Рубиновый лес. Дилогия

Я не понимала тех слов, которые уже пару раз вставила Мелихор между фразами на общем языке, но в этот раз речь явно шла обо мне. Лишь когда она смахнула со лба короткую пепельную чёлку, я увидела, что у неё почти такие же глаза, как у Сола, – золотые, но более спокойного, прохладного оттенка, как если бы пелена дыма заволокла рассветное солнце. Подведённые зелёной краской вдоль нижних ресниц, они смотрели с тем же озорством и любопытством, с каким смотрят маленькие зверьки, прежде чем подобраться поближе. Губы же выглядели такими мягкими и красными, что напоминали молодые лепестки маков, которые росли под окнами замка Дейрдре. Несомненно, девушка была прелестна, а ещё очень уверена в себе: как и я, она тоже не стеснялась носить в городе мужские штаны, только прикрывала их сверху персиковой туникой, подчёркивающей такую же персиковую кожу.

Глядя на них с Солярисом, я испытывала странную смесь смущения, восторга и чего-то ещё, что заставило меня безмолвно взирать на них обоих, пока Мелихор наконец-то не встала.

– Ты такая красивая! – пролепетала она, оказавшись на расстоянии вытянутой руки от меня быстрее, чем я успела моргнуть. Уже спустя секунду наши лица разделяла всего пара дюймов, и я почувствовала запах огня и роз, сидящий на её коже. – Такая… человеческая! Просто прекрасная ширен, Солярис!

Мелихор смешно шепелявила на некоторых согласных, будто ей мешал собственный язык, из-за чего её речь напоминала змеиное шипение. Затем она вдруг обхватила моё лицо ладонями и прислонила к своему лбу, обнажая в улыбке заострённые, как у Сола, зубы. Может, она и говорила странные вещи со странным акцентом, но при этом звучала до того искренне, что я не смогла не улыбнуться в ответ, хоть и понимала происходящее лишь наполовину.

– Веди себя прилично, Мелихор! – осёк её Солярис, уже поднявшийся с пола и отряхнувший полы плаща. – И перестань распускать руки!

– Всё в порядке, – ответила я, терпеливо позволяя Мелихор мять мои щёки, как глину, и изучать со всех сторон, будто это я была редкой диковинкой, а не драконы. – Меня зовут Рубин, я принцесса из Дейрдре, дочь короля Оникса и потомок Великой Королевы Дейрдре, которая…

Солярис так яростно затряс головой и замахал руками в ответ на моё приветствие, что я испугалась и замолчала, дожидаясь реакции Мелихор. К счастью, всё ограничилось тем, что она убрала руки с моего лица и уставилась на меня в упор.

– О-о-о, – протянула Мелихор многозначительно, сложив губы в идеальную форму этого самого «О», а затем обернулась на притихшего Соляриса и начала нервно перебирать пальцами обе косы, лежащие на плечах и доходящие ей до бёдер. Они были заплетены небрежно, будто впопыхах, и несколько прядок торчали в разные стороны, украшенные спиральными бусинами. – Выходит, Старшие всё-таки были правы…

– Не во всём. Это долгая история.

– Я в любом случае не осуждаю тебя, ма’рьят. Даже понимаю… Я бы тоже не смогла. Ох, какой же шум поднимется, когда все узнают!

– Все? – переспросил Солярис, и лицо его посерело от испуга, что мне доводилось видеть нечасто. – Кто ещё здесь с тобой? Вельгар? Осилиал?

– Нет, только Сильтан.

Этот ответ Солу явно понравился не больше, чем его собственное предположение, – зрачки сузились, а глаза забегали по таверне, кого-то ища. Тем временем Мелихор не церемонясь подхватила меня под руку, а затем и Соляриса, потащив нас к круглому столику под хоросом, где лежала сложенная красная накидка. Но Сол позволил усадить себя только после того, как Мелихор рассмеялась, похлопав его по спине с такой силой, что он закашлялся, и сказала:

– Расслабься, Сильтан сейчас на другом конце города. Эй, хозяин, принеси нам поджаристого цыплёнка и чая из сахарного тростника! Ах да, и черничный пирог! Ты же всё ещё любишь сладкое, а, ма’рьят?

Мелихор перегнулась через стол и потрепала его по волосам, отчего Солярису пришлось зажмуриться, дабы один из её когтей не выколол ему глаз.

