Перунов цвет

– Это почему же?

– Еще совсем недавно ты не желал княжить. Ты хотел заниматься алхимией.

– Ну и что? Гелиодор мог совмещать и то, и другое!

– Сравнил яйцо с драконом! – поморщилась Уна. – Ты даже летать не умеешь! Я буду править! Я смогу, я знаю, как надо. Я не буду деспотом, как отец, но и не допущу никаких мятежей. Я не буду завоевывать другие колонии, я защищу их от степной угрозы, и они сами вынуждены будут предложить мне дань в знак уважения. Я стану первой землеградской княгиней!

– Это мы еще посмотрим! – сердито подытожил Годвин.

– Уна! – окликнула дочь Клотильда. – Ты же помнишь, что на послезавтрашнее посвящение приедут гости? Ты бы украсила себя драгоценностями!

– Ага, как ты? – тихо съязвила девушка и громко добавила. – Молодость – самое ценное украшение, мама!

– Идите к себе, умники! – рявкнул Гордей. – У меня разговор к Киру.

Клотильда, дети и дядя с тетей оставили трапезную, поклонившись князю.

Академия

Утром маленькая Лада поскреблась в дверь пещеры княжичей и ласково проговорила:

– Просыпайтесь! Новый день начался! Время идти в Академию!

Годвин пробурчал: «И почему они надо мной издеваются?!», отполировал хрустальный знак у себя на груди, толкнул заспанного Уласа и направился на учебу.

Академией называли группу просторных пещер, которые углублялись по спирали до неизведанных глубин Землеграда, где вечно царили мрак и холод, где гремели страшные подземные громы. На верхнем ярусе размещался огромный зал для учеников и небольшие покои ректора Академии – подслеповатого алхимика и астролога Добромысла. Вторым ярусом ведал Сайрес – землеградский библиотекарь и смотритель биологического музея. Он же преподавал студентам биологию и языки – греческий, латынь, древнеегипетский и санскрит. Третий ярус отвели под лаборатории, в которых наиболее способные ученики проводили практические занятия. На четвертом и пятом ярусах были склады, а на шестом, где лишь однажды удалось побывать Годвину, – могильная плита Гелиодора, основателя Академии.

Годвин зашел в учебный зал и приблизился к своему месту за шестой лавкой. Обучение в Академии продолжалось шесть лет: два года молодые драконы изучали языки, еще два – биологию, последние два года посвящались «двум лучшим», как их называли, наукам – астрономии и алхимии. Все студенты учились в одном зале и размещались по рядам согласно году обучения.

Годвин прилег перед скамьей и поближе придвинул металлические таблички с алхимическими символами.

– Смешивание, пурификация, фильтрация, дистилляция, амальгама, – говорил про себя княжич, пытаясь извлечь из памяти названия алхимических процессов. – А это – выпаривание… или нет?…

– Готовишься стать алхимиком? – грубый голос отвлек Годвина от повторения.

– Чего тебе, Мстислав? – оскалился княжич.

Темно-коричневый дракон с непомерно большими крыльями сверлил Годвина красными глазенками.

– Да ничего. Надеешься сделать себе камень власти?

Годвин вскочил и выгнул хвост.

– Что ты хочешь сказать?!

– Скорее уж Уна получит камень власти, чем ты. Или твой братец. Видел, что он вытворяет?

Годвин обеспокоено посмотрел в угол учебного зала, где с младшими драконами, которые еще не доросли до изучения языков, возились слуги. В этот самый момент Улас положил перед приятелем отцовский скипетр и выхватил из его лап небольшое яйцо. Княжич оттолкнул Мстислава и подбежал к толпе молодых драконов, которые дружно смеялись над испуганным Уласом.

– Что это ты делаешь?! – возмутился Годвин. – Зачем отдал скипетр?!

– Я хочу братика, – всхлипнул Улас.

– Что?! Какого братика? Ничего не понимаю!

