– Уверен, этому есть объяснение.
– Какое? – с долей возмущения воскликнула Бриана. – При всём его бесчестном поведении иной раз, он не мог бы позволить себе пропустить нападение перевёртышей на Клервинд!..
– Он мог сражаться в рядах ополчения, скажем, высветлив волосы, чтобы его случайно не узнали.
– …И сколько уже было отражено атак извне, а о нём или хоть ком-то необычно хорошо фехтующем не появлялось известий! Слухи о талантливых мечниках распространяются не быстро, но всё же!.. Если ты что-то знаешь, Алекс… – но едва она начала, как в глазах супруга возникло "то-самое-выражение-номер-три". Оно означало, что он знает, что ей будет неприятен его отказ говорить на эту тему и потому его высочеству соответственно не радостно отказывать ей. Но он, к сожалению, ничего не может сделать для улучшения ситуации, по тем причинам, которые ей уже не раз озвучивал, но она из упрямства не хотела их принять.
Алекс Санктуарий состоял в высшем совещательном органе планетарной империи и определял судьбы наравне с ясновидящим предком Брианы, Сапфиром Сильверстоуном, и с другими древнейшими пробуждёнными и их регентами, с командующими войсками, а так же лидерами перевёртышей и фитов. Если информация о Роджере Кардифе касается дел государственной важности, член принсипата не выдаст её. Даже если он, один из древнейших, принц – только человек, и испытывает слабость к ласке, красоте и хитростям своей жены.
– Сапфир не отпустит его в мир иной, дорогая, – уговаривающе-успокаивающим тоном начал Алекс, и его эрцеллет сомкнула веки, готовясь либо врезать, либо закрыть ещё и уши, потому что всё это она уже слышала. Слышала последним, прежде чем отступала в их прежних спорах. – Твой папочка "запасной вариант" старого принца на какой-то ужасный нежелательный пример дальнейшего развития событий.
А вот этого ещё не было произнесено вслух. Бриана тут же открыла глаза.
Однако подобная мысль витала в воздухе. Конечно, как-то неестественно, что лучший фехтовальщик крылатых, по слухам довольно задиристый, бесследно исчезает сразу после войны, когда у многих южан и северян ещё так много поводов для взаимной кровавой мести. И это при том, что именно тогда древнейшие решили построить крепкий и дружный единый мир.
– А то, что он сам сейчас в ужасной ситуации и его никто не ищет десятки лет, а потом собираются в один момент бездушно использовать – это как? Как это называется?!
– Если его сердце действительно разбито, как он написал, то мы ничем не сможем помочь ему. Да и… – Алекс осёкся, отвёл взгляд, задумался, прикусил губу.
Крылатая бы всё отдала за умение читать мысли. Но из принца не вытрясти правды. Принцы – не изнеженные мальчики, воспитанные в сознании долга перед страной. Нет, принцы этой империи – ветераны всех возможных битв. Ну, кроме принцев крови. Тем только битвы умов приходилось выдерживать.
– Все знают про переселение на другую планету. Может быть, он объявится до срока? – предположил Алекс, пока Бриана, демонстрируя потухший вид, обратно прятала письмо отца.
– Он не знает, на какую именно.
– И, потому, уж точно объявится.
– И, потому, уж точно погибнет, если он в ловушке или спит.
Пауза.
– Идём и ещё пару часов поспим? – предложил Алекс.
– Солнце уже трудится во всю, – несколько приврала Бриана, – а раз так, то и мне надо.
– И чем же ты будешь заниматься, эрцеллет-принцесса? – с насмешкой спросил человек.
– Если ты будешь спать, то у меня не будет выхода и придётся портить жизнь кому-то другому. Есть у тебя какие-нибудь другие планы на утро, кроме беспробудного сна в стиле богатого бездельника?
– Меня очень пугает то, что ты серьёзно говоришь это. Раньше мы, помнится, только шутили.
– И я раньше только шутила. Но сейчас мне не дали конфетку и я собираюсь…
– Я дал тебе конфетку! – заспорил Алекс. – Я сказал тебе, что Кардиф важен для Сапфира и он…
– Да-да. Только вот к этой мысли я и сама приходила раньше.
– Моё утверждение истинно, а значит, что твоя мысль перешла из категорий возможных заблуждений в ранг опорной аксиомы. Хвали меня, – и он развёл руки широко в стороны, как будто ждал, что его забросают лепестками благоуханных цветов.
– О, ну конечно, – мрачно признала Бриана и подошла, чтобы приникнуть и с деланным благоговением поцеловать куда придётся.
Она отошла, но он ещё стоял с поднятыми руками с тем же выражением лица.
