Северная Ведьма

В аптечке из успокоительных средств нашелся только «Успокоительный сбор №4», который покупала Татьяна еще в то время, когда жила здесь. У нее иногда были трудности с засыпанием.Климов повертел в руках пачку, открыл, вдохнул запах сушеных трав, смешанных и упакованных в бумажные саше, вынул пару и бросил в кружку.Затем налил в заляпанный, когда-то белый, а теперь грязно-желтый пластмассовый электрочайник, воды из крана на одну порцию, чтоб быстрее закипела, и нажал на кнопку. Через несколько секунд кипяток был готов. Он налил дымящейся жидкости в приготовленную кружку, отчего саше надулись и всплыли, а по кухне разнесся запах валерианы, чабреца и мяты. Осторожно ступая, чтобы не пролить кипяток на руки или ноги и не спуская с кружки глаз, Климов прошел в комнату, поставил питье около кровати, а сам разделся, аккуратно разложил вещи в шкафу, и лег в кровать, завернувшись в одеяло, как в кокон. Пить горячий чай лежа было неудобно, и Климову пришлось чуть изменить положение тела на полусидячее. «Вот теперь отлично!» – похвалил он сам себя, прихлебывая горячую темно-желтую ароматную жидкость. То ли травы так хорошо подействовали, то ли он так сильно устал, что не заметил, как допил чай и погрузился в одуряющий, тяжелый сон.

Через некоторое время ему отчего-то стало холодно. Климов ворочался, поджимал ноги к животу, но согреться не мог. В конце концов он почувствовал, что его бьет озноб, и разлепил веки. Прямо перед ним у кровати снова стояла Ведьма и, не мигая, смотрела ему в лицо. Именно от нее исходил ровным потоком тот самый могильный холод, который Климов почувствовал сквозь сон.

– Ааа… – шепотом только и смог выдохнуть Андрей. Крик застрял где-то в горле. Он судорожно забил руками и ногами, пытаясь хоть немного отодвинуться от призрака, но тело не слушалось. Ноги будто отделились от него и совершали хаотичные движения, сминая и скидывая постельное белье на пол, а пальцы рук царапали грудь до крови, вырывая кусочки кожи. Боли Климов не чувствовал, он видел и ощущал только жуткое существо рядом с собой. Вдруг Ведьма наклонилась прямо к лицу Климова, отчего светящиеся болотные светло-зеленые огоньки, заменяющие ей глаза, приблизились вплотную, а на месте рта появилась зияющая черная дыра, из которой дохнуло на Климова мертвечиной, травяной и древесной гнилью. «За ним», – прошелестела она, наклонила чуть голову и повторила: – «За ним».

– Ааа… – снова просипел Климов. Что было дальше, он не помнил. Когда сознание полностью вернулось к нему, он обнаружил себя на улице, в не застегнутой куртке, мятых джинсах и легких летних мокасинах, уже довольно сильно промокших от грязной снежной каши, по которой он шел. Вокруг высились незнакомые многоэтажки неизвестного ему микрорайона. Никогда раньше в этих местах бывать не приходилось. Климов похлопал себя по карманам, и обнаружил в одном из них мятую пятисотрублевую купюру, в другом мобильный телефон. Замерзшими пальцами, испачканными засохшей кровью, он набрал номер Сани. Трубку долго никто не снимал, а потом сонный голос друга медленно произнес после глубокого вздоха:

– Алло!

– Сань, привет, – хрипло поздоровался Климов и раскашлялся от ледяного предзимнего воздуха, попавшего в легкие.

– Чего тебе не спится, черт? Четвертый час утра, – недовольно спросил Саня.

– Слушай, можно я к тебе приеду? – клацая зубами от холода, спросил Климов.

– Прямо сейчас, что ли? – опешил друг.

– Да, прямо сейчас. Надо, – ответил Климов.

– Приезжай, – растерялся Саня. – Ты далеко?

– Я не знаю, – честно ответил Климов. – У меня пятьсот рублей есть, поймаю тачку, докинешь, если не хватит?

