Выход за пределы тела

Тоньку и пристроили работать в больницу по знакомству, и на тот период ее родители сделали для нее, как им казалось, великое благо.

– А какая ее ждала судьба? – недоумевала, и словно оправдываясь говорила знакомым Тонина мать. – В медицинском училище у нее были ужасные отметки, несколько раз ее даже пытались выгнать за неуспеваемость и прогулы, спасибо Клавдии Аркадьевне, дай бог ей здоровья, выручила, пристроила безалаберную дуру к себе в больницу. Человека вырастет хоть из этой дурехи!

Нерасторопную лентяйку, действительно, после окончания учебы никто не захотел бы брать на работу, в больницах тогда был жесткий отбор, а она не смогла бы ответить даже на элементарные вопросы на собеседовании.

Мать суетилась и хлопотала за нее как могла, обращалась в разные поликлиники, больницы, даже пробовала, однажды, пристроить свою дочурку в городской морг в качестве ассистентки. Подняла она на уши всех знакомых и в итоге, каким-то чудесным образом, под свое крыло девочку взяла именно Клавдия Аркадьевна, чем и осчастливила родителей Тони и заодно поставила крест на всех надеждах мечтательной девочки.

Никогда юная Тоня не хотела работать медсестрой, может быть именно поэтому и училась из рук вон плохо. Что только мать не делала, чтобы Тоньку не выгнали из училища, когда та грызла гранит науки, в итоге, обучение, с горем пополам, осталось в прошлом к всеобщей радости всей семьи. После удачного трудоустройства, по их мнению, будущее дочери было обеспечено.

– Ну, Тонька, моя душа теперь за тебя спокойна, ты не пропадаешь! – Услышала, только что проснувшаяся, девочка голос матери. Все важные разговоры всегда велись на кухне и сейчас, родители чем-то явно были взволнованы.

– Замуж-то, наверное, тебя все-равно никто не возьмет… – То ли утверждающе, то ли с целью пошутить, промямлила заботливая мать.

– И в кого ты у нас такая страшненькая? – С долей иронии и с долей горечи добавила она. Отец особого интереса к Тони никогда не проявлял, но всегда поддерживал жену в процессах воспитания, передавая ей пальму первенства по всем вопросам, и, видимо считая, что на этом его отцовские обязанности проявляются в полной мере.

– Да, Тонька, держись за Клавдию Аркадьевну, это твой последний шанс. Если замуж выйти не сможешь, тебе придется самой о себе заботится, – сказал он словно на автопилоте, не отвлекаясь от утренней газеты.

Для своевольной Тони было больно слышать про себя столь нелестные утверждения родителей, но она старалась скрывать свои чувства и только иногда, по ночам, горько плакала в подушку, мысленно обвиняя своих родителей, что произвели ее на свет для страданий и мучений.

– Я убегу из дома и из больницы! Уеду в Москву и найду себе богатого жениха, вы все потом пожалеете, что так со мной обращались, – грозно шептала она в сторону комнаты родителей, словно эта угроза должна была как-то подействовать на них и изменить ее участь.

Уходя с головой в любовные романы, Тоня утопала в мечтах и видела себя совершенно другим человеком! Она представляла себе молодого красивого парня, который приезжает из Москвы, заходит к ним в дом и она говорит родителям: “Я же говорила”. А может быть в больницу придет работать солидный и самодостаточный врач и Тоня сможет увлечь его своей скромностью и невинностью, и тогда он увезет ее далеко отсюда! И ее жизнь сразу же преобразится! Но время шло, а принц так и не спешил забирать Тоньку из больницы, а она тем временем взрослела и полнела и плавно превращалась в какую-то странную копию своей покойной наставницы.

“А может быть надо было убежать тогда в Москву, как и хотела?” – все чаще начинала размышлять Антонина Сергеевна. “Но уже поздно сожалеть, я уже не та молоденькая дурочка.”

И действительно, перед нами уже не та наивная девчонка, мечтающая о принце или на худой конец, молодом враче, который заберет ее к себе и ей уже никогда не придется работать. Сейчас эта, достигшая преклонного возраста и имеющая огромный жизненный опыт, женщина. Она сама поставит любого на место одним только взглядом. Никто не смеет ее учить, она сама научит кого угодно и чему угодно.

– Я в этой больнице дольше всех и пережила уже двух главных врачей! – Гордо говорила она соседке по даче, когда, как то раз, рассказывала той о своей работе. И, ей казалось, что она за столько лет приобрела некую сверхспособность, женщина совершенно точно, как она полагала, умела определять каким-то непостижимым образом, чем болен тот или иной человек.

Кроме того случая с соседкой, больше никому и никогда Антонина Сергеевна не говорила о своих сверхспособностях. Друзей у нее близких никогда не было, а коллеги, казалось, избегали общения с ней.

Только однажды, она разоткровенничалась с одной медсестрой из соседнего отделения, которая иногда заходила в гости после отбоя. Она всегда приносила с собой что-то вкусное к чаю и Антонина Сергеевна была не в силах отказать ей в компании. Это был единственный человек в больнице, кто, казалось, по-настоящему, с уважением относился к старшей медсестре.

