Феникс. Ты должен сжечь себя в своем собственном пламени

– Будут с нами? – Я взял бумаги и вопросительно посмотрел на нее.

– Ты что, один не в курсе? – Посмотрев на меня, она поняла, что я не знаю, что вообще происходит и села рядом со мной. Юбка, в которой она была сползла немного вверх, но я старался не обращать внимания. – Сатаниель затевает войну. Глобальную битву между ангелами и демонами. Ему нужны все наши демоны.

– Нас и так слишком много, разве нет? – Всегда демонов было больше, чем ангелов, к чему нужны все – не понимаю.

– Я тоже так считаю, но это не я решаю. Я лишь исполняю приказы. Должны быть все мужчины.

– Понятно. Хорошо, я всё сделаю. – Я встал и собрался уйти, но она рукой схватила моё запястье.

– Малфас, я же на половину ведьма и чувствую, что ты что-то скрываешь от меня.

Что я могу сказать ей? Что влюблён? Как это глупо для демона.

– Нет, тебе показалось. Извини, я должен идти. – Она отпустила мою руку и с грустной улыбкой, кивнула головой, прощаясь.

Глава 2

Враг – это друг, который знает о нас слишком много.

Данталион

Вы, наверное, не сильно удивлены, что Зульфи оказалась здесь. А вот я был ошарашен. Возможно, она была немного чудная, но я бы никогда не смог назвать ее темной ведьмой. Я был удивлен, хотя это слабо сказано, но я также был безумно счастлив, что рядом был кто-то, кто не убегал от меня, кто-то, кого я знал и, кто был мне дорог. Почему все убегают от меня, спросите Вы? Что ж, дело в том, что у каждого ангела существует одна или несколько отличительных способностей. Обычно, они даже индивидуальны. Никто, насколько мне известно, не встречал двух ангелов с одной способностью. Для людей, ангел – это что-то светлое и чистое, а значит и способность должна быть безобидной. Но есть такие ангелы, которые были рождены с такими способностями, что их старались обходить стороной всю их долгую жизнь. И я, по «счастливой» случайности, один из них. Я превращаю страхи в иллюзию настолько реальную, что некоторые даже умирали от страха. Раньше, я мог вызвать их галлюцинации абсолютно случайно. Я не всегда мог контролировать свою силу. Да и никто не может. Все мы учимся этому долгое время. Поэтому, я опасен. Поэтому, я здесь. Мне нет места среди ангелов, которые дарят всем улыбки, создают благоприятную погоду и дружелюбную атмосферу. И это, в прочем, не только было моим мнением. Многие ангелы были только рады избавиться от меня. Однако посмотрим, что они скажут теперь, когда увидят меня по ту сторону битвы. Уверен, что кричать они будут громко.

Подойдя к нужной двери, на меня накинулись черные вороны, которые были сделаны словно из камня над дверью еще минуту назад, а за дверью послышался тоненький певучий голосок:

– Да?

– Зульфи, это я! – Отозвался я, и вороны тут же отстали от меня и вернулись в исходное положение.

Я открыл дверь и попал в сказку. В который раз смотрю на комнату Зульфи и восхищаюсь. Это было единственное светлое место в нашем мире. Кстати, изнутри комната была огромна. Всюду были картины, в основном, пейзажи; высокий потолок и огромная люстра, которая освещала эту комнату; большой шкаф с прозрачными стеклами, в котором были ведьмовские штучки; диван со столиком для гаданий, а также были еще две комнаты и балкон. Представляете, балкон! Ее растения выходили лицом в этот мир, но она сумела защитить их даже от этого. Мрак не проходит в ее обитель. Зульфи выделили жалкую комнатушку, а она сделала из нее целый дворец!

Зульфи, всегда увлекалась миром людей, и старалась следовать их моде. Сейчас на ней были узкие джинсы, красный топ с вырезом на груди и босоножки. Не смотря на то, сколько времени прошло и сколько ей вообще лет, выглядит она, как и прежде. Такая же прекрасная, лучезарная, добрая Зульфи. Внезапно, я подумал о том, что ведьмы смертны. Я не знал ни одной ведьмы, дожившей до ее лет. И все они всегда выглядели также молодо, как и в первую сотню лет… Почему же ведьмам и людям дано так мало времени? А у вторых его вообще словно и нет. Мои мысли прервала Зульфи:

– Ну-с, как поживаешь, Данталион? – Сказала она и обняла меня. Я обнял ее еще крепче – Я скучала. Ко мне никто кроме тебя не приходит. – Она сделала обиженную моську.