– Простите, – наконец-то заговорила я, когда чувство собственной неосведомлённости стало действовать мне на нервы. В этот момент подавальщица как раз поставила на наш стол заварочный чайник из латуни и несколько глиняных пиал, разлив по ним душистый настоянный отвар. – Боюсь, я не совсем понимаю, вы… У вас… Г-хм…

– Это моя сестра, – выпалил Солярис тут же, избавив меня от необходимости формулировать столь щекотливый вопрос.

– Старшая, – уточнила Мелихор с деловитым видом, закинув ногу на ногу, и я поперхнулась травяным чаем, глоток которого сделала, чтобы смочить пересохшее горло. Даже ответ, что это бывшая возлюбленная Соляриса, не удивил бы меня так, как удивило это, ведь…

– Ты никогда не говорил мне, что у тебя есть братья или сёстры. Ну, не считая… – Я осеклась, не рискнув произносить имя Юты, которое могло вскрыть ту рану на сердце Сола, что и без того отказывалась заживать и постоянно гноилась. К счастью, Мелихор перебила меня, не позволив паузе неприлично затянуться:

– Что ты! У него таких, как я, ещё целых пять. И все старшие!

– Пять?! – переспросила я, случайно проглотив веточку мяты, плавающую на поверхности чая вместе с лепестками ромашки и стружкой корицы.

Мелихор усмехнулась и, выставив передо мной перламутровые коготки, принялась по очереди загибать пальцы:

– Самый старший у нас брат Вельгар, потом братья Велиал и Осилиал, потом Сильтан, а потом уже я, единственная любимая сестрёнка, и, конечно же, Солярис. Мы все из одного выводка, только вылупились в разное время, поэтому Вельгару триста семьдесят лет, мне – двести тридцать, а Солярису всего… Сколько тебе там, малявка? Лет сорок?

– Мне семьдесят, дура, – вздохнул Солярис раздражённо, сбрасывая с рук на стол тесные перчатки.

– Ой, извините, пожалуйста! Уже семьдесят лет, какой большой и страшный дракон, – передразнила его возмущённый тон Мелихор, приложив руку к сердцу в правой части груди. – Ты сейчас, должно быть, где-то размером с лошадь.

– Три лошади не хочешь? – огрызнулся Солярис.

– Хм, целых три? А Рубин тебя хорошо кормила!

Завязался жаркий спор о том, с какой скоростью растут драконы и как их правильно измерять, и они оба снова забыли о моём существовании. Пока на кухне готовилось горячее, я решила не вмешиваться и позволить Солу насладиться обществом давно потерянной семьи. Несмотря на то что его лицо морщилось, как изюм, а из груди едва не вырвалось пламя, когда Мелихор вновь пошутила над его размерами, я была готова поклясться, что в глубине души он доволен. Теперь, зная об их родстве, я и впрямь видела, сколь они похожи: те же мягкие черты лица, те же тонкие и нежные (пусть и только с виду) пальцы и даже одинаковая мимика.

Спустив с плеч меховой плащ и поставив рядом походную сумку, я откинулась на спинку стула, понемногу смакуя чай, за горечью которого пряталась медовая сладость. В тот момент в таверну как раз вошли двое мужчин, тоже из Дану, судя по внешнему виду. Без слов швырнув на барную стойку пару серебряных монет, они заняли столик напротив – видимо, были завсегдатаями. За громкой руганью Сола и Мелихор было сложно разобрать, о чём они говорят, но кое-что расслышать мне удалось:

– Слышал, он пошёл на восток, к Золотой Пустоши…

– Надеюсь, там и упокоится. А то такими темпами у нас совсем не останется землепашцев. Слишком много деревень пожрал! Эй, а ты сам будешь крылышки или бёдрышки?..

Я подпёрла щёку рукой и снова сделала глоток терпкого чая. Эти двое, безусловно, обсуждали Красный туман – кто ещё мог лишить Круг туатов землепашцев и деревень? Но если я услышала всё верно и это не просто пустые сплетни, значит, туман больше не движется на Столицу – он идёт на восток через Золотую Пустошь. Неужели Ллеу был прав? Туман следует за мной по пятам?

