Улыбка ей не к лицу

– Хомячь, хомячь, толстая смешная собака, – говорили они, протягивая ему очередную дольку вкуснятины.

А Черчилль и не отказывался, так как вынужден был приехать на работу ни свет, ни заря, а значит заслужил вознаграждение.

Следователь Поляковский отправил участкового на поквартирный обход, Черчилля оставил пока есть чипсы, а сам пошел в квартиру убитой.

Дверь ему открыл муж Старостиной. Симпатичный заспанный мужчина в трусах и майке не сразу понял, что произошло. Он работал врачом в клинике и отсыпался после ночного дежурства, а отсутствия жены дома еще не успел заметить.

– Люда вчера ходила к подруге на День рождения и обещала быть дома не позже часа ночи. Ей сегодня к девяти на работу, и ребенка она должна была отправить в школу, – растерянно говорил мужчина и неуютно поеживался в нижнем белье.

– Ладно, одевайтесь, решайте вопрос с ребенком, а затем жду Вас у себя в кабинете, – сочувственно произнес следователь и вышел из квартиры Старостиных.

Поляковский забрал Черчилля и отпустил парней из ППС, поблагодарив их за то, что присмотрели за псом. Он отвез бульдога домой и быстро выпив кружку кофе с бутербродом, отправился на службу.

Через час следователь уже сидел в своем кабинете.

–Так, с чего начнем? –подумал Юрий.

Он позвонил капитану Лапицкому и поручил ему помочь участковому поискать свидетелей из соседних домов.

Только он повесил трубку, как дежурный милиционер сообщил, что к нему пришел посетитель Старостин.

Через десять минут муж погибшей уже входил в кабинет.

Мужчина за это время успел осознать, какое горе его постигло и разговор строился совсем не просто.

– Расскажите, пожалуйста, о Вашей супруге, – попросил следователь.

– Могу сказать только хорошее. Люда добрая, порядочная, неконфликтна женщина. Преподавала химию в двадцать третьей школе, она находится возле нашего дома. С учениками не конфликтовала, коллеги ее любили, подруг имела хороших. У нас семилетний сын Глеб. Долгов не было, жили скромно, по средствам. Врагов не имели, имущественных проблем тоже. Я даже не знаю, чем могу Вам помочь, – растерянно признался мужчина.

– Скажите, а как ее убили? Изнасиловали? Ограбили? Что произошло? Вы мне так ничего и не объяснили, – с болью в голосе, тихо произнес вдовец.

– Да, простите, я не сказал Вам сразу. Людмилу задушили. А изнасилования и ограбления не было. Но ей на лице нарисовали улыбку до ушей, яркой губной помадой. Поэтому я пытаюсь выяснить, возможно у нее были враги? – пояснил следователь.

– Да Вы что? Какие враги? Она была обычной женщиной. Это маньяк, наверное? Дикость какая! – произнес мужчина и закрыл лицо руками.

– Извините, Алексей Викторович, не буду Вас больше мучать сегодня. Напишите мне телефоны ее подруг, с которыми она вчера встречалась. И еще контакты коллег, знавших ее лучше остальных.

Супруг покойной заглянул в свой мобильник и написал на листочке все телефоны и мена, которые он знал и быстро вышел из кабинета следователя, чтобы не расплакаться у него на глазах.

Глава 4

Юрий Иванович Поляковский каждой клеточкой своего организма ощущал, что он влипнет в это дело, как муха в варенье, оно затянет его в болотную трясину, не давая возможности вырваться наружу без потерь. Внутренний голос противно нашептывал, что надо ждать следующую жертву, с безумной улыбкой смерти.

– Что убийца хотел нам сообщить своим рисунком? Не просто понять логику больного человека. Ее и логикой назвать сложно. Трудно играть по чужим правилам, которые, к тому же, тебе неизвестны. Твой противник может делать любые ходы, в процессе менять условия игры, а ты, следуя на шаг позади, должен догадываться, что еще способен придумать его воспаленный мозг, – тяжело вздохнул следователь, уже заранее понимая, какие тяжелые времена ждут его в ближайшем будущем.

Поляковский позвонил Петюне Храпову, их доморощенному компьютерному гению.

– Привет коллега, по работе соскучился? Так вот тебе небольшое задание. Узнай все, что сможешь, о Людмиле Старостиной. Ну ладно, не буду тебя отвлекать, – быстро сказал Юрий и повесил трубку.

На другом конце провода лейтенант Храпов даже сказать ничего не успел в ответ, только удивленно посмотрел в монитор и пожал плечами.

Поляковский созвонился с участковым и услышал, что найти свидетелей не удалось. Капитан Лапицкий тоже ничем его не порадовал.