– Как жаль, что не смогу радовать тебя своим присутствием чаще. Я отправляюсь в мир людей.

– Ох, я знаю. – Она слегка погрустнела. – Выпьешь со мной чаю?

– Да, почему бы и нет. – Я сел на диван, устроившись поудобнее. – Что тебе известно обо всем этом?

Зульфи открыла одну из тех дверей, где я еще не был. Смею предположить, что это кухня. Пока она делала чай, я все-таки решил пройтись по ее комнатке и полюбоваться склянками со странными примесями.

– Я знаю немного. Пока что. Сейчас мы с тобой сядем, и посмотрим на картах, что они нам скажут.

Я продолжал смотреть на эти серо-буро-малиновые цвета, рассматривал ее черепа, еще какие-то когти животных, а в самом уголке я увидел книжечку. Я осмотрелся по сторонам, Зульфи еще возилась на кухне. Не знаю, что на меня нашло, но я приоткрыл дверцу так, чтобы Зульфи ничего не услышала, и схватил эту книжечку.

Я открыл первую страницу и узнал знакомый подчерк. Я знал, кому это принадлежит с самого начала. Знал, но боялся ошибиться. Или же наоборот, боялся, что окажусь прав.

К счастью, книжечка была размером с ладонь, и я как мог, просунул ее через рубашку, и она осталась болтаться под ней. Я быстро сел на диван. Как бы мне не забыть об этом, а то могу еще случайно сдать самого себя.

– А вот и чай! – Зульфи как раз вернулась, поставила два блюдца, на них по чашке и подошла к шкафу за картами.

Хоть бы не заметила!

Но когда я заметил ее с картами в руках, я понял, что пронесло. Надолго ли?

– Ну что ж. положи на них свою левую руку. – Я положил руку на карты, они были у нее в руке, и Зульфи закрыла глаза. – Вытащи любые три карты, не переворачивая их.

Я так и сделал. Первую я вытащил сверху, вторую – где-то посередине, а третью – снизу колоды.

Зульфи открыла глаза, отложила оставшиеся карты и перевернула первую карту. На ней была нарисована девушка с кувшином в руках. Зульфи улыбнулась и перевернула вторую карту. Там был нарисован трон. Зульфи вскинула от удивления брови, но все также улыбалась. Когда она перевернула последнюю карту, улыбка сползла, брови опустились, лицо побледнело. Она посмотрела на меня, потом резко перевела взгляд обратно на карту. На ней были изображены мечи.

– Что такое, Зульфи? – Прервал я ее мысли. Я сел к ней поближе и она ожила.

– Не очень хорошая карта выпала, Данталион. – Только и смогла сказать она.

– По-моему, Зульфи, ты преувеличиваешь. Смотри, все ведь логично. Женщина – это избранная. Трон – это ведь именно я занимаюсь этим заданием? Быть может, меня повысят? А мечи – это война. Ты ведь знаешь про нашу битву с ангелами?

– Ох уж этот демон. Ты смотришь так поверхностно. Копни поглубже, дорогой. Женщина – это не твое задание. Все эти карты взаимосвязаны. И, если судить по последней карте, женщина – это та, что разрушит тебя. Вернее, косвенно. Я так думаю. Если бы женщина сделала это сама, карты были бы другими. А так получается, что начнется с женщины, и как знать, возможно, это твоя избранная. Потом ты получишь не повышение. Ты получишь власть. Ну а последняя карта говорит, что властвовать ты будешь совсем недолго. – Она немного задумалась. – Ты еще можешь отказаться от этого задания.

– Думаешь, это все-таки избранная?

– Прекрасная Елена[1 - Речь идет о Елене Троянской] уничтожила целый город. А юная избранная уничтожит тебя.

– Косвенно. – Уточнил я.