Антонина Сергеевна была рада интересу к своей персоне со стороны этой соседки по больнице. Ей в какой-то мере даже льстил тот факт, что эта молодая начинающая медсестра смотрела на нее, как на авторитет, и в какой-то из дней именно ей и было принято доверить тайну о своих сверхспособностях.

– Мне достаточно просто посмотреть на человека и я могу сказать, чем он болен, что у него раньше болело и более того, – чем он может заболеть в будущем. Через меня прошли сотни людей, и я еще ни разу не ошиблась! – С гордостью заявила довольная собой Антонина Сергеевна, запивая горячим чаем вкусное печенье, которое принесла с собой гостья.

– Ага, ну прямо глаз-рентген, – Колко заметила собеседница, и громко рассмеялась. Возможно, она это сделала не специально. Возможно, она не хотела обидеть нежные чувства своей собеседницы, но она это сделала. После этого случая, старшая медсестра больше не общалась с наглой выскочкой и конечно же, больше никогда и никому не говорила о своем даре.

Примечательно, что за много лет практики, нюх женщину, действительно, ещё не разу не подводил. И она могла себе позволить работать именно так, как считала нужным.

Но не все в ее постовой службе было абы как, некоторые обязанности она все же уважала, например, она всегда выполняла указания по дневным процедурам, и эта показная работа не была напрасной, – старшее руководство ее хвалило и ставило в пример остальным.

Больше всего Антонина Сергеевна опасалась быть пойманной и обвинённой в неисполнении своих обязанностей, но тайное желание неповиновения пересиливало ее. Поэтому она нашла компромисс: днем, когда весь персонал отделения кружится как пчелы в улье, – она работает на совесть, а вечером, там, где можно схалтурить,– она это делала без стыда. Но все это пустое: сейчас, именно в эту самую минуту, ее жизнь снова начинает обретать смысл. Начинается ее время: долгожданные минуты отдыха и просмотра любимого сериала.

Красивая бразильская жизнь

Мария из бразильского сериала так и не определилась с выбором жениха, и Антонина Сергеевна была этому безумно рада, она бы испытала очень сильную досаду, если из-за какого-то больного карапуза, ей пришлось бы пропустить этот важный момент, ради которого она жила всю неделю.

Поклонница Марии с облегчением вздохнула и удобно устроилась на больничном диване. Укутавшись теплым пледом, она начала смотреть телевизор, изрядно продавив, и без того пострадавшие от времени, диванные пружины, которые под ее тяжестью всегда тихонько жалобно поскрипывали.

Антонина Сергеевна почти сразу же утонула в сюжете и была этому даже рада, она с удовольствием погрузилась бы еще глубже, если была бы такая возможность, чтобы прочувствовать всю глубину мучений и страданий бедной девушки, мысли о которой не покидали ее на протяжении всего дня.

Где-то глубине души она ассоциировала себя с образом этой Марии и сама очень сильно напрягалась, пытаясь выбрать кого-то одного из двух возлюбленных. Как наваждение или какое-то прозрение, к старшей медсестре приходило ощущение некого надвигающегося откровения. Ей чудилось, что ещё минута и Антонина Сергеевна сама определиться за главную героиню и поможет ей с выбором жениха! И ее правильный выбор каким-то таинственным образом сможет, минуя все преграды, действительно помочь бедной Марии. И тогда все у всех будет хорошо, только бы ничто не отвлекало от просмотра и не возвращало Антонину Сергеевну в этот ничтожный мир, где она чувствует себя “не в своей тарелке”.

До конца серии оставалось всего 5 минут и где-то, в глубине души, у любительницы бразильских сериалов уже зарождалось тоскливое понимание, что этот переломный момент точного определения не случиться прямо сейчас, и еще растянется изощренная пытка с мучительным выбором на неделю. И Антонина Сергеевна, как часть, оторванная от единого целого, будет сладострастно страдать и жить в ожидании продолжения, чтобы можно было вновь погрузиться в привычную ей среду и уйти с головой от всего, что ее так угнетало.

Это осознание не давало четкой определенности, бедная женщина силилась понять: радоваться ли ей этой предоставленной отсрочки или печалиться, но словно настоящий телевизионный наркоман, получаемый ежедневно ровные порции, она научилась грамотно и без сожаления выбрасывать все лишние мысли из головы и просто наслаждаться каждой минутой отведенного, какой-то незнакомой ей личностью, эфиром.

Как только начинался показ красивой бразильской жизни, сильнейшая волна накатывалась на Антонину Сергеевну, беззаботно унося ее в другую реальность, и позволяя, хотя бы на какое-то время, забыть об обыденности.

Исправно выполняя свою работу, старенький телевизор, словно добрый кудесник, молниеносно доставил Антонину снова в привычную ей среду, где она, сразу же, забывала обо всех своих проблемах. Попадая в тот мир, где у нее не болели ноги, не заботили никакие мирские ценности и не было никаких сожалений, – она даже, казалось дышала по-другому, свободнее и полной грудью.

