Госпожа Потусторонья

Тут я наконец не выдержала и расхохоталась.

«Венец творения» обернулся, удивленно прижав уши:

– Ты чего?

– Да так… – ухмыльнулась я, вспомнив, зачем, собственно, сюда явилась.

– Смех без причины – признак сама знаешь чего, – оскорбленно тряхнул хвостом кот.

– Тебя как зовут хоть, венец творения?

– Можешь называть меня господин Совершенство, – задрал нос рыжий.

– Васька его зовут! – раздался вдруг надтреснутый, хриплый голос у меня за спиной. – Так и знала, что ничего этому балбесу поручить нельзя!

Котяра зашипел и, вздыбив шерсть, уставился куда-то мне за спину. Я обернулась, ожидая увидеть вдруг разговорившегося скелета. Но с некоторых пор мои ожидания резко расходились с действительностью: в полуметре от пола парила полупрозрачная женщина в длинном платье. Сквозь нее были прекрасно видны портьеры и какая-то картина в простенке, и в то же время не составляло труда рассмотреть недовольно поджатые губы, чопорный пучок на макушке и наглухо застегнутый высокий воротничок. А самое страшное – я знала ее… Именно она дважды появлялась в детском доме, представившись моей двоюродной то ли теткой, то ли бабкой.

– Паршивая из тебя, Секлетинья, наследница получается. Уже час, как Врата госпожу признали, а тут как был бардак, так и остался, – между тем сердито проскрипела старуха, брезгливым взглядом смерив меня от отвисшей челюсти до замызганных во время пробежки по кладбищенскому парку кроссовок. – Значит, так… Для начала переоденься. Ты выглядишь, как дешевая…

И тут ко мне вернулся дар речи, и я завизжала так, что зазвенели стекла. И злости в этом визге было куда больше, чем страха. Оставили наследство, мать вашу: вместо газона – кладбище, за экскурсовода – хамоватый кот, в роли дворецкого – обглоданный труп… Теперь еще и ворчливое привидение в качестве дуэньи?! Нет уж!

– Сгинь! – рявкнула я, как только смогла выдать нечто членораздельное. – Сгинь, нечистая сила! Пропади!

Даже перекрестила чертову галлюцинацию для надежности. С безумным воем, от которого раскололся хрустальный бокал на столе, привидение лопнуло ошметками грязно-серого тумана. А когда затихло эхо, рассеялись и они. Шумно выдохнув, я расправила плечи: оказывается, и на бредовых обитателей этого безумного дома можно найти управу!

Поделиться успехом было не с кем, и я бросила победоносный взгляд на кота: мол, знай наших. Котяра разделять мой триумф не спешил:

– Мр-р-да… Склерозная истеричка с маниакальными наклонностями… Ты почто бабку свою упокоила, живодерка?!

– К-какую еще бабку?! – опешила я.

Кот зашипел и совсем по-человечески хлопнул себя лапой по лбу.

– Да за что ж нас Последняя Гостья так не любит? За что нам, горемыкам, эту убивицу послала? За что…

– Хорош причитать! – буркнула я, уже понимая, что вытворила что-то совсем не то. – Лучше объясни нормально, что тут происходит, пока я еще какого-нибудь новоявленного родственника не упокоила. Ты мне, кстати, не родственник?

– Еще чего не хватало! – вполне достоверно открестился рыжий. Даже уши прижал в притворном ужасе. – Спаси Последняя от таких родственничков!

– Тогда ближе к делу, черти тебя разде…

– Замолчи! – взвыл котяра, не давая мне договорить, и испуганно огляделся.

Заразившись его паникой, я примолкла, не рискуя ляпнуть еще что-то «упокойное», и демонстративно нахмурилась.

– Фух… За языком-то следи! Ты же здесь госпожа. Что велишь, то и случится.

– Тогда говори, – буркнула я, как никогда осознавая старую истину, что краткость не только сестра таланта, но и залог понимания.

– Пошли, – вздохнул Васька, спрыгивая на пол.

Я не стала спорить и вышла за нахалом в коридор.

– Ты здесь госпожа и хозяйка, – повторил кот, сворачивая к лестнице в подвал. Он даже обернулся, словно желая убедиться, что я его внимательно слушаю.

– И?

– Что «и»?! Хозяйка, значит, твоя воля во всем. Врата тебе всесилие дают. Понятно?

– Хороша всесильная хозяйка, которая даже выход найти не может, – невольно усмехнулась я.

– Это пока, – отмахнулся Васька, нетерпеливо дернув хвостом. – Пока Врата с тобой знакомятся. Потом можешь идти куда хочешь.

– Вот радости-то будет.

– А уж я-то как обрадовался бы! – фыркнул кот. – Только не уйдешь ты никуда. Кошмар… Поверить не могу, я стараюсь, чтобы тут осталась подобная тупица. Что я вот этими вот лапами…

– Ты лучше языком постарайся, – подсказала я. – Судя по тому, что оставаться меня пока не тянет, лапами у тебя не получается.

– Язва…

– С кем поведешься, – пожала плечами я. – Ты ближе к делу, Василий.

– У тебя и со зрением проблемы? Куда уж ближе? Пришли.

За перепалкой с наглым животным я и не заметила, как вновь оказалась в подвале. В том самом подвале, где несколько часов назад чуть не свалилась в бассейн с мутноватой зеленой водой. Только теперь тут все выглядело по-другому.

– Вот твоя работа, – мотнул подбородком кот.

Но я и без его напоминаний пристально разглядывала преобразившееся подземелье. Его большую часть занимал причудливый бассейн с матовой светящейся жидкостью. А может, и не жидкостью вовсе: толстые витые веревки из той же субстанции уходили куда-то под неожиданно высокие своды и тонули в зеленоватом полумраке. Движимая каким-то болезненным любопытством, я подошла и провела ладонью по ближайшим ко мне струнам. Слово всплыло в мыслях само собой: кот в кои-то веки заткнулся. Воздух загудел на разные голоса, едва теплая упругая поверхность коснулась кожи. И было в этом странном звуке нечто безмерно чужое и одновременно родное. Словно со мной заговорил давно забытый, но когда-то очень дорогой человек, словно я вернулась домой из дальней поездки длиною в жизнь.

Не в силах насытиться этим чувством, я касалась то одной, то другой струны, наполняя подземный зал их гулким откликом. В какой-то момент я слишком сильно сжала струну, и она вдруг стала истончаться под моими пальцами, меняя тональность, но все так же лаская слух.

Наверное, я смогла бы провести в этом подземелье вечность и даже не заметить, как пролетело время, но кто бы мне позволил?! Резкая боль под коленом живо вернула меня на землю.

– Ай! За что?! – взвизгнула я, переводя ошарашенный взгляд со свежих прорех на штанине, сквозь которые виднелись сочащиеся кровью царапины, на кота, с демонстративной брезгливостью вылизывающего когтистую лапу.

– А тебе мало было бабку упокоить? Решила еще и какую-нибудь общину к ней присовокупить? – прошипел кот.

– Так, зверь, – я кое-как подавила раздражение и присела на край потустороннего бассейна, – или объяснись нормально, или все, кого я еще по незнанию «упокою», будут на твоей совести!

– Это Струны! – проговорил Васька таким тоном, словно это все объясняло. Но, наткнувшись на мой скептический взгляд, все же снизошел до подробностей. – Мир большой, и живет в нем много кого. Это, надеюсь, тебе уже понятно? С оборотнями, раз уж шастаешь тут, на нашу беду, ты уже познакомилась. Вот они – одна из общин.