В поисках утраченной близости

– Ты считаешь, просто не судьба?

– Вполне возможно… Два поезда, один из Москвы, другой из Петербурга, на большой скорости едут навстречу друг другу. Едут уже много лет и никак не могут встретиться. Потому что не судьба. Ясно?

– Это анекдот?

– Случай из жизни… Займись, Алка, чем-нибудь полезным.

– Чем?

– Доведи до конца ремонт квартиры, продай дачу, съезди к морю и найди себе там шикарного мужика. Поняла? Это программа максимум. Хочешь, немного ее подкорректируем? Вместо курорта приезжай ко мне в Киев.

Я положила на тумбочку телефонную трубку и спряталась под одеяло с головой. Не могу! Ремонт, курорт, мужик. Зачем это все нужно, когда я потеряла самое главное в своей жизни. Любимого человека. Стива. А я еще, дурочка, сомневалась, нужен он мне, не нужен. И пока я сомневалась, Стив встретил Ингу…

Меня душило отчаяние, сознание непоправимости совершенной ошибки и абсолютной моей беспомощности. Беспомощность представлялась мне чем-то вещественным, вроде теста. Если в тесто добавить дрожжей и поставить его в теплое место, оно начнет подниматься, вылезет из квашни… И моя беспомощность тоже росла, и ширилась, и распространялась по комнате. Мягкая и липкая, как свежее дрожжевое тесто, беспомощность лезла наружу, стекала по лицу, на губы и на глаза. Чтобы не видела мира вокруг, не дышала, не звала на помощь!

За три дня, проведенные в виртуальной борьбе с беспомощностью, я совершила единственный поступок: позвонила в «Иероглиф» и сказала Анне Игоревне, что больна. Вечером третьего дня Анна Игоревна перезвонила мне сама, суховато справилась о здоровье и сообщила, что завтра, тридцатого апреля – в последний предпраздничный день, в издательстве зарплата.

Утром я встала пораньше, вымыла голову, накрасилась и поехала на работу. Впереди майские праздники – почти неделя. Что ж прикажете – с голоду умирать?

Что там ни говори, а с зарплатой в кармане жить на земле значительно веселее. После работы я решила пробежаться по магазинам, но пробежка по ходу дела превратилась в прогулку и в результате растянулась на несколько часов. В магазины я отправилась за впечатлениями, а домой вернулась с флакончиком розового лака для ногтей «Виктория Шу», набором пилочек, пенкой для умывания «Ив Роше» и туалетной водой того же производителя; белой, расшитой яркими бабочками батистовой блузкой (ручная вышивка – я не смогла пройти мимо), летней брезентовой сумочкой с аппликациями и симпатичным китайским фонариком.

Эти миленькие вещицы, собранные вместе, смотрелись довольно грустно. Налицо была все та же беспомощность: игрушки для женщины, стесненной в средствах, стареющей и одинокой. Учитывая масштабы утраты, мне следовало приобрести норковое манто в пол, бриллиантовую диадему! А здесь – фонарики, блузочки…

Но о грустном я старалась не думать. При помощи пенки «Ив Роше» смыла макияж и стала заниматься ногтями.

Зато сэкономим на маникюре! Пора становиться умнее, практичнее. Самой полировать себе ногти, вместо того чтобы раз в неделю относить по тысяче рублей в салон. Вон как хорошо получается, прямо как у профессиональной маникюрши! А после маникюра можно выпить чаю с пирожными безе. Ну что еще тебе для счастья нужно?

И тут, словно в ответ на заданный вопрос, в коридоре раздался звонок телефона.

Вот что нужно! Чтобы Стив позвонил! Сию минуту, немедленно!

Только ведь это не Стив – не думай… тысячу раз права Светка!

– Ну как, едешь завтра? – спросила басом тетя Ира. – А меня с собой не возьмешь?

– Ты дачу, тетя Ир, имеешь в виду?

– А то что же? Дачу, конечно. Во сколько ты завтра выезжаешь?

– Завтра, тетя Ир, у меня совсем другие планы, – ответила я печальным и одновременно назидательным тоном. Так умудренные жизнью взрослые говорят с маленькими детьми. Может, этот тон уже сам по себе бестактность в разговоре с семидесятипятилетней теткой, но я не смогла сдержаться – ее оптимизм действовал на меня угнетающе.

– Какие могут быть планы? – взревела тетя Ира. – Самое время делать посадки, грядки вскапывать!