Вот и сейчас, захватывающей волной ее словно поглотило и с силой вырвало из нашего не гостеприимного мира.

– Мария, скажи уже, наконец-то, не мучай меня, будешь ли ты моей женой? – вопрошал мужской голос. Мария склонив голову набок кокетливо улыбнулась. Антонина Сергеевна инстинктивно наклонила голову набок, словно зеркальное отражение Марии и на ее лице появилась наивная детская улыбка.

Часы на стене перед окончанием каждой серии почему-то начинали громко тикать ускоряя свой шаг, – так чудилось старшей медсестре каждый раз, когда до конца просмотра оставалось всего, каких-то, несколько минут.

Женщина бы усмотрела в этом что-то мистическое, но во время сеанса она не могла себе позволить отвлекаться ни на что на свете! Казалось, упади метеорит за окном, – и даже он не привлек бы к себе внимание увлеченной Антонины Сергеевны.

В эти мгновения медсестра словно сливалась с диваном в нечто единое и бесформенное, ощущая порой физически, что это уже не просто диванные пружины постанывают при каждом ее движении, а нечто больше, словно эти старые механизмы, продолжение ее самой. И казалось бы, ничто уже не может ее вернуть в это бренное тело, если бы не эти подлые часы. Они каким-то образом, минуя все попытки игнорирования со стороны Антонины Сергеевны, напрямую взаимодействовали с ее подсознанием, напоминая бедной женщине и о своем неуместном присутствии, и об утекающем, как песок сквозь пальцы, времени.

Как порой быстро пролетают целые периоды жизни, словно на глазах минуты превращаются в секунды. Вот, казалось бы, сейчас еще есть время, но горечь сожаления уже подкрадывается где-то сзади, словно шепча на ухо: “Еще чуть-чуть и скоро всему конец!” И сказочное путешествие Антонины Сергеевны закончиться и останутся только размышления и томления до следующей серии, ну и, конечно же, ежедневное выполнение рутинных задач, которые ее, не то чтобы сильно удручали, но, кажется, вызывали невыносимую тоску по чему-то несбыточному. Именно от этих чувств и пыталась всегда уйти медсестра, всей душой ненавидя эти часы на стене, которые тут висели со времен открытия больницы и напоминали ей о забытых мечтах. Антонина Сергеевна была убеждена, они делали это явно намеренно и искусно, издевались одним только своим видом, а когда с громким тиканьем неожиданно врывались в те интимные минуты уединения с телевизором, она словно ощущала какую-то горечь во рту.

Этот настенный уродец, мечта любой больничной помойки, постоянно вторгался на территорию Антонины Сергеевны и она иногда даже думала на полном серьезе, как от него избавиться, но, впрочем, не рисковала уничтожать памятный для многих антикварный талисман, а просто старалась всеми силами не обращать на него внимания и зачастую, ей это удавалось… Но только не в те моменты, когда шли последние минуты напряженного сюжета.

Ощущала Антонина Сергеевна злобные посылы от старинных часов каким-то необъяснимым чувством, и с сожалением, на каком-то уровне, все же понимала, что они в чем-то правы. Но никому не нужна была эта правда, по-крайней мере, старшая медсестра в ней точно не нуждалась.

Садисткой вещице было, казалось, глубоко наплевать на чьи-либо желания, часы тикали и причиняли Антонине Сергеевне невыносимые страдания, словно наказывая, корили ее в каком-то проступке.

И в этот момент женщине было невыносимо тошно от жалости к себе, иногда хотелось даже всплакнуть, но она держалась и не позволяла себе раскисать.

Во многом она винила свою судьбу, во многом своих родителей, в какой-то мере, обстоятельства.

“Как оно так все сложилось, что жизнь пролетела, а все, что у меня есть, – это пустые мечты посмотреть вечером телевизор?” – медсестра поежилась от жутких мыслей и постаралась снова переключиться на сюжет из бразильского сериала.

“Идиотские часы, чтоб вам пусто было! Сколько лет все идут и не сломаются ведь никак!” – И она опять вспомнила свои молодые годы. Иногда ей казалось, что от того, что она работает в этой больнице столько лет, – она предает саму себя. И кажется, она давно уже смирилась с этой ношей.

“И почему я тогда не уехала?” – Опять с укором подумала она, – “Сейчас бы была не жизнь, а сказка, вот как в сериале!”

Краем уха Антонина Сергеевна слышала, как где-то в коридоре, ее кто-то искал и звал, сперва один взволнованный женский голос, потом к нему присоединились и другие, но Антонина Сергеевна была далеко не дурой, она всегда закрывает дверь на замок. Телевизор в коридоре не слышно, если не включать его громко. Это было именно то место, где она могла спрятаться от всего мира и затаиться.

– Что им там нужно? Поищут и успокоятся, а завтра новая смена даст им все, что они только пожелают, – прошептала вслух еле слышно, какому-то невидимому собеседнику, медсестра. Будто этот кто-то способен дать ей моральное право затаиться от ищущих.

Поворотный момент

Осталось четыре минуты до конца сериала, ситуация накаляется, Мария кажется определилась и сейчас сделает выбор между двумя бразильскими мачо,