Оставалась последняя надежда, на эксперта-криминалиста Валюшкину. Но положа руку на сердце, Юрий чувствовал, что и Елена Михайловна его ничем не обнадежит. Так и вышло, как он предполагал.

– Юрий, не ждите от меня волшебства, – сразу остудила она следователя.

– Причина смерти-механическая асфиксия. Женщина была задушена кожаным широким ремнем около часа ночи, плюс-минус пол часа. В крови убитой алкоголь соответствующий одной бутылке вина. Содержимое желудка слишком разнообразно, убитая явно была на банкете. Я все отразила в отчете. На одежде, в области живота и промежности следы спермы, соответствующие второй группе крови. Образцов убийцы в нашей базе нет. И еще, спермы так мало, что я полагаю преступник даже не раздевался, а семяизвержение произошло прямо через одежду. Он очевидно даже не успел расстегнуть портки от возбуждения. У меня все, – отчиталась Валюшкина

– Спасибо, Елена Михайловна, будем искать, – грустно произнес Юрий и повесил трубку.

Следователь включил электрический чайник, насыпал в большую кружку, с изображением английского бульдога, две ложки кофе, четыре сахара и только хотел порадовать себя вкусным напитком, как раздался звонок.

– Поляковский, быстро зайди ко мне! – приказал его руководитель – полковник Данилов. Мужик он был неплохой, но весьма колоритный: высокий, худой, с вытянутым черепом, непропорционально длинными руками и дурацкими усами, рыжеватого цвета, начальник имел кличку Таракан. Когда он сердился, подчиненные с трудом сдерживали смех, настолько комичным полковник выглядел в гневе. У Таракана было любимое выражение: «Прозвучим на весь город!» Данилов его употреблял всякий раз, как только ситуация выходила из-под его контроля. Эту сакраментальную фразу он произносил с таким трагизмом в голосе, словно драматический актер со сцены провинциального театра, при этом полковник таращил глаза и упирался о стол сжатыми кулаками. Весь Следственный Комитет взял его фразу на вооружение, сотрудники ее употребляли по любому поводу: сын в школе подрался, сам на работу проспал, не сдал в срок отчет, выпил лишнего накануне и т.п.

Таракан строгим голосом приказал Поляковскому сесть, внимательно смотрел на него около минуты, а потом уже по-человечески спросил:

– Ну что там, по ночному убийству? Мне уже журналюги звонили, руки у них зудят, накропать поскорее статейку, другую о серийном убийце и нашем бездействии и некомпетентности.

– Не буду обнадеживать Вас, но пока вырисовывается глухарь. Ни одной зацепки, ни одного свидетеля, даже следов обуви и тех нет возле трупа. Мне не понятно, что у него на ногах было одето, – обрисовал обстановку Юрий.

– Выходит будем ждать следующую жертву, – вздохнув произнес Таракан, озвучив Юрины мысли.

– Прозвучим мы на весь город! Что скажут в Главке? А если еще журналюги распишут все под Хохлому… Даже подумать страшно! – покачал он головой, уже предвкушая неприятные последствия для себя.

– Ладно, иди работай. А может все-таки не серийный убийца? – с надеждой произнес Таракан в спину майора.

– Из всех вещей убитой похищена только губная помада, а на ней были золотые украшения и деньги в кошельке остались. Так кто это еще может быть, если не серийный убийца? – ответил Поляковский, выходя из кабинета начальника.

– Ну да, ну да, – тоскливо пробубнил Таракан.

Глава 5

Юрий, сидя за рабочим столом, обдумывал свои дальнейшие действия.

– Зацепок нет никаких, но что-то же предпринимать необходимо. Встречусь сегодня с ее подругами, с которыми они отмечали День рождения, вдруг они что-то подскажут, – размышлял он вслух.

Поляковский созвонился с тремя женщинами-приятельницами Людмилы и они пообещали приехать часа через три, когда уладят дела на работе.

Следователь за это время решил подъехать в школу, где преподавала Людмила Старостина, и поговорить с ее коллегами и начальством.

Через двадцать минут он уже входил в учебное заведение. Школа была красивая, светлая, недавно после ремонта. Шли уроки и в помещении было тихо и торжественно, как в Храме. Юрий прошел в кабинет директора, показал удостоверение, объяснил цель своего визита. Директриса, дама лет сорока пяти, в строгом элегантном костюме серого цвета с сиреневой отделкой, осмотрела его колючим взглядом и пропела дежурные фразы, о том как ей жаль Людочку Старостину, какой кошмар, с ней не должно было такое случиться и т. д и т.п.

Исполнив для зрителя, в лице следователя Поляковского, обязательную, в такой ситуации, программу, она промокнула совершенно сухие глаза платочком, и нормальным, человеческим голосом произнесла:

– Спрашивайте, что Вас интересует?

– Расскажите, все что Вы знаете о Старостиной, – попросил Поляковский.