– Тебя не проведёшь, – протянула крылатая и вернулась, чтобы посвятить ласкам больше времени и приложить больше усердия.
– Другое дело, – прошептал он, обнимая и целуя её лоб.
Глава 3. Друг её отца
Четвёртый день недели. Бриана очнулась от приятного состояния расслабленности эрц-принцессы, сидя напротив герцога Элайна. Шоколад, беседа, Шип Валери и трое старших драконов Классика. В обществе Ньона существовали господа, которым Бриана была по-своему очень интересна. Все говорили, что у неё бывает "особенный взгляд" и он-то и продолжал привлекать тех немногих, кто не испытывал дискомфорта рядом с женщиной, способной врезать, вместо того, чтобы сделать замечание и дать оправдаться. Этот особенный взгляд едва ли выдерживал сравнение с кареглазым взором принцессы крови Эссы Бесцейн – у той глаза словно излучали свет, радостный и яркий, изредка чуточку лукавый. Бриана Санктуария так же могла излучать радостный и яркий свет, вот только всегда не без лукавства, и всегда к этому сочетанию прибавлялась сотня-другая крошечных чертенят. Сочетание это многим крылатым казалось смущающим, а некрылатые по какой-то причине Бриану обходили стороной, скорее всего побаиваясь. Впрочем, Уоррен Элайн был другом Кардифа с самого детства и в его дочери скорее видел что-то необъяснимое, ему приятное или необходимое. Взять хотя бы тех же чертенят в невинном чистом взгляде голубых глаз Роджера Кардифа. Что до других гостей… Шип Валери в некотором роде приходился ещё и сыном Элайну и естественно тянулся к нему и к его привычкам. Драконы Классика… казалось, они просто составляли компанию Шипу Валери, но их внимательные, видящие что-то недоступное остальным глаза, слишком уж часто возвращались к Сапфирте, если она появлялась в нижних гостиных. Похоже, они приходили посмотреть на неё. Оно и понятно. Принц-перевёртыш Хоакин, по прозвищу Классик, и Сапфир Сильверстоун веками враждовали, и если сейчас не пытались друг друга убить, то условия их видимого мира только богу, пожалуй, ведомы. Сапфирту ещё совсем маленькой девочкой назвали в честь ясновидящего после того, как он предсказал нападение её родного отца на планету, то, что девочка осиротеет, и то, что Санктуарий удочерит малышку. И всё-таки здесь тоже что-то не так. Что-то странное. Но Бриана сейчас думала не об этом.
Ей захотелось бросить этих господ и начать делать что-нибудь. Потому что тайнопись не поддаётся расшифровкам и разгадкам и пора оставить эту затею… Хоть что-нибудь настоящее, хотя бы начать растить цветы как сестра деда, Берилл. Или, быть может, помогать нищим, как Моргана, Красивейшая из женщин. В предыдущем браке у Брианы совсем не было времени на неспешные беседы – её Ил'Майр унаследовал от своего отца ферму, и, когда мужчин забрали в ополчение, ей приходилось слишком много работать в полях. Но замужем за принцем ей полагалось посвящать всё свое время единственной вещи. А именно: бегать вокруг знатного супруга на цыпочках и всячески любить его и лелеять, так как древнейшие весьма разборчивы практически в каждой из сторон жизни из-за огромного прошлого опыта. Ну, и, при всех возможностях принца, Алексу ничего не стоит однажды "заменить" жену на ту, что будет более ласковой и послушной. Так что Бриана весьма рискованно вела себя, годами отказывая Алексу в такой жене, на какую он рассчитывал, венчаясь. Но он всё ещё любил её.
– Вы как-то не казались сегодня задумчивой, – привлёк внимание Брианы дракон Микаэль. – Но теперь переменились.
– Знаете, как это бывает?.. – очнувшись и вздохнув, подняла глаза Бриана. – Внезапная ассоциация порождает поток мыслей… и уносит внимание прочь от, скажем, первого впечатления.
Уоррен Элайн улыбнулся. Ему всего-то тысяча лет, но почему же так хочется назвать его мерзким старикашкой за былую дружбу с её отцом?
– Вот опять! – воскликнул Валоад. – Вы снова задумались о чём-то далёком от темы.
Уличённая, Бриана потрясла головой и смущённо рассмеялась вместе со всеми. Это было мило и глупо. Но Бриана и вправду смутилась.
– …И всё же нельзя не отметить, что манифестации протестующих квартерианцев слишком уж невыразительны, – перестав ухмыляться, продолжил говорить Микаэль. – Мягко сказано – невыразительны. На самом деле речи их запутанны и кровожадны, а чётких, продуманных задач, они, как будто, и не думают ставить.
– Попробуй разбери их, – кивнул Шип Валери.
