Линия разлома

Настя говорила бойко, обстоятельно. Красивая, глаз не отвести: высокая, стройная. всегда одета со вкусом. Очень исполнительная и подающая надежды. Не заметить ее было невозможно. Сотрудники райотдела, как могли, старались обращать ее внимание на себя: кто занесет в отдел конфеты для нее, кто цветы, кто просто заглянет лишний раз полюбоваться ею. Но больше всех вокруг Насти крутился Ринат. Похоже, сильно задела его сердце.

– Молодец, Настя! – похвалил Голубчиков. – Собирайся, поедем опять туда. Надо внимательно еще раз осмотреть дом, участок. Вдруг, орудие убийства где-то поблизости?

– А ты, – обратился он к Ринату, – проверь, не проходил ли наш убиенный по базам. Уж очень обстановка в доме странная.

– Слушаюсь, товарищ майор! – Ринат включил компьютер.

В отделе Хайруллина окрестили компьютерным богом. Практически хакер на ставке. Он по чистой случайности попал в полицию. Как-то сотрудники ОБЭП вышли на след банды, грабящей банковские вклады горожан. Преступление – исключительно компьютерное. Тогда же начальник полиции подключил Рината, который работал инженером-программистом в фирме, принадлежащей его другу и однокласснику. Ринат блестяще вычислил компьютерных хулиганов, после чего подполковник Авдеев предложил ему место в оперативном отделе, должность и звание лейтенанта. Ринату понравилось работать в отделе, его увлекла романтика сыска, и он прекрасно вписался в группу оперативных работников.

– Сергей Сергеевич! Можно с нами поедет Леня Бунич? – Настя закончила пить кофе, смяла бумажный стаканчик и вложила его в руку Рината, поблагодарила за напиток, взяла сумку и направилась к столу майора.

– Эта газетная крыса? – недовольно спросил он.

– Ну зачем вы так? – Настенька мило оттопырила нижнюю губу. Как ей можно отказать? – Вы же сами меня обязали работать с прессой.

Голубчиков сдался. В конце концов, ничего особо важного для руководства в этом деле нет. Попахивает бытовухой. Статья попадет в городские «Криминальные хроники». Руководство лишний раз поощрит за плодотворную работу с прессой.

– Ладно, черт с ним. Пусть подъезжает.

Настя обрадованно, по-детски захлопала в ладоши.

Еще бы! С этим Леней у нее особые отношения с тех самых пор, как она с мамой приехала в Мохов из объятого пламенем войны Донецка. Что называется, голые-босые. Горожане с сочувствием отнеслись к переселенцам из Донбасса. Помогали, как могли. Особенно отличился Леня. Серия его статей о дончанах позволила горожанам узнать весь ужас положения, в которое они попали. Люди моментально понесли гуманитарную помощь, мобильные телефоны, сим-карты. Кое-кто брал на поруки целые семьи.

Леня проникся сочувствием к семье Насти и взял их жить к себе в свою четырешку.

Со временем мама девушки нашла работу, а Настя поступила в университет на юрфак. Встали на ноги, сняли квартиру. Но с Леней остались с тех пор теплые, почти родственные отношения.

Не успели Голубчиков и Жукова закрыть за собой дверь, как Ринат выдал новость:

– Сергеич, подождите! Покойник-то наш был судим за убийство и по 105 оттрубил пятнашку. Освободился месяц назад. Так, может, его убили за старые дела? Кто-нибудь из родственников убитой мстит?

– Все может быть, – согласился Голубчиков. – Ты давай, пробей их, родственничков. На самом деле, чем черт не шутит. Подними, короче, его уголовное дело. Мы скоро.

Сергей Сергеевич и Настя вышли на улицу, где их поджидал Митрич, водитель РОВД. Вдруг Настенька остановилась и молящим голосом обратилась к майору:

– Сергей Сергеевич, пожалуйста, пусть с нами поедет криминалист! На всякий случай. Что-то мне в этом деле все кажется подозрительным.

– Например? – спросил Голубчиков.

– Доедем до места преступления, и я вам там расскажу.

– Ладно. Садись в машину, – сказал майор и набрал номер телефона Георгия Капустина, эксперта-криминалиста: – Алло, Жора, сильно занят? Не в службу, а в дружбу, давай съездим еще раз на место преступления. Что-то мы упустили вчера.

Через полчаса оперативная группа прибыла к дому Коротковой.

5

При дневном свете улица произвела еще более унылое впечатление. Судя по всему, газ и асфальт сюда еще не добрались. Пустынно, тихо, ни души.

– Ну, с Богом, – благословил группу Голубчиков, и оперативники направились к дому.

На стук никто не ответил, но дверь оказалась не заперта. Елизавета Васильевна сидела на кухне.

Голубчиков поймал себя на мысли: «Дежавю какое-то. Как-будто и не вставала с табуретки со вчерашнего вечера».

Тихо позвал:

– Хозяйка, можно войти?

Короткова подняла голову, кивнула. Спросила:

– Чаю хотите?

– Не плохо бы, – ответил майор. – А пока мы с вами будем чай пить, разрешите моим ребятам еще раз осмотреться?

– Пожалуйста, раз надо, – вяло ответила Короткова и поставила чайник на плиту.

Потом села и вопросительно посмотрела на собеседника.

На старушку, а именно так она и выглядела, больно было смотреть: маленькая, сухонькая, вся в глубоких морщинах с печатью боли и страдания на лице, глаза безжизненные, пустые.

– У меня ведь никого, кроме Юрочки, нет. А теперь вот и его нет. Когда он в тюрьме сидел, у меня хотя бы смысл был его ждать. Понимаете? Смысл! А что теперь? – слезы тонкой струйкой покатились по ее щекам.

– Ну, ну, успокойтесь, Елизавета Васильевна, пожалуйста. Хотя…

Вот черт! Столько лет в сыске, столько раз смотрел в глаза смерти, столько покойников перевидал, а вот с родственниками погибших так и не научился говорить. А надо. Иначе никак не дойти до сути того, что же произошло на самом деле. Она сейчас – главный свидетель, от ее показаний зависит, в каком направлении пойдет расследование.

За долгие годы службы Голубчиков усвоил главное – правильно задавать вопросы свидетелю. От этого во многом зависит успех расследования преступления. Нужно уметь извлечь из памяти собеседника такие детали, на которые он сам не обращает внимание, но именно они укажут путь к разгадке ребуса. Очень часто приходилось слышать от свидетелей фразу: «А вы нас об этом не спрашивали». Поэтому перед любым допросом или беседой надо готовиться, сосредотачиваться и чувствовать нутром собеседника: где он говорит правду, где врет, где просто не договаривает. Ох, как же это сложно.

«Итак, – майор на минуту задумался, – Жора нашел пальчики кого-то еще кроме Коротковых. С этого, пожалуй, и начнем».

– Елизавета Васильевна, с кем вы проживаете?

– Я и сын. Проживал. Двое нас. Было.

– Есть у вас еще родственники?

На плите закипел чайник. Короткова встала, сняла с полки чашки, блюдца, сахарницу. Поставила на стол. Достала чай в пакетиках.

«Дешевый, – подумал Голубчиков, – интересно, там есть чай?»

– Да нет. У нас больше никого и не было.

– А отец Юрия где?

Женщина тяжело вздохнула, налила себе кипятка, ответила:

– Откуда ж я знаю? Больше 40 лет не виделись.