Гидра

– Я на всё ходила, я всё сдавала вовремя. Это несправедливо, – сказала она и разрыдалась.

Я видела, как ходят её плечи под уродливой, вышедшей из моды олимпийкой.

– Что мне делать?

– Пригрози, что потащишь в суд и ректорат, и деканат за то, что они с нами сделали.

Когда она это услышала, она испугалась. У неё округлились глаза и задрожали губы.

– Только ты этого не сделаешь. Ты, скорее всего, договоришься, что будешь ходить на дополнительные занятия по физ-ре в следующем семестре. К концу года ты получишь два зачёта за этот и прошлый семестр. И для тебя это будет легко, проще, чем для нормальных людей. Так что не парься.

– Фрида, я напишу за тебя дипломную, если ты это сделаешь за меня.

– Ходить на физ-ру?

– Нет, сказать.

Теоретически, я сама очень хотела ворваться в деканат, разораться, что они творят произвол, что я это так не оставлю и потребовать… Только мне нечего требовать. У меня закрыты все зачёты, и сданы все экзамены. Мне нечего волноваться за эту сессию. Ради Ботаны я этого делать не буду. Я не идиотка. А дипломную я знаю, где купить. Да и ей это на благо – пусть учится стоять за себя.

– Нашла дуру. Если ты это скажешь, я тебя поддержу, а так… Ходи на физ-ру по второму кругу, если больше ничего не умеешь.

Ботана вскочила, вышла, забыв попрощаться.

5.

Через неделю меня выписали. Преподы были удивлены, что я стала появляться на парах. Естественно, их болтология мне была не нужна. Я хотела видеть Амо. И видела я его часто. Он приходил к нам на пары, сидел на задних рядах с Любой. Шептал ей что-то. А у неё при этом было такое довольное, такое ангельское личико, что хотелось надавать ей по щекам. Люба любила приходить в курилку с ним в обнимку, закатывать глазки и показывать какое-нибудь плюшевое сердечко, которое подарил Амо. Он говорил: «Зая» и целовал её в лобик.

– Спорю на что угодно, через месяц поженятся, – кричал кто-то из девчонок.

А меня это просто выворачивало. Я первая его увидела. Я первая захотела гулять с ним по облакам. Я тоже не уродка. Почему так вышло? Я покрасила волосы в белый, седой цвет, нарисовала на щеке чёрню слезинку, купила крылья ангела, и стала так ходить в универ. Когда из курилки уходили они, а следом я, я слышала за спиной шепоток: «Бедная Фрида». А это значило, что мои чувства раскрыты. Вечерами я старалась где-нибудь бухать. И от этого засыпала. Потому что думать о нём стало больно. Нет, я всё ещё представляла, как мы ходим по облакам. Но потом осекалась – он будет ходить по облакам с Любой. И плакала-плакала. Но завтра я снова шла на пары. Садилась к ним поближе.

В тот день они сидели за моей спиной. Преподша что-то гнусаво рассказывала про права человека. Говорила, что их надо знать и стыдила очередного двоечника за то что (подумайте, какое преступление!) к сегодняшнему занятию не выучил конституцию.

– Ну что, сегодня? – тихо спросил Амо.

– Я боюсь, – ответила Люба.

– Не бойся, – он поцеловал её в лоб, – если ты этого хочешь, мы не разобьёмся, потому что я этого хочу.

– Я хочу, но я не понимаю, как это выйти из окна и пой      ти по небу. Мне кажется, это нереально, это легенда.

– Фрида, – услышала я громкий голос, но не обратила внимания.

– Хорошо. Я знаю старый двухэтажный дом. Если мы пойдём с его крыши, мы не убьёмся. Максимум – переломаем ноги. Я, на всякий случай, соберу листву, чтобы, если что, было, куда падать. Пошли…

– Фрида, – прозвучало громче.

– А, ну так я согласна, – сказала Люба.

– Фрида, ты с кем там гуляешь по облакам? – наконец выпалила преподша.

Вся засмеялись, потому что знали с кем я гуляю… Вернее, не гуляю.

– Чего, я прослушала.

– Назови конституционные права человека.

Я, естественно, ничего не учила дома. Какие у человека права, я не представляла. Надеялась, что кто-нибудь подскажет. Посмотрела на Ботану, она сидела рядом. Ботана отвернулась и принялась дорисовывать у себя в тетради зайчика. Она вообще на меня обиделась, после того, как получила дополнительную порцию физ-ры в следующем семестре. Тем более, физ-ру она терпеть не могла. Остальные не знали.

– Ну… Да тут гением быть не надо. Самое элементарное, что человеку необходимо.

– Учиться, – смекнула я.

– Правильно, право на образование. Ещё…

– Есть, спать…

– Что значит «есть, спать»? Есть или спать?

– А это разные права?

– Да, право на жизнь и право на отдых. Очень плохо, Фрида. Четыре.

Ботана подняла руку:

– За что четыре? Она же вообще ничего не знает.

– На троечку она ответила. В этом семестре все получают оценки на бал выше. Но не расслабляйтесь. Это только в этом семестре.

Ботана подписала себе приговор. Если раньше я её просто не любила, сейчас я ей устрою сладкую жизнь.

– Вы этим дискредитируете оценочную систему всего университета.

Юридичка растерялась.

– Ботана, да ты что, ты же всё знаешь…

– Скажем, я получу реальные оценки – я отказалась участвовать в эксперименте, а вот Фрида непонятно за что станет хорошисткой. Придёт она со своими четвёрками устраиваться на работу. А там бах и выяснится… А следом я с точно таким же дипломом… Специалисты нашего вуза не будут котироваться, если тогда, когда человек заслужил двойку, ему ставят четыре.

Я видела, как мечется Юридичка. Да, это чмо говорит всё верно. Но четыре по юриспруденции! Блин, это очень-очень круто. А если она сейчас влепит мне пару, у меня выйдет тройка в итоге.

– Не ставьте мне двойку! Я хорошо знаю уголовный кодекс! Могу рассказать, – выпалила я.

– Знаешь, Фрида, уголовный кодекс тебе, скорей всего, не пригодится никогда. А вот права человека людям твоей профессии, да и вообще любому, необходимо знать. На самом деле, их всего десять. Право на жизнь. Право на отдых. Право на образование. Право на жилище. Право на труд. Право на брак и безбрачие. Право на здоровье. Право на вероисповедание. Право на защиту. И право на мечту.

– Это что, правительство должно исполнять все мои мечты?

– Нет, конечно, просто никто не имеет право издавать законы, в связи с которыми тебя обязывают хотеть то, что ты не хочешь. Также никто не имеет право выпускать законы, делающие невозможными исполнение чьих-либо законных желаний.