– Хватит уже! Ответь на вопрос: что ты и Сильтан делаете здесь? – перешёл в наступление Солярис, когда бесполезные препирательства наконец-то ему наскучили. – Мы гнались за тобой от самого рынка! Почему ты…

– Это была не Мелихор, – встряла я, и Сол, так и не притронувшийся к своей порции чая, бросил на меня вопросительный взгляд. – Я не её видела тогда на рынке. У той женщины волосы были как сирень…

– Ничего удивительного. В Луге нынче много драконов водится, – пожала плечами Мелихор и залпом осушила свою пиалу, хотя чай в ней ещё исходил паром, как кипяток. – Иногда мы отправляемся группами, а иногда по отдельности. В этот раз, например, мы с Сильтаном полетели вдвоём: он отвечает за баранину и свинину, а я – за дрожжи и пшено.

– Так вы поэтому здесь? – спросил Сол. – Добываете припасы?

– Да. Ты ведь сам знаешь, как плохо с пропитанием на острове. Пока новые выводки не вылупились, еды хватало, но сейчас снова стало туго.

– Всё это время я думал, что драконы больше не покидают Сердце.

– Так и было до этого года, пока на трон Дану не взошёл молодой ярл Дайре. Жаль, что недавно его объявили преступником и правление перешло в руки одному из других братьев Дану… – протянула Мелихор, играя со своей глиняной пиалой. Я же вся обратилась в слух. Значит, семья отреклась от Дайре после его покушения на меня. Надо признать, это было разумно – мало кто захочет повторить Эпоху Завоеваний. Интересно, его бросили в темницу? Или уже казнили? – К счастью, новый ярл пока не спешит выгонять нас обратно, а большинство горожан помнят, сколько из наших жили в Дану до войны из-за близости туата к Кипящему морю. Здесь к нам относятся с уважением. Всё почти как раньше, не считая того, что нам запрещено залетать дальше Луга. Ради нашей собственной безопасности.

– И ради того, чтобы не допустить слухи, – догадалась я, налив себе ещё чая и устроившись поудобнее на деревянном стуле за грязным, поцарапанным столом, за которым сейчас вдруг оказалось интереснее, чем во время всех наших прошлых путешествий. – Вот почему в город пропускают только пеших путешественников, но не торговцев и всадников, – продолжила я, вспомнив толпы и пункты досмотра у городских ворот. – Все пешие путешественники – бедняки. Вряд ли они быстро разнесут слухи, если в них вообще кто-то поверит.

– А ты умная! – похвалила меня Мелихор, и, не желая огорчать её, я решила не добавлять, что сдерживать подобные слухи всё равно бесполезно. Это лишь вопрос времени – когда они дойдут до моего отца. Если уже не дошли. Но тогда почему он бездействует?.. – В город никого не пускают под предлогом новых реформ и перенаселения. Если вы были на рыночной площади, то видели, что для приезжих торговцев места здесь действительно нет. Продажа лошадей тоже отныне запрещена. Не знаю, сколько эта ложь ещё протянет и не откажется ли от тайного союза новый ярл Дану, но… – Мелихор тряхнула пепельными косами, будто прогоняя прочь мрачные мысли, и спиральные бусины в её волосах звякнули. – Теперь мой черёд спрашивать! Что здесь делаете вы?

В этот момент подавальщица поставила в центр стола деревянное блюдо с цыплёнком в вязкой чесночной подливе, набитым внутри дольками яблок и варёным пшеном. Мелихор тут же облизнулась и схватилась за самую мясистую ножку, пока Солярис, даже не удосужившийся снять плащ, наблюдал за этим со скептично приподнятой правой бровью.

– Красный туман, – проронил он только, но Мелихор и ухом не повела, уже вовсю жуя румяное мясо.

– Это тот, в котором деревни пропадают? – промычала она с набитым ртом. – Да, мы слышали, любимая тема всех пьяниц и пастухов… А вы двое-то здесь при чём?

– Долгая история, но нам нужно в Сердце.

– Погоди, так ты возвращаешься домой?! Навсегда?

– Не совсем… Может быть, однажды…

Мелихор фыркнула и махнула на Соляриса цыплячьей ножкой, отчего тому пришлось вытереть лицо рукавом накидки, чтобы убрать с него капли брызнувшего чесночного масла.

– Почему «однажды»? Что мешает тебе сделать это прямо сейчас?

– Говорю же, это долгая история. Думаешь, я просто так пропал почти на двадцать лет?! Всё не так просто, Мел…