– Ну ты даешь, – окончательно проснулся Саня. – Докину, какой разговор. Приезжай.

Климов отключил телефон, сунул его во внутренний карман, застегнул куртку, втянул голову в плечи, руки засунул в рукава как в муфту, пытаясь согреться, и побрел искать проезжую часть, стараясь не проваливаться в особенно глубокие лужи. За углом ближайшего дома лежала пустынная, освещенная желтыми фонарями улица с уходящими вдаль гаражами по одной стороне, и унылыми одинаковыми многоэтажками с другой. Климов постоял немного в надежде, что проедет какой-нибудь бомбила-полуночник, но никого не было. Он окончательно замерз и, поеживаясь, побрел по обочине. Минут через двадцать за спиной раздался гул мотора. Климов обернулся и поднял руку. В глаза резанул свет ярко-синих неоновых фар и автомобиль, разбрызгивая жидкую осеннюю грязь, промчался мимо. Климов машинально отскочил, еще больше сжался и побрел дальше. Еще минут через пять он увидел фары «шестерки» и снова поднял руку, голосуя. Водитель заметил его, нажал на тормоз и замигал огоньком поворота. Поравнявшись с Климовым, «шестерка» остановилась, стекло пассажирского сиденья опустилось и из салона показалась улыбающаяся из густой черной растительности физиономия водителя-южанина.

– Куда падвести тебя? – спросил он.

Климов назвал адрес Сани.

– Сколка дашь? – осведомился водила.

– А сколько надо?

– За тысячу павезу, менше нет, далеко, – нахмурил косматые брови южанин.

– Ладно, – кивнул Климов, дернул ручку двери и плюхнулся на заднее сиденье прогретых жигулей.

Водитель что-то спрашивал у него дорогой, но Климов настолько замерз и измучился, что почти сразу, как только немного согрелся, стал проваливаться в сон. Автомобиль, покачиваясь на неровностях дороги, еще больше усыплял его. К концу пути он так крепко заснул, что водителю пришлось даже слегка хлопнуть его по щеке.

– Эй, дарагой, ты пьяний, что ли?

– Приехали уже? – с трудом разлепляя глаза, спросил Климов.

– Да, вот твой дом, денги давай, – сказал водитель.

– Вот, возьми, – протянул Климов мятую купюру.

– Эээ, ты чего, на тысячу договорились! – возмутился водитель и потянул руки, чтобы схватить его за куртку.

– Да погоди ты клешни тянуть, сейчас позвоню другу, будет тебе тысяча. Не убегу я, не боись, – отмахнулся Климов и набрал номер Сани. – Сань, спустись, и пятисотку захвати, будь ласков.

Саня ничего не ответил и положил трубку. Через пять минут он вышел из подъезда в длинном пальто, накинутом на домашний халат, сунул водителю в опущенное стекло водительской двери пачку сотенных банкнот. Климов с трудом выбрался из продавленного сиденья жигулей, хлопнул дверью и поплелся в подъезд вслед за Саней. После прогретого салона автомобиля он еще острее почувствовал холод сквозь промокшие насквозь джинсы и летние мокасины, и невольно ускорил шаг, желая как можно скорее оказаться в теплой квартире. Когда дверь подъезда захлопнулась, преграждая путь стылому осеннему воздуху, Климов почувствовал, что почти согрелся.