Бриана опустила глаза и медленно водила кончиками пальцев по рисунку бархатом на юбке. Её смущало и беспокоило всё происходящее снаружи дворца, но ещё сильнее смущало то, что метакарта среди новостей показывала свидетельства её скандалов с Санктуарием. Например, существовал слепок вылетающих из окон Три-Алле вещей. Бриана почти кожей ощущала осуждение женщин и мужчин. Ведь Алекс был довольно мирным существом, его знали в Ньоне. А раз так, то, значит, скандалистка Три-Алле – только Бриана. Особенно тяжело было выдерживать мягкие наставления жены деда – идеальной герцогини Сильвертон. Хотелось рассказать ей свой план, однако риск нарваться на полное непонимание был довольно велик. А если и так, само желание обелить себя перед окружающими совершенно бесполезное. Ведь не станет же она рассказывать всем подряд сущность своих замыслов, кажущимся результатом которых стали шумные скандалы с беднягой Санктуарием!
– Это говорит об их разрозненности и отсутствии лидера, – продолжал обсуждение Элайн. – Большое упущение для тех, кто хочет чего-то добиться.
Валоад принялся спорить и защищать выступающих квартерианцев, но Бриана, даже изо всех сил стараясь слушать, теперь снова была занята другим. Тем, чему, единственная из присутствующих, стала свидетельницей благодаря расположению её кресла, обращённого к дверям.
Бенедикт, войдя в гостиную, остановился и стал по возможности бесшумно пятиться обратно, благо его ещё не заметили. Как духовное лицо высочайшего ранга, он боялся запятнать душу и разум малейшей неправедной мыслью, и, чтобы точно избежать мелочного, но всё-таки, падения, кардинал церкви Единого не допускал своей встречи с Элайном.
Какой крылатый мог быть другом Роджера Кардифа? Конечно же, мужчина, не менее развращённый, чем знаменитый сердцеед! Можно было бы утверждать иное, но герцог Элайн ко всему прочему был ещё и пагубно хорош собой. Почти настолько же совершенной красоты, как принц Даймонд Лайт из Си, Элайн со всей гармонией линий и пропорций лица и тела, сиянием, излучаемым им, с редким оттенком глаз, элегантностью, особенным умением держаться, и, чёрт возьми, действительными достоинствами личности, не казался недосягаемым, однако… Легко проводилась жирная черта между двумя самыми красивыми мужчинами империи и всеми остальными, тоже в достаточной степени привлекательными и выдающимися. За титул третьего красивейшего боролись с переменным успехом разные мужчины, и мода, эстетика вкуса и культурные новшества взглядов часто переводили фокус внимания с одного представителя сильного пола на другого. Но ужасно очевидным оставалось одно – сколько не вздыхай по определённому типу внешности, а Элайн и Даймонд Лайт всё же недосягаемо хороши, их лица совершенно невозможно забыть. Этим часто пользовался принц Хайнек Вайсваррен. Пожелай он заставить всех мужчин империи носить юбки, он оденет соответствующим образом Элайна и Лайта и прочие, желая выглядеть так же прекрасно, откажутся от брюк.
Но было немало отличий между двумя красивейшими мужчинами. Так, если известно было, что принц Лайт не подпустит к себе любую женщину, то Уоррен Элайн свободно подпускал. В общении он казался мягким и умел казаться своим и среди серветок. Он вызывал доверие. И, пожалуй, наслаждался обожанием леди вместо двадцати менее удачливых мужчин. А в последние годы слухи упрямо твердили, что Элайн особенным образом сблизился ещё и с мальчишками-двойняшками из клана Росслеев. Так это было, или нет, но что бы ни говорили у Элайна за спиной, а двери перед его носом всё так же распахивались – никто не смел отказать в дружбе единственному наследнику принца Рональда Мэйна.
Держа всё это в своей голове, Бенедикт, кардинал Гурана, счастливо скрылся.
– И снова вы не слушаете, – отметил Валоад. – Что вас тревожит? Вы… думаете о… м-м-м… об отце Бенедикте?
– Да, – отозвалась смущённо Бриана. Она иной раз забывала, что драконы совершенно другие. Они знают в чём-то больше, а в чём-то меньше чистокровных. Иной раз кажется, что они читают мысли, видят души, знают прошлое и будущее, словом – маги!..
– Кстати, об отце Бенедикте… – подхватил Элайн. – Дорогая Бриана, уверен, что измучил тебя своими просьбами, но устроительство моей с ним встречи не окончится ли свершением в ближайшем будущем?
– Полагаю, это в такой же мере проблематично, как и возобновление открытого дружеского общения между тобой и дядюшкой Брайаном. Зато я слышала, что всюду тебя ищет принц Вайсваррен.