Сюзана Фэр

По прошествии двух месяцев, Генри стало казаться, что тот пылающий огонь внутри Сюзаны, который покорил его сердце, стал понемногу затухать. Он думал, что это произошло из-за его чрезмерной сдержанности. У него появилось чувство утраченной любви, из-за которого он стал опасаться, что любовь Сюзаны прошла по вине его холодности к ней. Постепенно это чувство все сильнее начало его гложить.

***

– Ребята, – громко сказал мистер Оскар, скрестив руки на груди, – вы все молодцы! Я очень рад, что вы смогли так хорошо прочувствовать своих персонажей. Каждая роль важна и вы это мне доказали. Я ничуть не жалею о том, что пришел в вашу студию, потому что нашел здесь множество юных талантов. Поверьте в мои слова, а главное – в себя!

– Хорошо! – громко произнес весь актерский состав.

– Сегодня у нас последняя, полная генеральная репетиция, завтра мы сможем лишь местами повторить несколько сцен. Так что давайте хорошо постараемся и вложим в наше дело всю душу!

– Да мистер Оскар!

Дети стали повторять свои реплики, подготавливая место, где будет проходить репетиция всего спектакля. Через некоторое время, после подготовки, мистер Оскар скомандовал «Начинаем спектакль».

Репетиция прошла плавно, без остановок. Дети набрались большого навыка за эти два месяца, Генри был доволен их игрой, а в особенности игрой его Мимозы. Сюзана Фэр воплотила прекрасного персонажа в жизнь, показав свои истинные актерские таланты. Смотря на нее, его сердце начинало биться сильнее. Его взгляд был прикован к Мимозе, но сердце горело от Сюзаны, от ее белой кожи, алых губ, белокурых волос, нежного стана. Для него она была так изящна и грациозна. В этот момент Генри Оскар понял, что сопротивляться любви Сюзаны Фэр он больше не мог.

Репетиция закончилась полвосьмого вечера, с небольшой задержкой.

– Мистер Оскар, премьера состоится в пять часов вечера. Почему мы не можем прийти к полудню и отрепетировать? – волнующим голосом спросил Кевин Лоун.

– Кевин, ты переживаешь?

– Немного… вдруг, я начну волноваться на сцене…

– Кевин, ты прекрасно воплотил себя в принца, ты играешь убедительно. Да, на лице у тебя бывает тревога, но только у тебя, а не у твоего персонажа.

Мистер Оскар присел на стул, положив ногу на ногу.

– Ты хорошо справляешься со своей ролью, вдобавок, у тебя прекрасная партнерша, которая всегда тебя поддержит.

– Мистер Оскар, на сцене все совсем по-другому…

– Кевин, я тебя понимаю. Знаешь, мне нравится в тебе именно то, что ты видишь четкую грань, которая важна для актера: сцена и закулисье. Так что тебе не стоит придавать этому большое значение. За эти два месяца, ты всегда меня радовал своей игрой. А легкое волнение перед выступлением, это вполне нормально и случается у каждого актера.

– Спасибо мистер Оскар, за все, в том числе за поддержку! Вы многому меня научили. В будущем я бы хотел, чтобы вы вновь меня обучали актерскому мастерству.

– Кевин… я буду только рад воспитать из тебя достойного актера, но тебе сейчас всего четырнадцать, в будущем, ты можешь и передумать.

– Нет, я уже решил, что точно буду актером, как вы когда-то, вы мой кумир!

Мистер Оскар удивленно и задумчиво взглянул на Кевина, ему вспомнилось, что когда-то и он был юным актером и так же разговаривал со своим режиссером-постановщиком о том, что однажды воплотит свою мечту в жизнь и станет достойным актером. Но в итоге вышло так, что Генри Оскар к тридцати годам исчерпал себя, как актер, и потерял вдохновение. После окончание брака, который длился год, он вовсе разочаровался в киноиндустрии, ведь его мнимая любовь изменила ему с таким же актером, как и он. Выходом стало – самому стать режиссером, не прибегая к страстным пастельным сценам или ярким боевикам, а найти ту непорочность и чистую любовь, про которую все забыли. В одно мгновение из-за его талантов он, почти сразу, стал одним из главных режиссеров театра. Но именно, работая с детьми, он вновь почувствовал любовь, как к киноиндустрии, так и к театральной сцене. Эти дети вдохнули в него жажду творить и желание вновь любить.

– Ребята, жду вас всех завтра в три часа, не опаздывайте, у вас будет время на грим и небольшой прогон сценария.

– Хорошо, мистер Оскар. До свидания!

Дети, вновь, всей толпой, восторженно обсуждая завтрашний спектакль, пошли домой, за исключением Сюзаны Фэр.

– Мистер Оскар, я могу вас подождать? – сдержанно спросила мисс Фэр, медленно и легко подходя к Генри.

– Сюзана… я думал, ты тоже пошла с ребятами, – растеряно ответил он.

– Нет, мне с ними не очень интересно.

Сюзана подошла к зрительным местам, где обычно сидел мистер Оскар, наблюдая, за каждой репетицией, и так же легко и медленно присела около его сумки, куда он складывал сценарий и бутылку с оставшейся водой.

– Не интересно… – ухмыльнулся Генри, – смотря на тебя, мне кажется, будто ты их наставник. Так что, думаю, твои слова логичны. Ты же старше их.

– Именно. С вами я чувствую себя более уютно.

Сюзана положила ногу на ногу и изящно убрала локон недлинных белых волос за ухо. Это невольное, манящее движение затронуло Генри, он опустил глаза и закрыл сумку.

– Что же, можем ехать.

– Я рада.

***

– Ты волнуешься перед премьерой? – спросил Генри, стараясь разрядить обстановку, от которой в салоне машины становилось жарко.

– Ничуть! Я уверена в себе и в вашем сценарии.

– И в ребятах?

– Думаю, да.

Пару недель Генри не довозил Сюзану до дома из-за ее родителей, которые за ней несколько раз заезжали, потом из-за личных дел и школьных занятий. А до этого она была поглощена своей ролью, поэтому говорили они в основном на тему спектакля, а порой, молчали, и неловкости из-за этого он не испытывал. Но сейчас, когда пора репетиций прошла, он не знал, что ему сказать, потому что видел, что лицо Сюзаны изменилось, точно освободилось от обязательств.

– Мистер Оскар…

– Что? – невозмутимо спросил Генри.

– Уже июнь и погода стала теплой…

– Ну, да и что же?

– А вы даже не заметили, что я в такой юбке? – смотря в окно со своей стороны, досадно спросила Сюзана.