СЛОВОБЛУДИЕ

Счастье бесконечности возбуждает виртуальную аудиторию.

Аудиторию, которая выбирает тебя.

Реальная толпа продолжает поедать оливье, салаты и пищу из женской диаспоры, которая больше всего требовала праздника.

Молодожены потерялись…

Счастье смешалось со свистом «Горько».

– НИЧЕГО. ПОТЕРПИ, И ЭТО ПРОЙДЁТ. ПОТОМ СДЕЛАЕМ ПРАЗДНИК ДЛЯ СЕБЯ, А ПОКА ПУСТЬ ВСЕ ЗНАЮТ, ЧТО МЫ ЕСТЬ.

–

Она кивает, и начинается медленный танец.

Но мама снова тут.

– Позвольте украсть жениха?

Куда? Зачем?

Она до сих пор не понимает.

Музыка раскрывается, раскрывается и счастье в лицах пьяных гостей. Марионетки продолжают играть важную роль. Сценарий

льётся рекой. Подарки начинаются.

Они стоят в центре внимания.

О Торт – О Бог!

– А кто съест больший кусок?

Тошнота. Но они едят, она, словно животное, открывает пасть до предела.

– Вуаля, я главный в семье!

Лучшая традиция масс! Аплодисменты!

Жужжание…

Кто-то на уши диктует им правила.

Идёт приём денег, путёвок на океан и подгузников. Дешевые сувениры с дорогими этикетками зашкаливают. Никакой

оригинальности, а лишь идеи из сети.

Пора спросить… А хотят ли они?

Некогда. Нужно уложиться по времени, ресторан не резиновый.

Снова обряд.

Церемонии, суеверия, лапша и правила сковали двух людей.

Тем самым подарив мнимую значимость и обработанные фото на память. Миссия выполнена.

Толпа довольна, пьяная!

А теперь можно продолжать жизнь, похожую на искусственное дыхание голосов извне.

Либитина

«В сердце у каждого – своя Либитина».

«Плохая или хорошая – трудно понять, по каким критериям можно это оценивать», – думала она, наблюдая за тем, как толпа

умело следовала привычным обрядам – обрядам, которые людям навязали. Наверное, так легче – делать уже написанное.

Не надо думать – все решили за тебя. Не надо обсуждать это с покойником, учитывать его просьбы.

Последний кусок земли – от незнакомки с розовыми волосами, которую Анна видела впервые. Эта девушка явно не знала

покойника, но проливала слезы так, как не научат на курсах актерского мастерства. Кто пригласил ее?

Потом наступает новый «момент» суеты: люди единодушно начинают рыдать – словно дети, повторяя друг за другом.

«Осознают ли они, что случилось на самом деле? Или это очередная публичная, массовая постановка?» – прошептала Анна

себе под нос, продолжая наблюдать за толпой.

Вот выходит самая голосистая баба, с плечами дровосека, и начинает давать указания, в том числе родственникам.

Нет, ее не назначали на эту должность, она все решила сама. Кажется, лишь потому, что однажды жизнь ее «покрылась»

серостью, плесенью и банальной скукой. Она кричит на мужа параллельно, тем же тоном, переключаясь на всех остальных.

Родственники умершего продолжают вглядываться в его холодное, чуть синеватое лицо. Нельзя с уверенностью сказать, что

именно они испытывают.

Анна делает еще несколько шагов назад, дабы не смешаться с дешевой буффонадой, и вдруг натыкается на забор, осознавая,

что вся площадь покрыта этими высокими, острыми, одинаково безвкусными и такими бездушными оградками, которые

устанавливают покойникам живые люди.

«Зачем им заборы, зачем мраморные памятники, купленные за сумасшедшие деньги? Мне казалось, самое бесценное – это