Саня, так же, как и Климов, жил в доме сталинской застройки, но гораздо шикарнее, построенном для каких-то номенклатурных работников. Квартира досталась ему в наследство от вдового бездетного дяди по отцовской линии, занимавшего партийную должность. Подъезды – просторные, с давно не крашеной, пыльно-серой и в узорах паутины лепниной под потолком и огромными, полуслепыми от многослойной грязи окнами – больше хотелось назвать парадными на петербуржский манер. В большом лифте, который, впрочем, сейчас не работал, кое-где сохранилась отделка красного дерева. Приятели поднялись пешком на четвертый этаж по широкой лестнице, и Саня открыл ключом высокую двустворчатую дверь своей квартиры. Верный себе, он не захотел ставить обычную металлическую дверь вместо старой, и, хоть и с превеликим трудом, но нашел контору, которая согласилась сделать имитацию той двери, что была раньше. Саня вообще считал, что историю нужно хранить, в чем бы она ни заключалась: в предметах быта, книгах, фотографиях, мебели или коврах. Поэтому очень берег дядину обстановку, благо бывший владелец квартиры был человеком с большим вкусом. То, что сохранить не удавалось, как, например, входную дверь, Саня восстанавливал как можно ближе к оригиналу. Единственное, что он поменял без сожаления – бытовая техника и телевизор. Саня был сибарит и обожал жить с комфортом. Климов считал это чудачеством и пустой тратой денег, но каждый раз, бывая в не по-советски роскошном интерьере, испытывал смешанное чувство зависти и восхищения. Однако сегодня ему было не до восторгов.

Саня вошел первым, снял пальто, принял куртку у Климова и оглядел друга, стоящего перед ним в порванной в нескольких местах со следами крови футболке, мятых мокрых джинсах и окончательно раскисших мокасинах.

– Мда… – протянул он. – Хорош.

Климов зябко передернул плечами, с трудом согреваясь.

– Попить бы чего горяченького, – сквозь зубы произнес он.

– Горяченькое в твоей ситуации очень желательно соединить с горячительным, – задумчиво сказал Саня. – Пойдем, я дам тебе что-нибудь переодеться, умойся, а я пока подумаю, чем мы будем тебя согревать.

Через пятнадцать минут они сидели на кухне за большим столом и пили приготовленный Саней грог. Климов, одетый впушистый теплый халат и огромные шерстяные носки, обхватил обеими руками стакан и прихлебывал обжигающий напиток, поеживаясь и крякая. Саня сидел напротив, подперев голову рукой, и ждал, пока Климов окончательно отогреется.

– Ну? – наконец не вытерпел историк. – Мне жутко любопытно, в какую историю ты вляпался.

Климов отхлебнул глоток, откинулся на высокую спинку стула и посмотрел прояснившимся взором на друга.

– Сань, я не знаю, поверишь ли ты мне, – начал он. – Все это очень странно. Я начинаю думать, что схожу с ума.

– Ну не томи, – закатил глаза Саня. – Что за манера начинать с длинных предисловий? Расскажи все по порядку, после решим, сумасшедший ты или нет.

Климов вздохнул и начал рассказывать все, что приключилось с ним после их недавней совместной посиделки в «Пороховой бочке» у Вадика. Саня слушал не перебивая. Когда Климов закончил, он после некоторой паузы произнес:

– Все это действительно очень странно. Я не верю в мистику, ты знаешь, и больше склоняюсь к тому, что у тебя очень расстроена нервная система. Работа, развод, Татьяна с любовником и претензиями на твою квартиру… Есть от чего поехать крыше.

– Сань, можно, я у тебя поживу пару дней? – перебил его Климов.

– Поживешь? – удивленно поднял брови Саня.

– Пожалуйста, – попросил Климов и в его глазах появилось какое-то детское просящее выражение. – Не могу я там один оставаться. Немного приду в себя и вернусь домой.

– Ладно, – пожал плечами Саня, продолжая недоумевать. – Неужели галлюцинации могут так сильно напугать?

– Ты себе не представляешь, как, – сказал Климов. – Говорю же, не помню, как из дома ушел.

– Ну и дела… – вздохнул историк. – Живи. Но с условием: завтра ты поищешь специалиста по мозгам и обязательно в ближайшее время сходишь к нему на консультацию.

– Это непременно, – кивнул Климов. – Но у меня еще одна просьба: ты не мог бы съездить ко мне и привезти кое-какие вещи?

Саня махнул рукой:

– Иди спать, невротик. Завтра выходной, утром встанем и поговорим. Если будет такая необходимость – съезжу, конечно. Кто еще поможет тебе, дураку?