Расплетающие Cновидения

Глаза и имплантант – синие. Сине-сине-синие. Нет, не так. Полночно-бирюзовые, темные, наполненные цветом и смехом. Огромные, глубокие, бесконечно синие глаза, лишенные белков и со зрачками столь тонкими, что, кажется, их и вовсе нет. Омуты тщательно сдерживаемой силы.

Волосы цвета воронова крыла, небрежной гривой падающие на плечи, белейшая кожа. Макияж синеватых узоров, асимметрично взлетающих к уголку правой брови. И фигура, хрупкая и тонкая, изящная до потери любого сходства с людьми, очень мужественная. Не та красота, что приковывала взгляд в Арреке, и не та, что привлекала в Л'Рисе. Раниэль-Атеро отличался тем великолепием, которое ничего общего не имело с совершенством. Красота, так напитанная силой, что смотреть на нее было больно. И я отвернулась, пытаясь спастись от этой боли, как всегда безуспешно.

– Антея? – Ах, прогресс. Раниэлю-Атеро не нужно ждать, пока я засну посредине разговора, чтобы почуять неладное. Этот наверняка узнал о том, что грядут неприятности, задолго до того, как меня разбудил достопамятный сон.

«Будь честна хотя бы перед собой. Не сон. Кошмар».

– Учитель. – Я склонилась, отведя назад крылья, как склоняется младший перед старшим. Поклон, который Хранительница не выполняет ни перед кем. – Полагаю, нам нужно поговорить.

Отчим уронил голову набок, птичьим, полным неожиданного достоинства жестом. Позади танцевали сен-образы такой сложности, что мне и думать было нечего пытаться их понять. Можно было считать лишь общий эмоциональный фон – мрачновато-ироничный.

– Я искал вас, Хранительница. – Ага, мы снова вернулись к деловому стилю. – Пройдемте.

Пальцы, знакомо сомкнувшиеся чуть повыше локтя, были тонкими, с черными когтями. Очень красивыми, блестящими когтями, способными при желании резать тианитовые алмазы, как масло. Он привел меня в какую-то пустынную оранжерею, полную теней и запаха цитрусовых, усадил на толстый ствол с такой осторожностью, будто ожидал, что я в любой момент рассыплюсь. А если Раниэль-Атеро действует так, словно вы сделаны из хрусталя, то следует готовиться к тому, что вас скоро разобьют. На много-много хрустальных кусочков.

– Так плохо, Учитель?

Он ходил туда-сюда, подметая пол полночной чернотой крыльев и глядя прямо перед собой.

– Где твоя охрана?

И как они узнают? Северд ведь на то и Безликие, чтобы их практически было невозможно заметить.

– Отослала.

Он споткнулся. Нет, кроме шуток, действительно споткнулся, крылья взлетели вверх поглощающим свет туманом.

Я вопросительно вздернула уши.

– Ты всегда умела принимать решения между делом, удивляя нас всех, Анитти.

– Ага. Особенно саму себя. Вы получили мой сен-образ, Учитель?

– Шедевр полунамеков. Так что же тебе известно, девочка?

– Это вопрос, который я хотела адресовать вам, аналитик.

Он вдруг оказался рядом, буквально в нескольких сантиметрах, тонкие белые ладони держали мое лицо, а синие омуты глаз всматривались в самую душу. Там, где он прикасался, тело горело и плавилось болью, больше всего хотелось отшатнуться и забиться в дальний от этого клубка энергий угол. Обычно мне удавалось гораздо лучше экранироваться, особенно с помощью нового имплантанта. А сейчас – будто кожу содрали, оставив обнаженные нервы.

Он исчез так же незаметно, как и появился, просто материализовался на другом конце комнаты.

– Да, Хранительница. – В его устах титул вовсе не звучал принадлежащим мне не по праву. – Я провел небольшое исследование…

– Популярное занятие в последние дни…

– …и результаты… скажем так, показались интересными.

Вообще-то сен-образ, который он тут использовал, перевести как «интересный» можно было лишь с большой натяжкой. Волна жара, страха и возбуждения окатила меня, электрическими разрядами побежала по позвоночнику, сжалась где-то в районе желудка, вызвав еще один приступ дрожи. Я обернулась золотым туманом крыльев, этой иллюзорной, но такой успокаивающей защитой.

– Изменения стали заметны несколько недель назад, когда развернулось дилетантское заклятие Круга Тринадцати. Халтура. Вот то, что творилось до этого, отследить куда как сложнее. – Судя по мурлыкающим интонациям довольного слопанными мышами котяры, Раниэль-Атеро умел по достоинству ценить задачи, бросающие вызов его фактически неограниченным способностям. – Люди… Полагаю, с аррами и другими народами, веками культивировавшими свои экстрасенсорные способности, проще. Эти хоть примерно представляют, на что способны, и, до определенного предела, умеют держать себя в узде. Однако существуют еще бесчисленные орды обитателей Ойкумены, пребывающие в уверенности, что даже ради сохранения собственной жизни и пылинки не смогут мысленным усилием сдвинуть. Реально же обладающие вполне настоящим, генетически заложенным в них потенциалом способны двигать горы. Как сказала бы одна ваша подруга, вы не видите здесь небольшого противоречия?

– По размеру как раз подходящего, чтобы туда провалилась сфера Эль-онн вместе со всеми обитателями? Ну еще бы мне не видеть!