– Я хочу хорошего братика, который не сердится, – продолжал плакать Улас. – Он будет лучше тебя. Братик вылупится из этого яйца!

– Это же страусиное яйцо! – воскликнул Мстислав, и студенты вновь рассмеялись. – Видно, даже страус будет лучше Годвина!

Княжич зарычал и расправил крылья.

– Годвин, сядь! – тяжелая лапа Добромысла легла на голову дракона. Ректор нагнулся и тихо сказал на ухо княжичу. – На глупцов сердятся только глупцы.

Раздувая ноздри, Годвин вернулся на место. К младшим ученикам пришел Сайрес с кипой древнегреческих философских текстов. Добромысл заглянул в Годвиновы таблички, улыбнулся и начал урок.

– Процесс Великого делания содержит четыре основных этапа, которые происходят в философском яйце. Это сочетание, гниение, омовение и фиксация. Эти этапы подразделяются на семь цветофаз, – спокойным слабым голосом вещал старый преподаватель. – Фаза серого цвета состоит в подготовке материи, то есть соединении серы и меркурия путем нагревания. Материя проходит через разные цвета и несколько замедляется на зеленом цвете. Фаза заканчивается черным цветом под влиянием Меркурия, который длится пятьдесят дней. Фаза настоящего черного…

Годвин не слушал. Впервые не слушал своего любимого преподавателя. Просто не мог слушать. Только сейчас он всерьез забеспокоился, что не получит камня власти. Это будет позор. Да что там – катастрофа!

У драконов существует обычай, согласно которому драконам-юношам, достигшим совершеннолетия, вместо хрусталя, который они с рождения носят на груди, вручают камень-оберег. Одному – яшму как пожелание радости, другому – гранат как подтверждение преданности, кому-то – аметист умеренности, кому-то – нефрит мудрости. Но лучшие, самые ценные дары – рубин храбрости, сапфир величия, изумруд неисчерпаемой юной силы. Эти камни называют камнями власти. Только обладатель такого камня может стать князем. Если боярское вече вручит Годвину другой камень, отец его убьет. Он может простить все, кроме потери короны.

За тяжелыми мыслями незаметно закончился урок. Подавленный и встревоженный, Годвин пополз к выходу. У двери его ждал Сайрес.

– Годвин, ты не мог бы наведаться в музей? – спросил дядя и подал дракону ключ. – Я мелким мавку привел, а света мало, и у нее волосы тускнеют. Проверь, как там она.

– Хорошо, – вздохнул Годвин.

Он спустился ярусом ниже, сетуя на свою жизнь. То камни, то глупый брат, то мавки какие-то. В позапрошлом году он уже видел мавку. Хилая, неинтересная, необразованная, как и все наземные существа, которых им показывал в музее Сайрес. В этом году после посвящения он, наконец, сам поднимется вверх и посмотрит на тот странный мир, крошки которого им так осторожно подсовывали на уроках биологии… Но он плохо летает… Когда ребята разминали крылья, Годвин обычно занимался в лаборатории. Что, если из-за этого неумения его лишат престола?… А алхимия… Удастся ли ему сделать философский камень? Сам Добромысл не смог… Эх, из-за этих камней одни неприятности!..

Годвин открыл дверь и вошел в музей. Хитрое расположение линз и зеркал помогало наполнять эту глубокую пещеру солнечным светом, в котором купались растения, бабочки, мелкие зверьки. Посреди пещеры на камне сидело существо, похожее на человека, – молодая стройная девушка с длинными – до пят – зелеными волосами. Темные глаза ее грустно смотрели на Годвина.

– Как тебя зовут? – спросил Годвин.

– Что? – удивленно подняла брови мавка.

– Имя у тебя есть?

Девушка пожала плечами.

– А где живешь?

– Под калиной.

– Тогда будешь Калиной.

– Хорошо…

– Как себя чувствуешь?