Ловец

– Спасибо, – выдавливаю из себя улыбку и отключаюсь.

Да, в такие моменты я действительно понимаю, за что она в своё время назвала меня киборгом. Я реагирую на происходящее не так, как обычные люди: потому что чаще всего у меня нет времени на проявление соответствующих эмоций… или нет на это сил.

Эмоции – это энергия. А её мне чаще всего тоже не хватает…

Так что, в отличие от Риты, я не прячу своё «я» – я просто не имею возможности его показать.

И иногда мне кажется, что я уже не знаю, какая она – я, на самом деле…

Это страшно. Но это – моя реальность. Когда на тебе висит ипотечный долг отца, а за твоей спиной лишь одиннадцать классов школы – хочешь не хочешь, а начнёшь делать всё, чтобы выжить. Моя мама давно умерла, мой отец сидит в тюрьме, и у меня даже не было возможности поступить в институт: ведь я должна была зарабатывать деньги и ежемесячно выплачивать за квартиру, которую папа так неосмотрительно приобрёл, полагая, что его бизнес-идея выгорит…

Не выгорела. И теперь я всё тяну на себе. Мне двадцать один, и моя мечта выучиться на медика и стать хорошим доктором с приличной зарплатой – успела покрыться пылью, а потом и вовсе исчезнуть в океане всех моих не воплощенных «хочу».

Теперь у меня только одна цель: закрыть ипотечный кредит. А потом…

О «потом» буду думать после. Сейчас у меня на это просто нет времени… как нет времени думать о том странном парне в респираторе, который уже дважды за меня заступился.

Защитил? Спасибо. Надеюсь, не буду должна.

В данный момент в приоритете – выспаться. И пусть весь мир подождёт…

***

– Ты что, серьёзно?.. Опять влез в это? – голос в наушниках заставляет молодого человека поморщиться.

– Сегодня я бил по лицу, – спокойно сообщает он, откидывая влажные салфетки в мусорный бак; затем смотрит на свои костяшки, только что очищенные от следов чужой крови, – их босс заметит увечья, и начнётся хоть какое-то движение.

– Ты уверен, что у них есть босс?

– Это не уличная шпана. И игрушки у них не детские. Просто они пользоваться ими не умеют, – молодой человек разворачивается и идёт к дороге.

– Девчонке влетит, – замечает голос.

– Не думаю. Она назвала имя, – произносит парень в капюшоне, снимая респиратор и направляясь к своей машине, – очень знакомое имя.

– Я слышал, – сухо замечает голос, – что делать будешь?

– Следить, – бросает молодой человек и садится на водительское сиденье.

***

Глава 2. О том, как эта история получила неожиданное продолжение

Просыпаюсь в двенадцать дня и с благодарностью смотрю на потолок. Благодарность адресована моим соседям сверху, которые решили не будить меня очередным витком своего бесконечного ремонта… Это прям подарок небес!

Иду в душ, привожу себя в порядок, устраиваю небольшую стирку и ставлю чайник. Ровнёхонько к моменту, когда он закипает, раздаётся звонок в домофон.

Открываю дверь и возвращаюсь на кухню.

– Ждали деда Мороза? – весело спрашивает Динь-динь, входя в квартиру через пару минут.

– Ждали доставщика халявной пиццы, – честно признаюсь ей в своих надеждах.

– Не наглей! – хмыкает подруга, внося пакет с продуктами, – Я тебе кроме печенек принесла хлеба, яиц и колбасы – так что будь благодарна!

– А когда не была? – парирую, тем не менее, с теплотой глядя на Динь-динь.

Эта девчушка весила килограмм пятьдесят при росте метр семьдесят пять. Она была худой, как тростиночка, имела светло русые волосы – в данный момент перекрашенные в голубой, – и очень высокий голос, за что я и прозвала её «звоном колокольчика». Динь-динь. Это про неё.

Когда-то в школе я сильно выручала её с конспектами и подготовкой к экзаменам, да и вообще – защищала от всех желающих посмеяться над её худобой. А теперь, спустя три года, это она меня выручает, зная о моём тяжелом положении. Сама Динь-динь учится в педагогическом университете, куда, скорее всего, попала бы и я, если бы провалила экзамены в медицинский…

Но всё это – воспоминания из далёкого прошлого, где я ещё могла выбирать.

– Так что у тебя там произошло? – ненавязчиво начинает Динь-динь, нарезая хлеб и колбасу, – Я же сейчас вся изведусь! Рассказывай, давай! !! – в итоге, требовательно заканчивает она.

– Да странные дела творятся, – запихивая в рот бутерброд и тут же запивая всё это чаем, хмурюсь я, – во-первых, ко мне прицепилась какая-то шестёрка отморозков. Они уже дважды меня останавливали, когда я домой шла после работы.

– Это фигово. Ты им сказала про своего чудо-покровителя? – подняв брови, уточняет Динь-динь.

– Да в том-то и дело, что сказала. Но у них реакция странная была, – с набитым ртом объясняю, – обычно все сразу отходят и делают вид, что разговора не было, а эти… прям наглые какие-то.

– И как ты с ними разобралась? – спокойно спрашивает Динь-динь, пребывавшая в абсолютной уверенности, что я справлюсь со всем.

– Не я. Парень в маске, – поглощая второй бутерброд, отвечаю ей.

– Парень в маске? – подняв брови, уточняет Динь-динь, – Ты шутишь, что ли?

– Неа. Реальный парень. В реальной маске. Ну… в этом… в респираторе. Защитник типа. И дерётся, как чёрт. Я аж сама удивилась, – продолжая заниматься «завтрако-обедом», поясняю ей.

– Стоп! Ты хочешь сказать, что тебя защитил какой-то герой из комиксов?! – изумлению Динь-динь нет предела.

– Скорей, герой из сериала, – поразмыслив чуток, поправляю её.

«Какого-нибудь корейского» – добавляю про себя.

– И твоя реакция по этому поводу?.. – Динь-динь заглядывает мне в глаза, а потом кивает сама себе, – Простите, я забыла. У пациента обычно нет реакций.

– Нет, ну, а как я должна была реагировать? – пожимаю плечами, прихлёбывая из стакана, – Что должна была сделать? Телефон достать и снять всё это на камеру?

– ХОТЯ БЫ! – припечатывает меня Динь-динь, сверкая огромными серыми глазами из-под линз очков.

– Да я спать хотела; была усталой настолько, что еле ногами передвигала, – хмурюсь, отмахиваясь от неё, – мне вообще не до этого было.

– «Не до этого»? – каким-то странным голосом переспрашивает Динь-динь, – Что ты имеешь ввиду?.. Ты даже не поблагодарила своего спасителя?!

Задумываюсь, припоминая подробности…

– Ну, в первый раз я попросилась домой во время их драки… а во-второй – парень сам меня отпустил, – отвечаю, глядя в потолок.