– Какая разница, Данталион?! – Зульфи вскочила с дивана, на ее лице была гримаса отчаяния и ужаса. Переведя дух, она вдруг спокойно продолжила. – Если не хочешь отказаться сразу, тогда мы придумаем что-нибудь еще. – Она начала тереть лоб, как обычно делала, когда думала о чем-то. – Прости, Данталион. Я просто сильно, я очень сильно переживаю за тебя!

Я встал с дивана, подошел к ней и обнял ее очень крепко.

– Я знаю, Зульфи. Но для меня это важно. Не знаю, почему, но меня дьявольски тянет туда. Я хочу в мир людей. И я хочу заняться этим делом. Не знаю, я, правда, не знаю, почему так. Сам не могу объяснить. Но ты ведь сама сказала, мы что-нибудь придумаем, все будет хорошо. Я верю в тебя. – Она обняла меня в ответ после этих слов, и я почувствовал, как моя рубашка намокла от ее слез.

***

Зульфи пообещала сделать для меня к завтрашнему дню какую-то вещь, что поможет мне найти смертную, поэтому я пошел к себе, предвкушая завтрашний день. Я уже говорил, что все демоны живут в каких-то жалких комнатушках? Дело в том, что наш мир слишком мал. Дьявольски мал. И, как говорит Сатаниель, «теснота сплотит нас». Мне же, однако, повезло с подругой. У меня конечно ни такой шикарный дом, как у нее, в котором не стыдно и гостей принять, зато тут гораздо приятнее находиться, чем у многих других. Мой дом (да, я теперь могу и свою «комнату» назвать домом) тоже изнутри немного больше, но он мрачен. Свет сюда практически не попадает, да и откуда ему взяться в загробном мире?

Как только я зашел, на меня налетела Тимори, мой цербер. Она чуть ли не сбила меня с ног, но я сумел удержаться на ногах. Я погладил ее по гладкошерстной голове и пошел кормить ее. Она завиляла хвостом еще сильнее, казалось, что сейчас взлетит со своим «пропеллером». Вы себе можете это представить? Цербер, страшный пес, которого все боятся, виляет хвостиком? Я улыбнулся от этой мысли. Это такая же собака, просто немного больше и живет дольше. На самом деле, Тимори – единственный цербер, у которого не три головы. Она такая единственная. Сатаниель хотел от неё избавиться вначале, но я сказал, что возьму её к себе. И сейчас я не знаю никого, кто был бы мне предан больше, чем моя девочка.

Я поставил миску на пол и тут понял, что что-то мне мешается под рубашкой. Точно! Я уже и забыл об этой книжечке. Достав ее, я сел на кресло, надел очки и приступил к чтению:

«С уходом Данталиона, я решила завести новый ежедневник. Моя жизнь изменилась, началась сначала и я решила, что надо начать писать в новом ежедневнике. Грустно. Натаниель ничего не сказал. Он сидит в своей комнате и что-то все время читает, так сказала Лайла. Лайла еще маленькая, мы ей сказали, что Данталион уехал ненадолго, но я стала догадываться, в чем дело. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять мысли Данталиона. Я слишком хорошо его знаю. Слишком. И это вполне в его стиле – уйти, не сказав ни слова. Раствориться, будто никогда его и не было. Когда я узнала о том, что его с нами нет, отчаяние сдавило горло так сильно, что я не смогла издать ни звука. Так и стояла, с пустыми глазами и перепутанными мыслями».

Перед глазами появилась картинка. Ночь. Я стою в комнате Натаниеля с листом в руке, думая, куда его положить, чтобы он нашел, но не увидел его слишком рано. Я положил во второй ящик его стола, посмотрел на него, пожелал ему с Лайлой добра и ушел. Я написал не так много. Вернее, почти ничего. Всего три слова: «Я передумал. Простите».

И вот сейчас, вспоминая это все, не могу понять, почему я не попрощался с ними как следует? Почему я повел себя, как трус? Я заскрипел зубами, злясь на самого себя, и отложил ежедневник Майлен. Потом дочитаю, а сейчас пора спать. Завтра мне предстоит долгий и тяжелый день.

***