– Ты уж меня прости, но грядки вскапывать я не буду, – сказала я насколько умела твердо. – Чего мне на этих грядках выращивать? Сейчас в магазинах, слава богу, все продается.

– Ну Алла! Ну как же – что? Клубнички сделаешь грядочку, огурчики, кабачки!

– Особенно кабачки! Я их вообще никогда не покупаю.

– Цветочков посадишь, – продолжала тетка, не слушая меня. – Где это видано, жить на даче и ничего не сажать?!

Сообразив, что никакие инсульты не задушат в моей тетке напора и пафоса, я решила действовать осторожно и до поры до времени своих планов не разглашать.

– Ладно, там видно будет.

– Правильно! Разберешься на месте. Так во сколько ты завтра выезжаешь, а? Заехала бы за мной!

– А Даша? Разве они не поедут на дачу на майские?

– Поедут, как же! Уехали уже.

– Без тебя, тетя Ир?

– Вот так – без меня! Машина битком: Дашка, Вовка, Танечка с Женей. А Женька у нас, ты знаешь, не одна. Багажник забит продуктами, а на крыше – старый диван! Матери-то и не нашлось места!

Тетя Ира выразительно замолчала – даже на расстоянии чувствовалось, как тяжело она переживает свою отверженность.

– Не расстраивайся, – попросила я. – У них единственная возможность поехать на дачу – выходные, майские праздники. А ты вольный казак…

– Какой казак, Алла, какой казак?! – затараторила тетка. – Я на дачу перед праздниками ездила. Вылизала дом, окна все перемыла. Постели всем постелила чистые. Звоню Дарье: «Забери меня, мне надо в Москве врачу показаться». Она: «Некогда, отстань!» Нервная, сил никаких нет. Приехала все-таки. Ни слова не говоря, посадила меня в машину… А сегодня с утра, гляжу, они на дачу собираются. А я? А тебе, мать, места нет. Каково?! Дарья еще и огрызнулась: нечего мотаться туда-сюда!

– Ладно, тетя Ир, не горюй. Отвезу я тебя на дачу. Завтра утром за тобой заеду.

Собираясь с утра за теткой, я безостановочно давала себе клятвы не задерживаться на даче в Холщеве ни одной лишней минуты. Только довезу тетку до ворот…

Но у ворот встречать нас никто не торопился. Пришлось хватать многочисленные теткины сумки и тащить их в дом.

– Пошли-пошли. – Тетя Ира подхватила меня под руку. – Пошли, я тебе твой домик покажу.

– Да не надо, тетя Ир… В другой раз.

Но тетка не отступалась. Ей нравилась ощущать себя благодетелем, тем более и в моей избушке она тоже сделала накануне генеральную уборку.

– Две комнатки, терраска, на участке – фруктовые деревья, сорок минут до Москвы… Где бы ты еще такую дачку взяла?!

Тетя Ира положила ключи от дома на круглый деревянный стол, посоветовала мне побыстрее располагаться и, тяжело ступая, побрела назад в свои владения.

Откинув в сторону тюлевую занавеску, я наблюдала за ней в окно. Семьдесят пять… Подагра, больные суставы, плохое пищеварение, инсульт. И мне когда-нибудь будет семьдесят пять. И не когда-нибудь, а очень даже скоро, через какие-нибудь тридцать восемь лет. Вообще-то не так скоро. Полжизни еще осталось. Но что хорошего было у меня в первой половине жизни? А какие шансы, что жизнь качественно поменяется во второй?

У Стива Инга. А я люблю его. Его одного на всем свете. Как маленькая. Как сумасшедшая. Он или никто! И обязательно – он безраздельно! Не с Ингой же пополам!..

Грузная фигура тети Иры окончательно скрылась в дебрях вишневой рощи. Это во времена нашего детства была роща, а теперь – чаща. Заросли. Встретишься в этих зарослях с Вовой, он не растеряется и еще раз долбанет меня по голове. В первый раз под суд пошел один Славик, а Вове ничего – как с гуся вода.

А если в вишневых зарослях мы вдруг нос к носу столкнемся с Дашкой? Тоже мало приятного… И для меня, и для нее.

В общем, надо ехать домой, подальше от ненужных опасностей и эмоционального дискомфорта. Ехать домой и срочно обзванивать риелторские агентства.

Я вышла на крыльцо, заперла домик и бросила ключи в брезентовую сумочку с аппликацией. Пожалуй, лучше не бросать – еще потеряю! Ключи должны храниться в особом отделении – где от квартиры, там и от дачи. Вот теперь надежно.