необходимости повышения дозы проводилось каждые 4 недели. В результате мы получили 10-16 часов ежемесячной беседы без ухудшения памяти и когнитивных функций. Начиная с образца Си-21, нервные системы функционируют без изъянов.

В силу отсутствия раздражителей во время «хранения» объекты не утомляются и спят буквально по четыре-пять часов в сутки. Периоды бодрствования характеризуются ими как «размышление перед сном», «время в депривационной камере», «вся жизнь перед глазами, словно собственное домашнее видео», «фантазии, размышления и реальность вперемешку». Многие отмечают удивительную, «абсолютную память», позволяющую «с теплотой окунаться в детские воспоминания». При этом объекты помнят предыдущий диалог, и некоторые при возобновлении беседы могут ответить на задачу, данную перед отключением органов чувств.

В уже не на шутку разбушевавшемся окне для вопросов стали всплывать довольно резкие высказывания, касающиеся моральной стороны проекта. Если объекты способны фантазировать, то настолько ли они далеки от людей, на основе которых создавались? На каком основании компания держит их годами в заточении, если они являются полноценными людьми? Пусть и «новыми», «созданными» и «не имеющими тела».

Лицо Джонатана Бай Веня утратило невозмутимость: на нем то и дело проскальзывала растерянность и даже беспомощность. Но глава «ЭйчБиТи» с профессиональной самоотдачей продолжал говорить:

– В 26-ом, прошлом, году проект планировался к завершению. Его значимость для истории, культурологии, психологии трудно переоценить, но это не те области, которые входят в круг интересов «Гидра-Биос-Технолоджис». Привлечение объектов к экономически полезной деятельности было невозможным из-за шоковой реакции при усилении получаемой сенсорной информации, а использование их интеллектуальных резервов было резко ограничено временем, требуемым для объяснения всех социокультурных и научных особенностей. Работа с имеющимися объектами пока продолжалась, две уже выращиваемые нервные системы – Си-34 и Си-35 – также включались в исследование, но новых объектов в проекте «Возвращение» не планировалось. Однако первый же диалог с объектом Си-34 заставил компанию пересмотреть данное решение.

Лао, как, наверно, и большинство людей в зале, почти не слушал докладчика: он был поглощен хаосом, воцарившемся в окне для вопросов. Строки сменялись с такой скоростью, что юноша едва успевал понять, о чем идет речь. О предназначении вкладки все забыли. Спор о том, можно ли считать мозги в банках полноценными людьми, переходил на личности, смачные нецензурные выражения и изредка прерывался на цитаты из священных писаний.

– Прошу вас! – не выдержал глава корпорации. – Я не хочу вступать в морально-религиозную полемику. Сейчас не время и не место. Даже среди наших служащих есть определенные разногласия, но это не мешает нашему плодотворному сотрудничеству.

Джонатан Бай Вень осекся, а по залу пронесся шепот, кто-то ахнул: на сцену вышел другой Джонатан Бай Вень. Пальцы сидящих тут же напомнили умирающих в страшных конвульсиях пауков: все отмечали время случившегося в записях или оставляли текстовый комментарий в своих трансляциях. Переводя взгляд с одного директора на другого, Лао подумал, что новоприбывший обладает более царственной осанкой, а в его легкой усмешке читается та же неприятная холодная ирония, что и у человека, говорившего с ним в кабинете декана. Старый Джонатан уступил место у трибуны новому. Когда мужчина заговорил, зал погрузился в гробовую тишину, подобную той, что была в начале конференции. Низкий голос каким-то образом звучал намного проникновеннее такого же голоса предыдущего оратора. Но теперь студент исторического факультета слышал явные стальные нотки.

– Я должен попросить прощения у присутствующих за этот трюк. Когда я понял, что задержусь, я попросил своего ассистента, мистера Штернберга, провести вам небольшой исторический экскурс. Я не планировал, что это займет столько времени, но теперь вы, без сомнения, подкованы в области проекта «Возвращения», и мы можем перейти к сути нашего собрания. Но сначала поблагодарим мистера Штернберга за прекрасную лекцию.