– Таким образом, мы имеем биллионы ограниченно разумных существ, одна Ауте знает, на что способных. И ни малейшего контроля за этой массой.

Мне заранее стало дурно. Люди и сами по себе не подарок, а уж если собираются в толпу…

– Последние дни я занялся этой проблемой вплотную. И среди многих обнаруженных эффектов наблюдаются в том числе и очень забавные явления… Что-то такое стадное, что у эль-ин начисто отсутствует, но немного напоминает Эль. Что-то, что позволяет им сосуществовать друг с другом и даже функционировать как единое целое. Как общество.

Я понимающе склонила уши.

– Да. Меня всегда поражали эти механизмы. Социализация новорожденного младенца, чья психика поначалу почти так же гибка, как и у эль-ин, в закостенелое, намертво вплетенное в основу воспитавшей его культуры человеческое существо.

– Или те изменения, которые происходят в личности, когда резко меняется восприятие ее окружающими. Я был искренне поражен, увидев, как некоторые сообщества умудряются чуть ли не силой запихивать особо выделяющихся индивидов в жесткие рамки ролей. – Он сделал паузу и знакомым жестом приподнял ухо, точно предлагая мне самой продолжить его мысль.

– Вы считаете, что люди пытаются переделать нас на свой вкус, Учитель?

Он вновь начал ходить из угла в угол, но не нервно, а размеренно и задумчиво. Чернота крыльев то сжималась до размеров развевающегося за плечами плаща, то разлеталась по всей оранжерее клубящимися вихрями, черные волосы били по плечам, четко выделяясь на фоне белоснежной рубашки.

– Разве тебе такая мысль не приходила в голову? – Типично раниэль-атеровская манера отвечать вопросом на вопрос.

– Много раз. Но это не единственное… В конце концов, мы и сами пытаемся стать похожими на них. В своем роде. Я сама лично производила все изменения.

– Да, твое первое деяние на посту Регента. – Он улыбнулся, лишь чуть-чуть показав кончики клыков. – Кстати, отличная работа. Прекрасно пойманный баланс. Но все-таки взрослые Хранительницы не должны быть одновременно и вене, как Теи, последние события это ясно демонстрируют. Надо будет что-нибудь сделать с геном линии Уору… – Он выглядел таким… просчитывающим варианты аналитиком. Естественно и непринужденно принимающим решения, последствия которых проявятся не раньше чем через несколько столетий и будут иметь гораздо большее значение, чем все мои сегодняшние трепыхания.

– Не будем отвлекаться. – Тон мой был несколько суховат. – У вас есть основания считать, что на эль-ин действительно было оказано нежелательное влияние?

– Тебе это лучше знать, Анитти. – Его голос хлестнул болезненно и резко, тщательно очищенный от магии, от этого еще более, ранящий. – Да провались оно все в Ауте, Valina[1 - Valina – Ученица. (Неизвестный язык, предположительно древнеэльфийский.) – Примеч. автора.], я же сам учил тебя танцевать изменения! Опасность быть затянутым в танец всегда есть, она никуда не делась! И в этом случае – тем более. Ты – вене, и с твоей восприимчивостью риск выше в десятки раз. И ты – точка фокусировки для Эль, все, что влияет на народ в целом, прежде всего отражается на тебе. Да посмотри же на себя! Разве ты в порядке?

Я поморщилась. Удивительно, критика Учителя, которая обычно вгоняла в невыносимый стыд и вызывала навязчивое желание хоть как-то исправиться, сейчас отскакивала, не оставляя ни малейшего следа в сознании. Может, потому, что примерно то же, на разный лад, я сама не уставала повторять себе все последнее время.

– Иногда мне кажется, что решение интегрироваться со смертными было несколько поспешным…

– Так. – Он застыл в нескольких шагах, обернувшись крыльями и пристально разглядывая меня прищуренными глазами. – Не доходит. Попробуем еще раз. Люди. Излучают. Что-то. Что. Нас. Меняет. Особенно. Вене. Особенно. Тебя. А. Через. Тебя. Эль. Заканчивай. Заниматься. Дурью. И. Принимай. Меры. – Сен-образы, короткие, четкие и такие мощные, что в глазах поплыли кровавые круги, отбросили меня назад, в буквальном смысле вдавливая в стену.

– Уже принимаю. – Тут меня ударило новой, неожиданной и откровенно пугающей мыслью. – Лейруору! Я с ней танцевала, совсем недавно! Ее… Я… Я ей повредила?

– Нет. – Он ответил быстро и очень твердо, одновременно создавая сен-образ, который должен был доказать безосновательность этого ужасного предположения. – Это было первым, что я проверил, когда подумал, что по тебе должно ударить раньше всех. Лейри в полном порядке. Но вам лучше не встречаться, пока все не закончится.

Из меня точно воздух выпустили, и, лишь когда страх рассеялся, я поняла, как велик он был. Тело бессильно сползло по стене, из горла вырвался полупроглоченный всхлип.

– Что же до остальных…

– Нет никаких остальных, – голос дрожал, но интонации были исключительно деловыми. – Эль заблокировалась от меня еще в самом начале. Она о себе позаботится.

Аналитик склонил уши, умудрившись в этот жест вложить и понимание происходящего, и глубокую тревогу за свою непутевую ученицу. Я попробовала сесть чуть ровнее.

– Что можно сказать об этом воздействии?